Поступок Александра Македонского, разрубившего мечом гордиев узел, на протяжении истории с большим или меньшим успехом был повторён различными политическими и военными деятелями, разумеется, в метафорическом смысле. Решение Владимира Путина о начале спецоперации на Украине стало ещё одним актом подобного рода.
Древние авторы говорят, что фригийский царь не сразу скрутил свой мудрёный узел, но поэтапно. То же произошло с украинским узлом. Первую петлю затянул Ленин, санкционировавший создание Украинской республики в границах, включивших обширные территории с великорусским населением, что было сделано не из симпатии к малороссам, но ради ущемления великороссов.
Добавил путаницы Хрущёв самоуправным решением о передаче Украине Крыма.
Ещё раньше Сталин принял роковое решение о включении в состав советской республики шести западных областей. Как будто идея была неплоха: восстановить на западе древние границы Киевской Руси. Об этом мечтали и в императорском Петербурге и были совсем уже близки к осуществлению мечты – в случае неминуемой победы в мировой войне. Тот факт, что западные области, оторванные от Руси со времён Батыева нашествия, были уже в значительной мере ополячены и онемечены, не мог существенно помешать им обжиться в России: велика была тогда её ассимилирующая сила. Другое дело сталинский режим: за два года пребывания в составе СССР (1939–1941), познакомившись со всеми его прелестями, Западная Украина ожесточилась и психологически замкнулась в себе; а с приходом гитлеровцев нашла в них идейную опору и после войны ещё долго сопротивлялась советским. И то, что называется бандеровщиной, пронесла до дня независимости. И в дальнейшем попыталась распространить её на остальную Украину.
Конечно, и в остальной Украине ещё в XIX веке зрела национальная идея. Об этом не без юмора, но близко к истине писал жестоко убитый националистами Олег Бузина: «Жизнь под скипетром Романовых была так комфортна, а природа Украины-Малороссии давала такой избыток даров природы, что от скуки и безделья можно было породить какую угодно идею...» Но вплоть до революции национализм малороссов оставался умеренным. Не помню, чтобы кто-либо из заметных деятелей этого движения выступал за независимость своего края, как правило, они ограничивались требованием автономии, притом в границах, соответствующих границам расселения малороссийского племени.
Решительным образом узел был затянут с распадом СССР. В начале 90-х я бывал на Украине и, между прочим, знакомился с новыми, только что вышедшими учебниками для средней школы по истории и литературе, на русском и на украинском языках. Они меня поразили, особенно учебники по истории. Наверное, примерно так же должны были сочинять свои учебники (если вообще они у них появились) какие-нибудь зулусы, только-только освободившиеся от британского владычества. Если бы ещё эти новые учебники следовали указке, допустим, М.С. Грушевского (ведущего идеолога украинского национализма в первые десятилетия XX века, между прочим, в раннесоветские годы ставшего академиком). Увы, номенклатурные коноводы в обретшем независимость Киеве, поставившие целью самоутвердиться и дистанцироваться от Москвы, выписали для написания учебников каких-то злобных горе-историков из карпатской глуши. Ими выстраивалась совершенно бредовая, фантасмагоричная история Украины, доминантой которой оказывалась постоянная вражда с великорусским соседом.
За тридцать лет на этих учебниках (идеи которых чем дальше, тем больше подкреплялись каждодневной пропагандой) выросла добрая половина населения Украины. И это, естественно, самая динамичная его половина. «Страна детей», если воспользоваться выражением Ницше, оторвавшаяся от «страны отцов». А под влиянием «детей» и «отцы» в значительной своей части утрачивали ориентиры.
Будто потерял казак шапку. Или люльку.
Не будет преувеличением сказать, что горе-историки создали горе-Украину.
Ещё больше затянут был узел господствующими представлениями о нерушимости государственных границ. Такие представления – производные от свойственного западному мышлению акцентированного юридизма. Последователи В.С. Соловьёва и других великих русских мыслителей, к которым автор этих строк себя причисляет, не могут не понимать важности юридических понятий, но – в соотнесении с другими понятиями. И мы внемлем призыву поэта: «Любите Целое! Стремитесь к Целому!» (Шиллер). А юридический мир – всего лишь фрагмент от Целого.
Что касается конкретно государственных границ, то к ним надо относиться с большой осторожностью, и вместе с тем наивно думать, что те, которые ныне существуют, так и будут оставаться неизменными. Как раз Украина являет самый рельефный пример шатких, «взятых с потолка» границ. Почему в самом деле надо считать священными и неприкосновенными те, что проведены Лениным в интересах мировой революции и позже подправлены (бывшим, как говорят, навеселе) Хрущёвым? Здравый смысл никогда не сможет это принять.
Можно ли было разрубить узел без кровопролития? Наверное, нет: меч не ведает другого решения. Полагаю, что Путин догадывался, какую волну он поднимет и сколь многое она всколыхнёт, и всё же вынес (возможно, не без внутренней борьбы) единственно верный в сложившихся условиях приговор. Наши пацифисты взяли голубиный тон, который в глазах многих выглядит неотразимым. Но надо знать, когда «включать» голубиное и когда оно неуместно. О. Сергий Булгаков писал, что военное бездействие может оказаться столь же жестоким, как и действие. То, что сделали новоявленные (после распада СССР) хозяева Украины со своим народом – это растянутая на десятилетия лоботомия, и теперь привести украинцев «в сознание действительности» невозможно без хирургического вмешательства.
Полагаю, что в этом состоит высшее оправдание нашей специальной операции на Украине – в стремлении вернуть украинской части русского народа утраченную (или утрачиваемую) им идентичность. Есть, конечно, и другие доводы в пользу такого решения, но они слишком известны, чтобы о них напоминать.
Восстановление после хирургического вмешательства (в случае если оно, как надо надеяться, увенчается успехом) будет трудным и, вероятно, длительным – кажется, все у нас отдают себе в этом отчёт. В массе своей жители Украины болезненно восприняли происходящее. И то сказать: никогда не было между великороссами и малороссами взаимного кровопролития (если не считать столкновений драчливых запорожцев с царскими войсками в далёком XVII веке).
Народная гуща на Украине плохо разбирается в происходящем (недоумённое «нас за що?» становится типичным вопросом) или верит всему, чем потчуют их СМИ, это своего рода «королевство кривых зеркал». Уже одно то, что взрывается устоявшийся быт, переносится с трудом (мы это помним по собственному опыту начала 90-х), что уж говорить о том, когда дело доходит до человеческих жертвоприношений. И многие из тех на Украине, кто тяготел к Русскому миру, вдруг воспылали ненавистью к Путину и самому Русскому миру. Вспоминается Макиавелли: заслужить ненависть за добрые дела так же легко, как и за дурные. Тем более если добрые дела сопровождаются пролитием крови тех, ради кого они совершаются. Что поделаешь, в существе своём история вся – трагична.
Так что предстоит долгая борьба за умы и сердца жителей Украины. И в этой борьбе у нас есть сильный козырь. Их упор на то, что «Украина – це Европа» с течением времени неизбежно будет утрачивать мажорную интонацию и проникаться горечью. Потому что Европа теперь уже действительно «закатывается», её белое лицо уже в ближайшие десятилетия сменится оливково-чёрным, что неминуемо повлечёт за собою радикальное перестроение всей её культуры. Ангел смерти витает над нею. А возможность кончаться вместе с нею способна вызвать энтузиазм разве только у каких-то апокалиптических сект. Тогда как Русский мир, хотя иногда он выглядит с изнанки далеко не лучшим образом, проявляет, несмотря ни на что, волю к жизни.
Конечно, прошлое западной части нашего континента так же дорого нам, как и восточной его части. И было бы лучше, чтобы козыря, о котором идёт речь, у нас не было. Но он есть, и раз так, надо им воспользоваться.
Чтобы дать уверенный ответ на пушкинский вопрос: «За кем наследие Богдана?»
Юрий Каграманов