Валентин Сорокин десятилетия назад прогремел своими богатырскими героическими поэмами: «Евпатий Коловрат», «Дмитрий Донской», «Оранжевый журавлёнок», «Огонь», «Палестинец», «Судьба», «Обелиски», «Дорога», «Орбита», «Былое», «Бессмертный маршал» (о Георгии Жукове). В безгеройное время он сделал ставку на героя.
Он пришёл к своей русскости и державности не через тихую лирику, не через фольклорные напевы деревенских песен, а через огонь и сталь, броню и железо. Пройдя заводскую закалку мартеном, он уже не мог чирикать как воробышек или даже выводить трели как соловей.
Валентин Васильевич родился в 1936 году на хуторе Ивашла Зилаирского района Башкирии. После окончания профтехучилища десять лет работал на Челябинском металлургическом заводе. В 1965 году окончил Высшие литературные курсы при Литературном институте имени А.М. Горького. (Тогда же – за неопубликованное стихотворение «Льву Троцкому» – попал «на карандаш» всемогущему КГБ, члены которого долгое время особо следили за его творчеством.) Работал в журналах «Волга», «Молодая гвардия», главным редактором в издательстве «Современник». С 1983 по 2014 год руководил Высшими литературными курсами, был проректором Литературного института. Член Союза писателей СССР с 1962 года. В 1986 году за книгу «Хочу быть ветром» удостоен Государственной премии РСФСР. Лауреат премий имени М. Шолохова, А. Твардовского, В. Фёдорова, С. Есенина.
Валентин Сорокин – это пример природной русской державности, имперскости. Поэт громкий и мужественный. Сама стать его, громовой голос требовали и определённого накала поэзии. Этакий природный уральский самородок, закалённый в огненной мартеновской печи. И читатель у него был не деревенский, лирический, а державный, из племени первопроходцев.
Он откровенный сторонник христианского социализма. Как говорили о таких в период революции: «За советскую власть, но без коммунистов». Он и сейчас верит в наше возрождение, но признаёт и трагические ошибки, прежде всего в недопонимании вселенской русскости нашего народа.
Как уж он пробился в число лидеров русской советской поэзии, одному богу известно!.. Или же иных он опалял огнём своего мартена, боялись подходить, других восхищала имперская плавка его поэзии.
Поэт каслинского литья, самой высокой пробы.
Очнитесь, люди русские,
Нет ряда серединного:
Сломать дороги узкие
Вставайте до единого,
Пусть платятся предатели,
Познавши дерзость встречную, –
За крест отца и матери,
За нашу верность вечную...
Его крепко поддержали Василий Фёдоров, Александр Макаров, Юрий Прокушев, Людмила Татьяничева, Юрий Бондарев, Егор Исаев, Борис Можаев, Борис Леонов, Николай Воронов, Пётр Проскурин. Остаётся только удивляться, как через все цензурные и редакторские препоны он всегда нёс обжигающее русское слово.
Сорокин и сам держится по-богатырски, и стихи пишет такие же богатырские. Такие и нужны сегодня России, дабы давать надежду на русскую Победу. Он – поэт простых и ясных сущностей жизни, таких как огонь, вода, земля, мать, Родина.
Он и пишет о них яркими и звонкими словами. Звонкий поэт.
Владимир Бондаренко
Валентин Сорокин
Видение
А случилось диво не простое,
Если мы и глаз не отвели...
Не закат, а море золотое
Разлилось внезапно до земли.
Я не знаю, к радости иль к горю,
На волне замедливая ход,
Продвигался царственно по морю
Золотой небесный пароход.
На борту доспехи и скрижали –
Все почтить величие должны,
И к нему восторженно бежали
Золочёногрудые челны.
Он проплыл через века и годы,
Меж войной державной и тюрьмой,
Потому грядущие невзгоды
Затонули за его кормой.
Золотое море древней сини,
Без огня окопного и гроз,
Это пробил звёздный час России –
В путь её благословил Христос.
Тишина, а на душе тревожно:
Неужели завтра, да и впредь,
Смысла нет и больше невозможно
За победу молча умереть?
По озёрам и холмам покатым
Свет летит багряно-голубой.
Хорошо мне быть невиноватым
Перед жизнью и перед тобой.
Свет летит
Когда-то Марс,
пылая во Вселенной,
Свет посылал Земле через года,
Теперь и он в тщете обыкновенной
Уже давно – остывшая звезда.
А мы живём фантазией и снами.
И странно знать,
как через тыщи лет
Марс продолжает излучать
над нами
Великий свет, непобедимый свет.
Я поклонюсь ему и на осеннем
Чужом ветру подумаю не раз:
«И вы бессмертны,
Невский и Есенин,
Вас нет давно, но свет летит от вас!..»
Я старше вас, я пережил короны,
Знамёна, гимны, клятвы пережил,
А вот вороны были – есть вороны,
А соловья и снег не устрашил.
Под яблоней, под белою берёзой
Опять звенит и спрашивает вновь:
«Зачем цветёт
багряно-горькой розой
Надежда человечества – любовь?»
Прощанья миг под сердцем у поэта,
А повернёшься – рядом никого,
Вот почему так много в мире света
И так легко ослепнуть от него.
Снова повторю
Спит вода болотная в урёмах,
А заря приподняла крыло,
И цветущей кипенью черёмух
Мне глаза на миг заволокло.
Я хотел бы в мире повториться,
Да нельзя – над нами вечный Бог,
Я хотел бы
в жизнь твою влюбиться,
Но тяжёл туман моих дорог.
Даже утром, лиственно-зелёным,
Тайна ожиданий нелегка:
Посмотри,
опять с лебяжьим стоном
Движутся над нами облака.
Вот и под болотною водою
Тыщи лет лежит без перемен
Горевою глыбой золотою
Мёртвое страдание измен.
Начинает песню удалую
Тёмный лес, приветствуя зарю,
Я тебя сегодня поцелую,
Завтра снова это повторю.
Нашу радость укрощает смута,
Ветер гибельный
распятых лет,
Словно та черёмуха кому-то,
А не мне роняет белый цвет.
Облака уйдут
Облака уйдут за горизонт
И опять,
невыразимо знойный,
Развернётся и повиснет зонт,
Солнечный, над Родиной
спокойной.
Самолёту путь и кораблю,
Журавлю и страннику открытый,
Сто дорог!..
А я тебя люблю
На тропине, той, не позабытой!..
Храм звонит – себя побереги,
Храм звонит – храни меня едино:
Радонежье!
Сергия шаги!
Русским светом полнится долина!
Поцелую, молча обниму –
Стон счастливый!..
Ветер!..
И созвездья!..
Сеющие ненависть и тьму
Приближают скорое возмездье.
К сумеркам грустнеют небеса,
Птицы тихо в травы опустились,
Ну зачем, зачем твои глаза
На моих, дрожа, остановились?
Видишь, обелиски и кресты,
Видишь,
избы на старух похожи,
Это – мы с тобою, я и ты,
Это – свет и Сергий!..
Боже!..
Боже!
Берёзовый звон
Прихлынет жизнь
и отдалится жизнь,
Среди любви, мечтаний и трудов
Ты красоты и нежности держись,
Небесных звёзд и луговых цветов.
Прихлынет жизнь
и отдалится жизнь
Среди обманов, горестей и слёз,
Но ты иди и мудрости держись
Седых холмов и золотых берёз.
Прихлынет жизнь
и отдалится жизнь,
И вроде ты, как прежде, не горишь,
Но ты иди и верности держись
Тому, кого в душе боготворишь.
Ведь неземное чувство лебедей
И нам, обыкновенным, суждено:
Кто сосчитает –
сколько нас, людей,
Зато над нами солнышко одно.
Звездою вспыхнет
вечность впереди,
И, осветив тропину молодым,
В краю берёз
ты по цветам иди
И по холмам –
под звоном золотым!..
Бог ведёт нас
Памяти Варлама Шаламова
Бог ведёт нас тяжкими путями,
Каждый миг
страданьем утверждён.
Ханами, царями и вождями
Ни один поэт не побеждён.
Даже палачи, прищурив око,
На Лубянке иль на Колыме
В душу нашу целились глубоко,
Скованные страхами в уме.
Не умрут слова певца и строфы,
И увидит в полночи урод –
Как поэт
с распятья
и с Голгофы
За Христом спускается в народ.
Совесть наша звёздная не дремлет,
Сердце наше в бедах не молчит,
Родину великую объемлет,
Громко над погибшими кричит.
Я не раз обманут и унижен
И не раз доносами убит,
Но воскрес,
но вытерпел,
но выжил
И опять поднялся до орбит.
До кругов поднялся журавлиных
И в краю отеческом с трудом
Отыскал то место, где в долинах
Уничтожен хутор мой и дом.
Это вы стукачеством дышали,
Русских,
нас,
бросая под конвой,
Чтобы мы не пели, не рожали,
Чтобы пропадали трын-травой.
Медленно вращается планета,
Но и через тихие года
Под проклятьем русского поэта
Вам не распрямиться никогда!
Славяне
Наши ссоры – сердцу перегрузка,
Потому и вновь горюнюсь я,
Украинка ты и белоруска,
Русская красавица моя.
Перелески, реки и просторы
Так похожи, словно это мы, –
Наши ссоры – ложь и приговоры
Опытных заказчиков из тьмы.
Наши дети, может, украинцы,
Может, белорусы,
вновь и вновь
Говорю: мы ныне – палестинцы,
Требуется зверю наша кровь.
Золото он ищет и алмазы,
На Днепре, на Волге держит власть.
Ты зачем такой широкоглазой
И такой славянской родилась?
Мы, славяне, потеряли право
Быть собой, а Ироду везёт:
Каждый день смертельная отрава
В души наши с губ его ползёт.
Нам вражда, а хищникам закуска,
Но горжусь и окрыляюсь я, –
Украинка ты и белоруска,
Русь моя,
красавица моя!