ФЕВРАЛЬСКИЙ МОРОК
Слепые снегопады февраля…
Нежданные, негаданные – просто,
Сорвавшиеся с неба на погосты,
Чтоб стала пухом каждому – земля.
Кто лёг в неё, кто не успел пока
Надеясь, что весною снег растает.
Но он, увы, летает и летает.
И кружат каруселью облака
Над русскою печальною равниной,
Которой нет ни края, ни конца.
Как нет конца и края у кольца
Российских рек, чьей вечной пуповиной
Повит из Грек в Варяги крестный путь
Истории, что нам не поиначить…
Какая боль в метельном волчьем плаче.
Как разрывает эта песня грудь!
Но всё равно, покуда в сердце есть
Хоть капля праотеческой отваги,
Спеши стихи оставить на бумаге
И завещай своим потомкам честь
С которой жил, и не твоя вина
Что на последнем запределье шага
Не взвеял над кормою стяг «Варяга»,
Как прадед, и грошовая цена:
Делам, поступкам, мыслям и словам…
Они пришлись не вовремя, не к месту.
Попавши под губительный секвестр
Низвергнутым из ада временам!
И что ещё, по правде говоря,
Осталось ждать от Синегорской стужи.
Покуда над землёй, как враны кружат,
Слепые снегопады февраля!
И БУДЕТ МАРТ
И будет март! И станет жизнь ясней
В небесной сфере и в земной юдоли.
И поменяет загнанных коней
Моей судьбы Вершитель на престоле,
Который серафим и херувим
Несут на крыльях огненного света…
Настанет март! И будет Третий Рим
Палить снега из Ветхого Завета
В багряном зное Масляны костров,
Вещающих кончину зимней стужи.
Настанет март – и посреди дворов
Заплещут отражённой синью лужи.
И сменит тяжесть шубы – пальтецо,
Твой абрис очертившее упруго.
И волосы твои в моё лицо
Отбросит ветер, прилетевший с юга.
И будут падать, отбивая такт
Задорных маршей, юные капели…
И грянет март! Но будет всё не так…
Но будет всё не так на самом деле.
МАЙСКИЙ СПАС
В памяти исчезла встречи дата,
И подруг красивых – имена.
Ты одна из них была крылата.
Ты одна – из них была грустна.
Но в былом остался праздник солнца.
Тянется разлука без конца…
Только из небесного колодца
Сыплет вьюгой звёздная пыльца.
И растут черёмухи охапки,
Как росли сугробы по зиме.
И печаль-тоска «в «сухом остатке»
Достаётся в эту пору мне.
Месяц май уходит без возврата
Половодьем схлынувшей воды.
Ты одна ни в чём не виновата,
Виноваты вместе – я и ты!
И не будет светлого причастья
В Ленинградском Спасе-на-Крови.
Не отыщешь призрачного счастья
В омуте украденной любви.
К твоему склонившись изголовью,
Про меня прошепчет вещий сон:
Жил неладно, но ушёл – с любовью,
Будет в Царстве Вечности спасён!
НА ТРОИЦУ
Покуда уныния грех не утих
И в душу метёт листопадом,
На помощь приходят изограф и мних.
И вкупе становятся рядом…
Пусть в Троицин день, со смятённой душой,
Забывшей про Божие слово,
Пребудут в скорбях над тщетой, надо лжой
Три Лика Андрея Рублёва.
Три ангела в блеске цветенья поры,
В июньской, безоблачной сини,
Раскинут крыла от библейской Горы
До северных храмов России.
И ляжет на мир благодатная сень,
Даруя живому прохладу.
И Символом Веры отмеченный день
Со звонниц шагнёт за ограду.
И будет ниспослан Берёзовый Дух
Развеять уныния иго…
И Сергия слово ложится на слух,
И легче – унынья верига!
ЭТИ ГОДЫ
Задыхаюсь от нежности к этим годам,
И в былое опять возвращаюсь упрямо…
В нём – цвели георгины по дачным садам,
И спускалась с крыльца синеглазая мама.
И парил над верандой дощатый балкон.
И скрипели под шагом сандалий ступени.
И взлетал поутру херувим-махаон
На процветшие гроздья махровой сирени.
И бежали в торосах коры муравьи
До вершины сосны, подпирающей небо,
Охраняющей лучшие годы мои
С молоком и краюхою тёплого хлеба.
Со слюдою стрекоз, со слезами росы,
И царапиной, честно полученной в драке.
С летним зноем в канун приближенья грозы,
И любовью навек к самой первой собаке.
Это снится всё реже, средь сýетных снов,
Где в затменье мелькают недобрые лица.
Где проносятся стаи кладбищенских сов...
Но легла на бумагу годов вереница
Тех, которых теперь не предам, не отдам.
Да не úмут они ни сомненья, ни срама…
Я несу их на холм, к заповедным цветам,
Под которыми ждёт синеглазая мама.
19–21 августа 2013 года