Шарип Цуруев
Поэт, литературный критик, публицист и переводчик. Родился в 1963 году в селе Нижний Герзель Гудермесского района Чеченской Республики. Окончил филологический факультет Чечено-Ингушского государственного университета. Работал преподавателем в школе, институте, научным сотрудником НИИ гуманитарных наук, главным редактором республиканских газет. В настоящее время – главный редактор газеты «Хьехархо» («Учитель»), редактор научного журнала на чеченском языке «Таллам». Автор нескольких поэтических сборников и песен. Член Союза писателей ЧР и России, Союза журналистов РФ. Победитель республиканского литературного конкурса, лауреат ежегодной премии журнала «Вайнах», лауреат республиканской премии «Серебряная сова», лауреат Артиады народов России. Отмечен медалью «За заслуги перед Чеченской Республикой» и др. Заслуженный работник культуры ЧР. Живёт в Грозном.
* * *
Ответ не найду на вопрос,
что мучает день ото дня:
каков был мой мир без меня,
и что я с собою принёс?
Ручей, что село огибал,
тень ивы, спасавшая в зной,
те люди, которых я знал, –
всё это взаправду со мной?
Та девочка, что полюбил
ещё до пятнадцати лет –
и вот по сей лень не забыл, –
всё это был сон? Или нет?
Улыбчивой мамы тепло,
отец, на улыбку скупой, –
с тех пор столько лет утекло –
и впрямь они были со мной?
Учёба и армия, дом,
работа, то множество лет,
что мы своей жизнью зовём, –
случились со мной? Или нет?
Что – вымысел, морок, пустяк
надуманный? Что – во плоти
взаправду случилось? И как
границу меж них провести?
Ответ не нашёл, хоть убей…
Зато неизменно со мной
родные, десяток людей
и память о девочке той.
Тень ивы, спасавшая в зной,
ручей за околицей, луг –
когда я уйду в мир иной,
лишатся всей прелести вдруг…
Их век столь же краток, как мой.
Но там – не бывает разлук.
* * *
То спускаясь в овраг, то горой крутой
мчит судьбы колесо – нет конца дорог.
Сердце – мяса и мышц крохотный комок –
вздумало издавать странный скрип порой.
Приземлённей теперь мыслей толкотня –
больше о небесах мне не помечтать.
Может, где-то в пути стёрлась шестерня?
Невозможно в пути колесо менять,
впредь идти мне вперёд на своих двоих.
С тем столкнулся, что сам не любил в других:
век тянуть и толкать, что уже не мил.
«Стоит ли?» – так вопрос задан напрямик.
От кого ждать ответ, и кого спросил –
не пойму. И в ответ до сих пор не вник.
«Что ж, крутись, колесо, сколько будет сил», –
сам ответил. И мне легче в этот миг.
* * *
Увижу её – и улыбку скрою,
чтоб не подсмотрела обиду и грусть.
Но всячески прячу улыбку свою –
удумает вдруг, что над ней я смеюсь.
Обманываться я и дальше готов,
но всё-таки кто и кому из нас лжёт?
Кто копит запас утешительных слов?
Кого тайный стыд и раскаянье жжёт?
Я вроде ей радуюсь… Но кабала
лжи больше непереносима вралю.
Любовь нелюбимой – ты так тяжела,
как ненависть той, что любил и люблю.
* * *
Товарищ, что со мной издал свой первый крик,
сказал, что он уйдёт лишь в мой последний миг.
Куда я ни пойду – товарищ мой чудной,
чтоб я ни делал, вновь увяжется за мной.
Цель у него одна: разок дождаться дня,
чтобы как брат сдавить в объятиях меня.
Я жизнь не так ценю, как мой товарищ тот,
что вечно по ночам маячит у ворот.
Товарищ этот – смерть… И забывать не след,
что в жизни у людей надёжней друга нет.
* * *
Вещи, что носил я в детстве, не были красивы – но
что имеем, тем довольны. Я был даже счастлив в них.
Изодрались, проносились – вновь латать их суждено.
У меня – сказать по чести – просто нет вещей иных.
До чего порой мешает жить холодный чистый ум,
что взирает на реальность, как сквозь драное тряпьё.
Жизнь – убогая калека. Из клочков её костюм.
Коли вправду оголится – страшно глянуть на неё!
Ответ не найду на вопрос,
что мучает день ото дня:
каков был мой мир без меня,
и что я с собою принёс?
Ручей, что село огибал,
тень ивы, спасавшая в зной,
те люди, которых я знал, –
всё это взаправду со мной?
Та девочка, что полюбил
ещё до пятнадцати лет –
и вот по сей лень не забыл, –
всё это был сон? Или нет?
Улыбчивой мамы тепло,
отец, на улыбку скупой, –
с тех пор столько лет утекло –
и впрямь они были со мной?
Учёба и армия, дом,
работа, то множество лет,
что мы своей жизнью зовём, –
случились со мной? Или нет?
Что – вымысел, морок, пустяк
надуманный? Что – во плоти
взаправду случилось? И как
границу меж них провести?
Ответ не нашёл, хоть убей…
Зато неизменно со мной
родные, десяток людей
и память о девочке той.
Тень ивы, спасавшая в зной,
ручей за околицей, луг –
когда я уйду в мир иной,
лишатся всей прелести вдруг…
Их век столь же краток, как мой.
Но там – не бывает разлук.
* * *
То спускаясь в овраг, то горой крутой
мчит судьбы колесо – нет конца дорог.
Сердце – мяса и мышц крохотный комок –
вздумало издавать странный скрип порой.
Приземлённей теперь мыслей толкотня –
больше о небесах мне не помечтать.
Может, где-то в пути стёрлась шестерня?
Невозможно в пути колесо менять,
впредь идти мне вперёд на своих двоих.
С тем столкнулся, что сам не любил в других:
век тянуть и толкать, что уже не мил.
«Стоит ли?» – так вопрос задан напрямик.
От кого ждать ответ, и кого спросил –
не пойму. И в ответ до сих пор не вник.
«Что ж, крутись, колесо, сколько будет сил», –
сам ответил. И мне легче в этот миг.
* * *
Увижу её – и улыбку скрою,
чтоб не подсмотрела обиду и грусть.
Но всячески прячу улыбку свою –
удумает вдруг, что над ней я смеюсь.
Обманываться я и дальше готов,
но всё-таки кто и кому из нас лжёт?
Кто копит запас утешительных слов?
Кого тайный стыд и раскаянье жжёт?
Я вроде ей радуюсь… Но кабала
лжи больше непереносима вралю.
Любовь нелюбимой – ты так тяжела,
как ненависть той, что любил и люблю.
* * *
Товарищ, что со мной издал свой первый крик,
сказал, что он уйдёт лишь в мой последний миг.
Куда я ни пойду – товарищ мой чудной,
чтоб я ни делал, вновь увяжется за мной.
Цель у него одна: разок дождаться дня,
чтобы как брат сдавить в объятиях меня.
Я жизнь не так ценю, как мой товарищ тот,
что вечно по ночам маячит у ворот.
Товарищ этот – смерть… И забывать не след,
что в жизни у людей надёжней друга нет.
* * *
Вещи, что носил я в детстве, не были красивы – но
что имеем, тем довольны. Я был даже счастлив в них.
Изодрались, проносились – вновь латать их суждено.
У меня – сказать по чести – просто нет вещей иных.
До чего порой мешает жить холодный чистый ум,
что взирает на реальность, как сквозь драное тряпьё.
Жизнь – убогая калека. Из клочков её костюм.
Коли вправду оголится – страшно глянуть на неё!
Перевёл Виктор Куллэ