Гастрольный тур Казань–Москва–Санкт-Петербург с 28-го по 31 марта Государственного академического симфонического оркестра Республики Татарстан (ГАСО РТ) под управлением Александра Сладковского посвящён 150-летию Мориса Равеля. Центральное место программы отдано вокальному циклу «Шехеразада» (трём поэмам для голоса с оркестром на стихи Тристана Клингзора). И абсолютно логично, что в программу была также включена и сюита «Шехеразада» Римского Корсакова, «заочного» учителя Равеля, музыкой которого он восхищался и вдохновлялся. В то же время «столкнуть лбами» двух «Шехеразад» в одном концерте – сюжет, достойный пера величайшего драматурга!
Однако, перед погружением в таинственный мир арабских сказок «1001 ночи» слушателя ждала серьёзная эмоциональная «европейская» встряска. «Хореографической поэмой для оркестра» называл свой «Вальс» Равель и признавался: «Я задумал его как нечто вроде апофеоза венского вальса, который вовлекается во всё нарастающий фантастический и фатальный вихрь. Он представляется мне в обстановке императорского дворца примерно в 1850-х годах». Блеск свечей, лёгкий полёт кружащихся пар. В музыке – благодатная возможность для игры различными динамическими красками. Как раз то, чем славится ГАСО РТ – яркостью и разнообразием всех своих музыкальных полотен, а также безупречным владением палитрой полутонов. Перед нами не просто танец, но танец призраков, танец-воспоминание, танец «как в последний раз». Идиллия девятнадцатого века рушится под безжалостным натиском «железного» двадцатого. Сладковский доводит кульминационный апогей до высшей точки, до громоподобного tutti, от которого буквально захватывает дух. Но чем выше вершина, тем страшнее и фатальнее падение. Однако, это ни в коем случае не пляска смерти. Просто... предупреждение...
Реализма больше не будет. Будет мир мечтаний, полупрозрачных грёз, волшебных видений.
«Я хочу это увидеть!» – поёт Шехеразада у Равеля. Увидеть тот мир Востока, который зачаровывал на рубеже прошлых веков мечтателей и художников в России и по всей Европе. Всем хотелось воочию увидеть роскошные дворцы деспотичных владык в шёлковых тюрбанах, чувственные и завораживающие танцы прекрасных наложниц, экзотические сады с фонтанами, вокруг которых гуляют павлины, распуская свои сияющие хвосты, города Персии с их стройными минаретами, китайских мандаринов и безжалостных палачей с кривыми остро отточенными саблями. Погрузиться в сказку, имеющую мало общего с реальностью.
Собственно, ориентализм и у Равеля, и у Римского-Корсакова растёт из одного корня. Только подходы различны: Равель делает акцент на камерность и внутренние переживания героини, Римский-Корсаков – на развёрнутые жанровые сцены. Соответственно, в первом случае рассказчиком выступает человеческий голос, а во втором оркестр. Если же сравнивать с живописью – в данном случае это более чем уместно, – то Равель явно обращается к импрессионизму, а Римский-Корсаков – к декоративной, историко-фольклорной традиции.
На сцене же своеобразный французско-русский «диалог» на восточные темы вели солистка Мариинского театра Екатерина Семенчук, исполняющая вокальный цикл Равеля, и концертмейстер ГАСО РТ скрипачка Алина Яконина, солирующая в сюите Римского-Корсакова.
Для Семенчук французская музыка – конёк. Изящество и стиль, присущие равелевской музыке, для неё не вызов, а своя стихия. Мягкий, волнующий, глубокий голос певицы, бархатный и нежный, словно роскошные восточные ткани, обволакивал и обнимал, покоряя точностью музыкальной фразировки и «изливая печаль и восторг», как писал Клингзор.
Во многом интерпретация Семенчук – это тот случай, когда исполнитель «делает» произведение. «Шехеразада» Равеля максимально зависит от таланта певицы и слаженности её ансамбля с оркестром. Надо отдать должное идеальному ансамблю – на одном дыхании – голоса и оркестрантов. И бережной чуткости маэстро Сладковского. В лице Екатерины Семенчук он явно нашёл «свою» певицу!
И вот на смену тонкому психологизму пришли масштабные шедевры музыкальной «живописи». Каждую часть сюиты Римского-Корсакова оркестр разворачивал в полноценную симфоническую поэму. Морская стихия представала во всей своей грозной мощи. Караваны медленно, но верно брели по бескрайней пустыне. И над всем этим разливался нежный «вокализ» скрипки... Плач Шехеразады. А может, томный любовный зов?
Римский-Корсаков недаром не хотел детализировать программу своей сюиты – при этом однозначно программной! Каждая музыкальная тема рождает свой образ, над которым не должно довлеть навязанное извне толкование. Словно вы сами листаете страницы «1001 ночи», тем самым создавая, творя собственные мечтания о недосягаемом прекрасном мире.
Помните? «Я хочу это увидеть!»
Как можно внимательно разглядывать каждый сантиметр сложного восточного орнамента или фрагмента арабской вязи и находить всё новых и новых «действующих лиц», так и «Шехеразада» складывается – рождается – из многочисленных отдельных картин и картинок в единый цельный образ-портрет волшебного Востока, написанный рукой Мастера. Не сюжет, а переход, перетекание одного в другое – настоящий подарок для музыкального «живописца».
Можно с уверенностью сказать: обе «Шехеразады» навсегда заняли почётные места в копилке коронных произведений ГАСО РТ. Так и хочется воскликнуть, перефразируя Шехеразаду: «Я хочу это слышать!»
И не один раз.