Когда на весь Союз звучала песня про «страну мечтателей, страну учёных», советское искусство с полным основанием могло гордиться современной плеядой талантливых художников. То, что они создавали, легко входило в обиход эпохи. Воспринималось как вечная правда жизни, которая всегда существовала и будет неизменной.
Так происходит, когда искусство точно попадает в резонанс времени. Редкое и яркое явление. Таковым оказался и Александр Самохвалов – художник, «заряженный» эпохой предвоенной индустриализации. А индустриализация – это в первую очередь паровозные свистки и движение бесконечных товарных составов, без которых промышленность просто не сможет заработать.
Воспитанник Кузьмы Петрова-Водкина, Самохвалов сразу обратил на себя внимание как художник, к чьим картинам нельзя остаться безучастным. Он открыто эмоционален. В любой его композиции – нерв. И есть жизнелюбие, оптимизм – между прочим, редкая нота для живописи прошлых веков. Самохвалов создавал плакаты, иллюстрации, рисунки для агитационного фольклора, а кроме того – восстанавливал фрески в старинных соборах и получал золотые медали на международных выставках. Широкую известность ему принесла серия акварелей «Метростроевки». Причём она стала уже не первым серьёзным подступом художника к железнодорожной теме. Ещё до этого, в 1931 году, он написал картину «Ремонт паровоза», которая сегодня по праву считается классикой жанра и украшением коллекции Русского музея. Самохвалов увидел, насколько это сильный образ: человек и стальная магистраль, человек и современная машина. Конечно, его интересовал современный герой, однако не меньше занимала его и техника – как художественный образ.
Художник вспоминал: «Я страстно любил беспокойную и соответственно размеренную звонками, гудками, свистками жизнь железных дорог, жизнь, идущую под аккомпанемент вагонных колёс, мощных вздохов паровозов с тимпанными звуками буферов. Всякая дорога – и особенно железная дорога – изменяет содержание жизни едущего (тогда ещё не было авиалиний) и потому навевает мысли об изменениях жизни и о новой жизни. С самого раннего детства я любил паровозы, их технику, их «пастбища» на станциях, где они отдыхали, подновлялись и готовились к новым пробегам. Я особенно любил пассажирские паровозы с огромными двухметровыми колёсами, окрашенными ярко-красным цветом. Я любовался этим гигантским стальным конём на остановках, когда он грузился дровами или пил воду, шипя и вздрагивая от полноты дыхания и жажды движения, и той безудержной радостью, когда после звонков и гудков, испустив глубочайшие вздохи, он медленно, но мощно рванётся вперёд, чтобы исчезнуть за поворотом или в голубой дымке далёких далей. Я мечтал написать поэму о паровозе. Без жеребёнка. С жеребёнком уже написал великолепную поэму Есенин. Я хотел написать поэму о паровозе и о людях, его построивших и управляющих им. Обстоятельства сложились так, что я смог написать лишь эскиз этой поэмы. Это небольшой холст, но всё же это был этап в моём творческом труде, и в нём отразился также некий этап нашей истории, когда после разрушений, нанесённых войной империалистической и войной гражданской, после разрухи восстанавливался транспорт нашей страны, и эти огнедышащие гиганты, эти пожиратели пространства получали новую жизнь… Композиционный строй этой небольшой картины не имеет планов. Она вся – первый план. Рабочий, квалифицированный мастер устраняет неполадку в золотниках над цилиндром. Молодой рабочий, лёжа на мостике, помогает ему. Другой рабочий, «культурник», укрепляет на перилах мостика плакат-лозунг. Четвёртый, стоящий спиной, приводит в порядок детали цилиндра. В глубине сложного механизма видна фигура ещё одного рабочего, обследующего исправность деталей. Все движения работающих людей, их ритмы и движения конструкций машины располагаются в единой плоскости».
Как редко художники так обстоятельно и взволнованно рассказывали о своей работе и объяснялись в любви к локомотивам и стальным магистралям! Конечно, для Самохвалова это было не дежурное признание, а воспоминание, очень важное для его творческой жизни. И он действительно создал поэму о паровозе, которая, быть может, противостоит есенинской трактовке. Только у поэта техника противостоит всему живому. У Самохвалова же они слиты воедино – и ничто не нарушает гармонию.
Картину заслуженно сочли удачей художника. Её признали и ценители искусства, и самая широкая аудитория. Недаром самохваловский «Ремонт паровоза» в начале 1930-х издали немалым тиражом в виде открытки с рассказом о важности развития железных дорог на обороте. Живописец служил «техническому просвещению».
Когда мы рассматриваем эту картину сегодня, становятся очевидны черты мировоззрения её автора, необычные для скептического ХХI века. Самохвалов (как и многие его современники) воспринимает труд ремонтной бригады как нечто героическое. Как Поступок. Картина вроде бы традиционна для того времени: производственную тему в искусстве во времена первых пятилеток ценили. Но десятки художников улавливали движение и мощь паровоза, Самохвалов же показал, как люди создают машину. Он считал их почти всесильными, настоящими героями. К тому времени тема рабочего человека стала всерьёз интересовать художников. В прежние времена труд изображали без патетики. Как нечто утомительное, механистичное. А для Самохвалова это творчество. Люди, которые учат паровозы летать по стальным магистралям, – могучие, почти всемогущие.
Наследие Александра Николаевича Самохвалова огромно. Вспоминаются и триумфальные, патетические картины, и лирические, и весьма интеллектуальные и точные иллюстрации к русской классике. Можно долго говорить о достоинствах его мгновенно узнаваемой манеры. А можно просто поразмышлять о временах, когда люди верили, что железные дороги преобразят мир. И ведь не так уж преувеличивали!