Мне ещё не исполнилось и шести лет, когда я попал в эту удивительную Вселенную. Война, Ленинград в блокаде, все театры эвакуировались, кроме Театра музыкальной комедии, который расположился в старинном здании Александринки…
Моя мама, театралка со стажем, посещала тогда исключительно дневные спектакли: оставить меня было не с кем, а малышей моего возраста вечером в храм Мельпомены не пускали – порядок был строгий. Зато мы ходили в театр бесплатно – там работала мамина знакомая Галина Семенченко, с которой они вместе выстаивали в очередях за хлебом. Галина Павловна вдобавок была нашей соседкой по дому, и у неё в комнате проживал настоящий попугай. Я хорошо запомнил висевший в кабинете администратора театра её большой портрет в образе графини Стаси из «Сильвы». С попугаем на плече.
«Сильва» – первый увиденный мной спектакль. Девушки в коротеньких юбочках, мужчины во фраках, красивые дуэты, забавные куплеты – всё это тогда очень понравилось, а текст самого красивого куплета я даже запомнил: «Красотки, красотки, красотки кабаре, вы созданы лишь для развлеченья...» В одной из красоток я узнал Галину Павловну, и превращение нашей с мамой знакомой в неземную красавицу, одетую, как принцесса из сказки, оказалось поразительным.
Вскоре я знал наизусть весь репертуар, а также имена и фамилии всех артистов Театра музыкальной комедии, что не всем маминым знакомым нравилось.
– Водить дошкольника в оперетту – это надо додуматься, – возмутилась при мне соседка по коммунальной квартире. И я подумал, что, наверно, она никогда не слышала музыки Кальмана и не видела на сцене таких замечательных артистов, как Николай Янет, Иван Кедров, Нина Пельцер и Галина Павловна…
Но закончилась война, в город вернулись все его театры, и однажды, когда я уже был в первом классе, у нас случился культпоход в Большой театр кукол, что на улице Некрасова. На «Волшебную лампу Аладдина». Прекрасные спектакли этого театра тогда являлись чуть ли ни единственной радостью для множества детей в послевоенный период, и я был в их числе. Помню, как в фойе девочка дивной красоты сказала подруге:
– Сегодня ещё раз посмотрю «Дюймовочку», чему я так рада, так рада!
А я подумал: «Тебе бы сходить на «Сказку о храбром солдате», где важнейшие сцены происходили «под водой», в царстве царя Водокрута. Вот где красота, вот где сердце твоё замерло бы от страха и восторга… Хотя и «Дюймовочка» была совсем неплоха в этом изумительном театре. В оркестровой яме играл живой оркестр, а на сцене кукольные персонажи проживали насыщенную удивительными приключениями сказочную жизнь, и струился какой-то особый свет: красота – глаз не оторвать. Создателями этого волшебства были ученик Всеволода Мейерхольда режиссёр Савелий Наумович Шапиро, а с 1949 года Михаил Михайлович Королёв, бывший до того режиссёром драматического театра. И, конечно же, художник Иван Коротков.
Так случилось, что я был знаком с Иваном Андреевичем в его поздние годы и, уже давно став взрослым, выпытывал у него:
– Иван Андреевич, помните, какой чудный дворец выстроили вы для Аладдина?
– Представь, не помню, – отвечал он, поглядывая на меня с лёгкой иронией.
– А море! Помните ваше море в «Сказании о Лебединце-городе»? – вспоминал я другой его спектакль.
– Не помню, – повторял он. И я начинал возмущаться:
– Как можно? Забыть такое красивое море, которое сам и построил!
– Ах, дружок, я за жизнь построил столько морей, – отвечал он снисходительно. Но разговор этот был ему явно приятен…
Наступило время, когда в театре появились спектакли, связанные с советской тематикой, тоже великолепно оформленные. Например, в постановке «Песня Сармико», где чукотский мальчик спасал летящий к зимовщикам самолёт, в финале вспыхивало северное сияние. А в спектакле «Ворота джейранов» присутствовал дивный горный ландшафт. Правда, диалоги были не очень.
– Сердце моё, душа моя – всё народное, – восклицал один из персонажей и громко стучал кукольной рукой по своей кукольной груди. Для куклы это было чересчур.
Однажды, когда я пришёл на премьеру нового спектакля, в фойе меня остановили две тёти в форменных костюмах.
– Мальчик, мы заметили: ты часто ходишь в наш театр, – сказала одна из них. – У нас просьба: после спектакля скажи честно, понравился ли он тебе.
Гордый от такого доверия, я поспешил в зрительный зал. В начале спектакля мальчик и девочка высаживали лесозащитную полосу, которая в финале не позволяла громадной летающей кукле, изображавшей злобного суховея, пробиться к колхозным полям. Это был гимн Сталинскому плану преобразования природы, о котором я, пятиклассник, и так слышал с утра до вечера в школе и по радио. Гимн-то был, а вот интригой, интересной историей постановка не запомнилась.
Вновь оказавшись в фойе, я, чтобы не расстраивать поджидавших меня тёть, сказал, что спектакль неплохой. А про себя подумал: наверное, вырос я из кукольного театра, пора переориентироваться на ТЮЗ, о котором уже много слышал.
Первый поход туда, увы, оказался неудачным. Я попал на спектакль про революцию, где юных беспризорников изображали знаменитые травести Казаринова и Охитина, занимавшиеся этим делом аж с 1930 года. Зато следующий спектакль – «О старых и новых волшебниках» – был прекрасен. Туповатый джинн, похожий на Хоттабыча, но не Хоттабыч вовсе, соревновался в волшебстве с современными учёными. Например, пытался сделать телефон и радиоприёмник, а получались колокольчик и птичка. В роли этого джинна тогда блистал любимый и детьми, и взрослыми артист Михаил Шифман.
Потом в сказочном «Волынщике из Стракониц» я впервые увидел самую знаменитую актрису ТЮЗа всех времён и народов – Нину Мамаеву. Её обожали и малыши, и старшеклассники, которые по десять раз ходили на постановку пьесы Виктора Розова «Её друзья» и на «Аттестат зрелости» по одноимённой повести Лии Гераскиной с Ниной Васильевной в главной роли.
Однажды, будучи уже в десятом классе, попал с товарищем в Театр имени Ленинского комсомола на так называемый общественный просмотр спектакля «Таланты и поклонники». Программок не было, зато потом, в очереди за пальто какая-то женщина в красивом строгом костюме называла своим знакомым фамилии актёров, игравших ту или иную роль. Мы с товарищем оказались недалеко от неё, и я спросил:
– А скажите, пожалуйста: кто купчика Васю играл?
Дама в строгом костюме назвала фамилию, кстати, ничего мне не говорившую, и протянула гардеробщику свой номерок. Тут же какая-то девочка повернулась ко мне и спросила с восторженным придыханием, указывая глазами на неё:
– А знаешь, кто это?
– Кто? – поинтересовался я.
– Мамаева, – восторженно произнесла девочка, ожидая, что я тоже как-нибудь выражу свой восторг. Но не дождалась. Я был поражён, насколько в жизни знаменитая актриса выглядела старше своих сценических красавиц-десятиклассниц. «Получается, жизнь – это одно, а искусство – другое», – пронеслось в моей голове.
На протяжении долгих лет я возвращался к этой мысли, пока однажды не понял: искусство – это и есть жизнь. Точнее, важная её часть. По крайней мере, для меня…
«ЛГ»-ДОСЬЕ
Будущий известный писатель и драматург Игорь Мощицкий родился в 1938 году. Окончил Ленинградский технологический институт. Член Союза писателей и Гильдии драматургов Санкт-Петербурга. Член РАО, автор более двадцати пьес и около двухсот текстов песен к различным спектаклям. Спектакль, поставленный по пьесе «Прощай, Россия», – лауреат международного и российских театральных конкурсов. Живёт в Санкт-Петербурге.