В Москве открыли памятник основателю Трёхгорной мануфактуры. Автором монумента стал скульптор Александр Смирнов. Он ответил на вопросы «ЛГ».
– Понятно, чем вдохновляется скульптор, создавая образ поэта, – его творчеством. Понятно, когда работает над скульптурой великого князя, – его победами, государствообразующей деятельностью. А тут – ремесленник, организатор производства.
– В данном случае вдохновлялся яркой биографией, конкретными делами. Это был крепостной крестьянин, который сам себя выкупил. Для этого нужно определённое мужество, воля, смекалка! Сначала занимался пивным бизнесом, но потом восстала жена, объявила, что нехорошо спаивать народ. И он занялся производством тканей… Вместе с мастером красильного дела Фёдором Резановым основали ситценабивную мануфактуру, которую назвали Трёхгорной – по названию местности и расположению. В районе, построенном рядом с фабрикой, для рабочих были построены дома и необходимая инфраструктура.
Мне это было близко ещё и потому, что я сам начинал свою трудовую деятельность в этой области – два года до армии проработал на текстильной фабрике. Мои отец, мать, брат, сестра – все работали на фабрике! И когда наследники Прохорова подошли ко мне в храме (мы посещаем один храм) и поделились задумкой создать памятник, меня это сразу заинтересовало. Сделал эскиз, с ним были ознакомлены жители района, подключилось руководство АО «Трёхгорная мануфактура». И вот памятник занял своё место в Большом Предтеченском переулке. Пока, правда, получено лишь временное разрешение на установку от Департамента культурного наследия Москвы, но я надеюсь, последует и постоянное.
– Как приходит образ будущей скульптуры?
– Размышляешь над биографией героя будущего памятника, анализируешь то, что им сделано, какой оставлен след… Но потом всё равно ждёшь озарения – как бы громко это ни звучало. Вот, например, я работал над памятником к 300-летию города Клинцы. Небольшой населённый пункт Брянской области, но с богатой историей. Ничего не получалось! Держал в руках карту города, в раздражении бросил её на стоявший рядом чайник. Карта аккуратно легла на чайник, как-то рельефнее высветились названия улиц, номера домов… И я вдруг увидел образ колокола, на поверхности которого – эта карта. И начал работать.
– Есть ли какие-то особенности в вашей манере – что отличает вас от других скульпторов?
– Меня очень напрягает, когда персонаж памятника стоит (или сидит) в неестественной позе, в напряжении. Это, мне кажется, передаётся и тем, кто видит памятник, создаёт дискомфорт. Выбираю естественную позу. Вот мой Прохоров – он может 10 лет просидеть в этой позе, поглаживая штуку сукна.
– Устраивает ли вас нынешняя система заказа и утверждения скульптурных работ? Или что-нибудь следовало бы поменять?
– Я живу в Москве. Здесь есть выбор – и у тех, кто заказывает, и у тех, кто творит. Хуже в небольших городах: часто один живущий там скульптор «монополизирует» изготовление памятников для города, ставит процесс на поток. Конечно, это обедняет архитектурный облик города, делает художественную среду скучной и однообразной. Но я бы хотел сказать ещё и о том, что практически у каждого автора есть заветный эскиз – то, что он хотел бы воплотить больше всего. Для меня таким образом был Гоголь, больше 20 лет я – для себя – делал различные эскизы. А потом удалось воплотить придуманное в Калуге – это настоящее счастье! Вот хотелось бы, чтобы в Департаменте культурного наследия Москвы, в Министерстве культуры были люди, которые приходили бы в мастерские скульпторов, знакомились с их творческой кухней, узнавали, что бы они хотели создать. А потом в нашей прекрасной стране рождались бы новые памятники.
Беседу вёл Юрий Александров
