Сергей Рулёв
Родился в 1973 году в Саратове, но уже с 1975 года проживает в г. Ухте Республики Коми. Работает слесарем по ремонту бытовой техники. Публиковался в «Российском писателе», «Литературной газете», в журналах Concept, «Арт», «Наш современник», «Аврора», «Глаголъ», «Литературные знакомства», в городских, республиканских и российских альманахах. Автор пяти книг прозы. Член Союза писателей России.
В зоомагазин привезли ската. Пусть ещё маленького и речного, но самого что ни на есть настоящего. Небольшой северный городок, и вдруг такая экзотика, да ещё и поглазеть можно бесплатно. Сарафанное радио подхватило новость и понесло по домам и квартирам.
Посмотреть на диковину потянулись даже те, у кого дома не было никаких домашних животных, даже мух и разных там сапрофитов. Скат важно плавал, волнообразно двигая телом, или лежал на дне, присыпав себя мелким кварцевым гравием, или подбирал с этого гравия корм, при этом слегка выгибаясь куполом и потом резко хлопая пузом по дну. Неважно, что он делал в данный конкретно момент, но за ним всегда наблюдала хотя бы одна пара глаз.
При этом сам скат философски не обращал на это внимания, понимая, что ничего изменить не может. Его существование, да и сам мир внутри стеклянного куба зависит от крашеной блондинки по ту сторону стекла. Она утром и вечером кидает в воду вкусных рачков и следит за прямоугольной штукой, из которой вылетают весёлые шумные пузыри. Когда пузырьков становится меньше, она достаёт эту штуку и куда-то с ней уходит. А потом возвращается обратно и возвращает её на место, и та снова бодро пузырит. При этом дышать становится легче, поднимается настроение и возникает желание поплавать.
Люди приходили, наблюдали за скатом, и что-то забытое из детства просыпалось в их душах – искренний восторг от прикосновения к необычному, радость от осознания чудесности мироздания и желание обнять и приласкать любое живое существо в радиусе досягаемости. Ската обнять и даже просто погладить было нельзя, но под влиянием нахлынувших эмоций, особенно если не стояла очередь, многие считали своим долгом поделиться с Леной, той самой крашеной блондинкой, работницей торгового зала, каким-нибудь воспоминанием, связанным с животными.
– А вы знаете, у меня ведь в детстве тоже был аквариум. Рыбки были разные, но я запомнил одного меченосца. Он постоянно выпрыгивал. При этом ему жутко везло, что мы его вовремя находили и возвращали на место. Он очухивался, вёл себя смирно месяц-два и потом снова совершал попытку побега. Вот такая неистребимая жажда свободы. Мы его спасали от смерти, а он нас считал злыми охранниками, так мы шутили. Закончилось это ожидаемо печально – однажды мы не успели. Нашли его в пыли за батареей отопления, метрах в двух от аквариума. Возможно, перед тем как высохнуть, он и хотел бы вернуться обратно. Но никого из нашей семьи не было рядом.
Лена сочувственно вздыхала, ей и правда было жаль ту рыбку, которая вместо свободы ушла к Нептуну.
А к скату периодически подселяли соседей: негоже одной, пусть и экзотической, рыбе занимать целый немалый аквариум. Первыми стали сомики анциструсы. Это которые со ртом-присоской. Они суетливо сновали по дну, раздражая ската своим мельтешением. А когда, облизывая стекло от налёта, загораживали что-нибудь интересное снаружи, за чем он в тот момент наблюдал, просто бесили. Хотя после них стекло и становилось прозрачнее и за ним всё обретало чёткость и ясность. Но это было потом.
Чтобы успокоиться, скат ночью решил попробовать одного из сомов на вкус, но тот оказался слишком твёрдым и в прямом смысле ему не по зубам. Скат плюнул, уже во всех смыслах, и теперь лишь отодвигался в сторону, когда один из чистильщиков в очередной раз елозил у него под носом или загораживал обзор.
Однажды внимание ската привлекла старушка – сгорбленная, от чего, и так небольшого роста, казавшаяся ещё ниже и меньше. Она долго его разглядывала, опираясь на палочку, и в её взгляде было столько теплоты, что он, вдохновлённый этим, сделал несколько кругов, показав себя со всех сторон, после чего лёг на дно и присыпал себя песком.
– Первый раз я аквариум с рыбкой увидела в сорок втором у молодого человека, – сказала старушка подошедшей Лене, не отрываясь от созерцания уже успокоившегося ската. – Нам по семнадцать было, мы школу заканчивали. После школы девочки помогали в госпитале, рядом со школой госпиталь был. И после этих тряпок окровавленных, бинтов, вокруг холодно, серо, электричество экономили, а тут стеклянный аквариум с рыбкой. Не помню какой. Помню, что красивая была. Как и любовь, которая случилась у нас с Сашей. А потом ему исполнилось восемнадцать, и ему прислали повестку. Он ушёл и пропал без вести. Война закончилась, и я вышла замуж – повезло, женихов-то не хватало на всех. Родила двух сыновей и дочку. А они мне – внуков. Сейчас уже три правнука у меня. А Сашу я год назад похоронила.
– Как это, он же на войне пропал? Поисковики нашли? – спросила Лена.
– Нет. Он не погиб тогда. Оказывается, получил ранение, долго был в госпиталях, а потом, когда добрался домой, узнал, что я замужем. Уехал в другой город и там женился. Вот мы и жили – в разных городах, каждый со своей семьёй. А когда умер мой муж, рассказала я внучке про свою первую любовь, а она взяла да и нашла Сашу через компьютер. Он к тому времени уже тоже овдовел, дети выросли, в общем, приехал ко мне. Два года мы успели вместе побыть. Ни на шаг друг от друга не отходили.
Старушка ушла, но ещё долго что-то согревало ската, как будто и ему перепала частичка большой любви.
А потом к нему подселили новую соседку – вредную южноамериканскую цихлиду. Она постоянно задирала ската, подплывала и когда внаглую, а когда исподтишка норовила больно ущипнуть или ткнуть изо всей силы. Ещё землячка называется. Скат стал прижиматься к стёклам, пытался глубже закапываться в мелкий гравий, но от избыточного внимания соотечественницы скрыться не удавалось. Приняв неизбежное, скат стал надеяться на чудо, и оно пришло в лице блондинки за стеклом, которая наконец-то обратила внимание на творящееся безобразие и с помощью сачка и крепкого слова сквозь зубы изловила вёрткую рыбину и переселила в другой аквариум.
Однажды прямо напротив ската возникла маленькая мордашка, которая прилипла к стеклу и широко раскрытыми глазищами и громким криком выразила своё восхищение. Подошедшая мама пыталась оттащить дочь, но это оказалось невозможно. Никакие уговоры не действовали, и, сдавшись, женщина пожаловалась стоящей рядом Лене:
– Совсем неуправляемая без отца. Верёвки из меня вьёт. Вы уж извините. И ведь есть дома аквариум. Ох, и намучалась я с этими рыбками! У меня муж от них фанатеет. Ничего ему не нужно, готов был часами в этом аквариуме ковыряться. Завёл хозяйство, а сам уехал на СВО. Дочке вон почти три года. Она теперь телефон папой называет, папу ведь только на экране видит, когда тот позвонит. С ней забот полон рот, а тут ещё этот аквариум. То почисти, то покорми, то воды налей. Если подохнут, то вот уже даже не жалко, честное слово! Приедет когда, пусть тогда сам и занимается, как раньше. Мне хватило. А вот этот скатик классный, и вот та рыбка тоже. Как она называется? Потом куплю её.
Следующей соседкой ската стала арована. Она плавала сверху и на дно, и на ската не обращала внимания вообще. Никакого. Блестя серебряной чешуёй, арована звездой эстрады скользила у самой поверхности, выставляя всю себя напоказ. По мнению ската, она не по возрасту и размеру задрала нос, но наблюдать за ней было интересно. Было бы ещё с кем обсудить её внешность и поведение. Но даже без этого жить стало лучше, жить стало веселее.
Мужчины отчего-то реже задерживались возле ската. То ли сильный пол от природы не такой впечатлительный, то ли насущные заботы их сильнее беспокоят и занимают разум. Поэтому очередной мужчина, задержавшийся возле аквариума, обратил на себя внимание ската. А тот, налюбовавшись, рассказывал Лене свою историю:
– У меня в детстве аквариум был. Пока в старшие классы не пошёл. Там другие интересы появились, и не до рыбок стало. Потом завели аквариум для детей. Но дочке больше по душе были кошки, мышки, хомячки, в общем, всё пушистое и тёплое. А сейчас у меня много аквариумов. Когда младшая дочь съехала от нас, да ещё в другой город, то было ощущение, что всё: незачем больше суетиться, стараться, добиваться. Тут-то меня инфарктом и накрыло. Еле выкарабкался. Полгода ходил с палочкой и то еле-еле. А лежать дома без пользы было просто невыносимо. Вот и решил снова рыбками заняться. И так увлёкся, что не остановить. Они меня тогда просто вытащили, смысл и стимул вернули. Ведь заботиться о ком-то, кто не может сам это сделать, разве не лучший стимул и высший смысл?
Мужчина ушёл, но долго скучать Лене не пришлось. Подходили всё новые и новые посетители. Кто-то находил в цене ската повод пожаловаться на дороговизну жизни. Кто-то, узнав, сколько они живут, – на здоровье. А кто-то с улыбкой вспоминал забавные случаи со своими домашними питомцами. Всего за месяц Лена наслушалась разных жизненных историй столько, что хоть книгу пиши. Хотя это раньше об этом писали книги, а сейчас для этого есть телевизор и социальные сети.
Рабочий день подошёл к концу. Лена протёрла полы, поставила швабру в угол и подошла к аквариуму со скатом.
– Что, рыба? Хорошо тебе – ни забот, ни хлопот. Поел-поплавал. Мечта, а не жизнь.
Скат смотрел, как блондинка шевелит губами. Он уже научился понимать её. Но вот как ей объяснить, что, находясь за стеклом, ты ничего не можешь изменить. Как объяснить, что эта безмятежность существования основывается на опыте всех поколений предков с тех далёких пор, когда ещё не начали дрейфовать континенты. А он говорит, что пока приходит блондинка, включает свет, чистит фильтр и насыпает корм – всё будет хорошо. А если она однажды не придёт, то останется темнота, за которой уже ничего не будет.
Всё просто.