«И культура имеет свою узаконенную проституцию: фестивали». Мартин Кессель
3 марта 2008 года Пермский академический театр драмы назвали Пермским академическим «Театром-Театром». К этому времени Борис Леонидович руководил им уже четыре года. Переименование было проведено с присущей Мильграму изворотливостью. Поначалу он, обратившись через СМИ, попытался провернуть переименование руками общественности. Не удалось. Пришлось делать эту грязную работу самому. После переименования из Устава театра исчезли и упоминания о том, что театр является драматическим, и упоминания об ордене Трудового Красного Знамени, которым театр был награждён. Плевать хотел Мильграм на то, что поколения актёров и работников театра не одно десятилетие трудились, чтобы заслужить этот орден. Борис Леонидович уничтожал Театр драмы поэтапно. Поначалу в дополнение к Уставу театра от 21.03.2008 г. он заявил, что его «Театр-Театр» был основан не 3 марта 2008 года, а 14 марта 1927 года. Не торопитесь делать вывод о неадекватности Бориса – на тот момент это было необходимое заявление. Им Мильграм посылал сигнал общественности: «Мой «Театр-Театр» самый что ни на есть распреемник Театра драмы». Позже, при переходе театра из государственного в государственное автономное учреждение, намёки на преемственность из устава исчезли. На сегодняшний день это уже не театр, основанный в 1927 году, а Пермский академический «Театр-Театр», рождённый Мильграмом из ничего. Из всех этих манипуляций самая замечательная заключается в том, что из названия театра не исчезло звание «академический», хотя званием-то награждали не мильграмовское новообразование, а Пермский театр драмы. Думаю, звание было оставлено потому, что оно в первую очередь повышало статус худрука театра – Бориса Леонидовича Мильграма. Таким вот образом Борис Мильграм оставил миллионный город без драматического театра. Невозможно понять, каким образом всё это укладывается в цели и задачи фестиваля «Золотая маска», то есть какое отношение имеет к сохранению и развитию традиций российского театра. Если устроители фестиваля «Золотая маска», награждавшие Бориса Леонидовича премией за режиссуру музыкального спектакля, не знали о его работе по разрушению Пермского театра драмы – это одна история. А если знали, то тогда что же получается – Мартин Кессель прав?
Теперь по сути. Наименование «Театр-Театр» – это, конечно же, водичка, которую Борис Леонидович неспроста принялся мутить. И здесь ему не откажешь в целеустремлённости – запланированного результата он готов ждать годами.
Итак, для чего же был переименован театр? Целей было несколько, но на сегодняшний день чётко прослеживается следующая. В одном из первых интервью Мильграм заявил, что психологизму в театре драмы пришёл конец. Думаю, причина, побудившая его схоронить психологический театр, заключается в том, что он не владеет необходимой для работы над психологическими спектаклями методологией. Глубокое проникновение в суть ролей, простроенность взаимоотношений персонажей драматического спектакля ему не по зубам. В его драматических спектаклях нет живых людей, вместо них – типажи. Если всё это – особенности театрального языка Бориса Мильграма, то, наверное, можно говорить о его косноязычии. Это косноязычие не так заметно в музыкальных спектаклях, на которых Мильграм постепенно начал специализироваться. Слепить музыкальный спектакль из вокальных и танцевальных номеров, поставленных профессиональными концертмейстерами и балетмейстерами, проще. Самое главное при этом – почаще заявлять, что тебе очень нравится то, что ты делаешь. Борису Леонидовичу нравится до такой степени, что он назвал собственного «Доктора Живаго» жемчужиной сезона и рассказал общественности о том, как он рыдает над финалом собственного спектакля.
Именно из-за неумения выстроить драматический спектакль Мильграм и взялся перепрофилировать драматический театр в музыкальный, это и была одна из целей переименования театра. При переименовании он продемонстрировал умение играть в напёрстки. Создав, по сути, музыкальный театр, он сохранил в уставе пункт, согласно которому основной целью деятельности музыкального театра является удовлетворение потребностей населения в драматическом искусстве.
Каково отношение Мильграма к «маске» как к награде? До некоторого времени он делал вид, что относится к ней пренебрежительно, и пытался внедрить в сознание окружающих мысль о том, что эта награда необходима «Театру-Театру» и вовсе не нужна ему, Мильграму. Но можно ли, пренебрежительно относясь к награде, в то же время обижаться на устроителей фестиваля за то, что «маской» не были отмечены его «замечательные» московские спектакли «Школа жён» и «Овечка». Если верить Борису Леонидовичу, то 20 лет назад спектакля лучше, чем «Овечка», в Москве не было. Да вот беда – экспертный совет фестиваля в те годы был тупым: «не догонял».
Не берусь судить о совете, но вот в рассуждения о том, что Мильграм абсолютно равнодушен к «Золотой маске», верится с трудом. С самого своего прихода в Пермский академический театр драмы он прямо-таки бредил «маской», и есть все основания говорить не о безразличии к премии, а скорее, о маниакальном желании во что бы то ни стало заполучить раз за разом ускользающий трофей. Уже свой первый в Перми спектакль «Чайка» Мильграм демонстрировал компетентным людям на предмет включения спектакля в шорт-лист фестиваля. Тем же людям и с той же целью он демонстрировал и своего «Доктора Живаго». И, наконец, в 2011-м в шорт-лист попал бездарнейший (кто не верит, может почитать пермскую прессу) спектакль «Жизнь человека». Номинировался он по четырём позициям, но ничего не получил. В связи с этим небезынтересно ознакомиться с мнением Мильграма о своём детище: «Сыграли на «Золотой маске» «Жизнь Человека». Сыграли замечательно… Москва нас принимала с большим восторгом. Спектакль выглядел органичным. Спектакль был прекрасен…» (Пермь не увидит «Золотой маски» http://properm.ru/news/afisha/23091/http://properm.ru/news/afisha/23091/). Несмотря на восторженный отзыв режиссёра Мильграма и восторженный приём москвичей, спектакль в скором времени был снят Мильграмом с репертуара. Создав «Жизнь человека» как спектакль-эксперимент, Борис Леонидович и в выдвижении его на соискание премии проявил себя как экспериментатор: выдвинув Теодора Тэжика на соискание премии в номинации «Драма/работа художника», Нату Тэжик-Бенман в номинации «Драма/работа художника по костюмам», композитора спектакля Владимира Чекасина он выдвинул почему-то в номинации «Работа композитора в музыкальном спектакле». Если устроители фестиваля «Золотая маска» этой подтасовки не заметили – это одна история. А если организовали её совместно с Мильграмом, то тогда прав Мартин Кессель?
Но Мильграму на голубом глазу заявляет: «Теперь важно удержаться на этом высоком уровне». А на сайте театра появляется информация, согласно которой Борис Леонидович получил «маску» не за работу режиссёра, а «за выдающуюся работу режиссёра», и не просто за выдающуюся, а за «самую выдающуюся работу режиссёра». Никто не мог развесить на сайте театра эту лапшу без ведома худрука. Тут Мильграм верен себе: он изо всех сил делает вид, что сказанное о нём и его спектакле к нему отношения не имеет. (Говоря о «маске» Бориса Леонидовича, невозможно пройти мимо ещё одного удивительного факта. Как могло случиться, что о его режиссуре «Алых парусов» до сегодняшнего дня ни в интернете, ни в печатных СМИ ни один уважающий себя театровед так и не сказал доброго слова.) И если с Б. Мильграмом всё понятно, то непонятно, как в номинантах мог оказаться спектакль, получивший такие отзывы? Как все эти высказывания соотносятся с целями и задачами фестиваля: выявлением лучших творческих работ в различных видах и жанрах театрального искусства России? Почему Экспертный совет не воспользовался своим правом и не вынес решения об отсутствии номинантов в данной номинации, а жюри не воспользовалось правом не присуждать данную премию? И ещё один вопрос, на который я не нахожу ответа. При посредственной режиссуре, при посредственных вокальных данных исполнителей с помощью каких средств удалось Борису Мильграму заполучить «маску»?
В 2014 году на «Золотую маску» в номинации «Драма/спектакль большой формы» претендовал спектакль «Географ глобус пропил». Кроме спектакля на соискание премии были выдвинуты: работа режиссёра, мужская роль и роль второго плана. Трофей не достался никому.
Но аппетиты Бориса Леонидовича растут – в 2015 году от «Театра-Театра» на награды фестиваля претендуют аж 11 номинантов в двух спектаклях. Этот рекорд, на мой взгляд, несколько омрачают подтасовки и передёргивания, без которых Мильграм не Мильграм. На сайте фестиваля в номинации «Драма/спектакль малой формы» заявлен спектакль «Согласный/Несогласный» пермского театра «Сцена-Молот». Выдвинут спектакль в трёх номинациях: «Спектакль как таковой», «Работа режиссёра» и «Мужская роль». Там же, на сайте, в списках номинантов о театре дана следующая информация: Театр «Сцена-Молот», Пермь. А знают ли устроители фестиваля что-нибудь об этом театре? Могу поделиться своей – возможно, не совсем полной – информацией.
В 2009 году на площади академического «Театра-Театра» возник самостоятельный театр «Сцена-Молот». Позднее выяснилось, что это было ложью. Контрольно-счётная палата (КСП) Пермского края выяснила, что «Сцена-Молот» не самостоятельный театр, а проект «Театра-Театра», на который последнему выделяются дополнительные средства из бюджета. Ложь о самостоятельности должна была скрыть от общественности то, что «Сцена-Молот» является для руководителя «Театра-Театра» Бориса Мильграма инструментом для выкачивания дополнительных средств из краевого бюджета. Чтобы не быть голословным, приведу цитату из отчёта КСП: «В 2009 году, в условиях кризиса и оптимизации затрат, для ГКУК «Пермский академический Театр-Театр» на реализацию вновь создаваемого проекта «Малая сцена» дополнительно сверх стоимости государственной услуги и при отсутствии расходного обязательства Законом о бюджете на 2009 год были предусмотрены и направлены расходы в сумме 7 709,6 тыс. руб. на 2009 год и 10 000,0 тыс. руб. на 2010 год. В структуре «Театра-Театра» театр «Сцена-Молот» как отдельное структурное подразделение не был выделен, – с персоналом театра, обеспечивающим функционирование данного проекта, заключались договоры гражданско-правового характера – в 2009 г. на сумму 2 808,8 тыс. руб., в 2010 г. – 5 094, 8 тыс. руб., в 1 п/г. 2011 г. – 3 169, 1 тыс. руб. Из них были выплачены средства: за исполнение обязанностей художественного руководителя театрального проекта «Театр «Сцена-Молот» Боякову Э.В. – 2 355,2 тыс. руб. (98,0 тыс. руб. в месяц), – при предусмотренной штатным расписанием театра должности художественного руководителя с должностным окладом 112,9 тыс. руб. (Милютин Ю.А.); за исполнение функций режиссёра проекта «Театр «Сцена-Молот» Салимзянову Д.Х. – 1 860,9 тыс. руб. (92,0 тыс. руб. в месяц), – при предусмотренной в театре должности главного режиссёра с должностным окладом 9,1 тыс. руб. Таким образом, фактически в театре за счёт бюджетных средств содержались два художественных руководителя (или три по уровню оплаты труда) и два режиссёра, – что не отвечало требованиям эффективного расходования бюджетных средств».
В 2012 году «Сцену-Молот» покинули художественный руководитель Эдуард Бояков (отец-основатель фестиваля «Золотая маска». – В.К.) и режиссёр Дамир Салимзянов. После этого Борис Мильграм заявил, что театр «Сцена-Молот» останется независимым и самостоятельным театром. Заявляет он и о том, что у театра не будет общего руководителя, а будут три руководителя лабораторий: Олег Кленин, Олег Лоевский и Арсений Сергеев. Не исключаю возможности, что эти люди никогда не руководили театром и были использованы руководством «Театра-Театра» в качестве ширмы. В силу своей испорченности могу даже допустить, что «Сценой-Молотом» руководят те же, кто руководит «Театром-Театром». Утверждать этого не берусь, но могут ли это опровергнуть устроители «Золотой маски»? Знают ли они, что по отчёту КСП Пермского края разовый проект «Сцена-Молот», существовавший в «Театре-Театре», должен был завершиться 31 декабря 2009 года? И если он в самом деле завершился, если «Сцена-Молот» не восстала из пепла, то устроители номинировали на премию за 2014-й театр-призрак? Также нельзя не отметить, что всё ныне происходящее есть дежавю: если в 2009-м Мильграм использовал «Сцену-Молот» с целью получения для «Театра-Театра» дополнительных средств из бюджета, то теперь он использует «Сцену-Молот» с целью получения для «Театра-Театра» дополнительных «масок».
Спектакль «8 женщин», также претендующий на премии 2015 года, выдвинут, конечно же, в номинации «Оперетта/мюзикл». Соискателей на получение «масок» восемь: спектакль как таковой, работа режиссёра – Борис Мильграм, женская роль – жена Мильграма Ирина Максимкина, дочь Мильграма Эва Мильграм, Марина Полыгалова, Ольга Пудова, работа художника – Виктор Шилькрот, работа художника по костюмам – Ирэна Белоусова. Но у кого поднимется рука чернить Мильграма за то, что он прекрасный семьянин? Какой бы худрук – зная, что его ребёнок собирается поступать в театральный вуз, – не номинировал бы его на «маску»? Даже если премия не получена, сама номинация уже бонус при поступлении. Правда, есть одно «но». В Положении о «Российской национальной театральной премии «Золотая маска» сказано, что премия является профессиональной (подчёркиваю – «профессиональной») премией, и ничего не сказано о том, что она может присуждаться за творческие достижения в области театрального искусства учащимся школ. Надо признать, что Борис Мильграм кое-что предпринял для того, чтобы закамуфлировать это не совсем корректное выдвижение. На сайте театра он загодя поместил имя дочери в список «Приглашённые артисты». Допускаю, что я неправ и предпринятые Мильграмом действия (их последовательность) дают право номинировать на премию даже младенцев. Если Экспертный совет фестиваля сочтёт, что здесь всё без подмеса, то так тому и быть. Возможно, мне придётся извиниться за излишнюю предвзятость, ведь в самом деле: ну какой уважающий себя деятель культуры, расположившись у кормушки, не станет упаковывать себя, жену, детей.
Уверен, вы поняли, что нынешнее замутнение воды предпринято Мильграмом ради поистине промышленного вылова «масок». Для чего это нужно? Возможно, «маски» дадут ему моральное удовлетворение – выбьют табурет из-под той части московского режиссёрского сообщества, которое до сих пор скептически относится к таланту Бориса Леонидовича. Кроме того, «маски» хоть как-то оправдают и многомиллионные, но совершенно безрезультатные бюджетные вливания администрации края в монстра, носящего название Пермский академический «Театр-Театр». Если это так – это можно понять. Непонятно другое. Что в этой мутной воде делают устроители фестиваля «Золотая маска»? На премию выбирают между «не очень», «посредственно» и «плохо».
Владимир КОСУЛИН, ПЕРМЬ