Докторский корпус считается элитой любой науки. В философии всю вторую половину прошлого века число докторов соотносилось с числом кандидатов примерно как 1:10. Сейчас это соотношение близко к единице.
Всё больше появляется докторов не по основным философским направлениям («онтология и теория познания», «философские проблемы естествознания» и т.д.), а связанным в лучшем случае с общенаучной проблематикой («этика», «эстетика», «культурология», «религиоведение» и т.д.). Нельзя сбрасывать со счетов и влияние отечественного рынка, широкого распространения платных публикаций и платных защит, которые касаются прежде всего докторских диссертаций. Увеличивается количество людей, защитившихся не в общепризнанных философских центрах, а в местах, в которых специализированные советы появились относительно недавно и где крупные авторитеты отсутствуют.
Как наука философия несвободна от неопределённости, затрагивающей прежде всего связь между любовью к мудрости, совокупностью обобщённых положений других наук (логики, психологии, этики и т.д.), некоторыми вненаучными (не обязательно антинаучными) явлениями мировоззренческой и идеологической направленности, образованием.
Как вузовская дисциплина философия несвободна от противоречивости. Её преподавание, во-первых, охватывает всех студентов, хотя нуждаются в ней лишь будущие профессиональные познаватели (учёные, работающие в фундаментальных науках, и художники, создающие обобщающие произведения искусства), а также специалисты по воздействию на человека – психологи и педагоги. Во-вторых, ведётся на втором курсе, когда интеллектуальная основа ещё не сложилась. В-третьих, рассчитан курс для всех (кроме будущих философов) в одинаковом объёме. В-четвёртых, игнорируются различия культур, к которым принадлежат студенты.
Процесс преподавания предельно формализован учебно-методическими комплексами, рейтингами, аттестациями и т.д. Над каждым довлеет балловая система, отражающая так называемый коэффициент активности. Если он окажется ниже минимума, его субъект может быть уволен, независимо от учёной степени, успехов в науке, лекторского мастерства и т.д. На учебную работу отводится 50% часов. На научную же – только 12,5%. Но быть хорошим преподавателем, не будучи продуктивным учёным, невозможно.
Да, невозможно, конечно, не обратить внимания на пассионариев, стремящихся к цели вопреки всему и пренебрегающих иногда условиями. Но они крайне редки. Более распространена другая группа докторов, работающих в вузах, чаще провинциальных, и ориентирующаяся на административные должности: ректора, проректора, декана, заведующего кафедрой и т.д.
Многие доктора не читают спецкурсов, без чего качество преподавательской деятельности снижается. Объективно это объясняется тем, что в условиях отечественного рынка и двухступенчатости высшего образования спецкурсы нужны не всем вузам. Субъективно – тем, что часть докторов сама к этому не стремится, так как содержание её научной продукции либо далеко от потребностей, либо давно установлено и помещено в другие контексты. Причина и в том, что при чтении общих курсов некоторые лекторы излагают общеизвестные положения потому, что не имеют философского образования и специализируются в вопросах, далёких от читаемого.
Близкой оказывается ситуация и в научной работе. Написание монографий, разрешающих крупные научные проблемы, и статей, поднимающих актуальные вопросы, – явление нечастое. Чаще дело ограничивается либо учебными пособиями, которых и так немало, либо так называемыми научно-методическими разработками, на пользование которыми как средством, облегчающим подготовку к экзамену, авторы ориентируют своих студентов.
Вытекающие из всего этого перспективы очевидны не только тем, кто ведёт научную и преподавательскую работу в философии, но и тем, кому она необходима как мировоззренческий и методологический ориентир. И сам собой напрашивается вопрос: для чего нужны доктора философских наук?
Михаил АНДРЮШЕНКО, профессор кафедры философии и религиоведения Владимирского государственного университета