Жили-были два Саши, два Панкратовых, и оба режиссёры. Учились на курсе у Дзигана и для различия назывались Белый и Чёрный.
Белый потом остался Панкратовым и снял «Прощай, шпана замоскворецкая». А Чёрный прибавил псевдоним к фамилии и стал сущим цыганом. За усы и игривый глаз Карен Шахназаров взял его в «Мы из джаза» играть на банджо и петь «А ну-ка, убери свой чемоданчик», хоть он и не умел ни того ни другого. Зато расписывал достоинства одесского джаз-банда, куртуазно кричал: «Мадам!» – и некуртуазно: «Сам пошёл!» – тем, кто не впечатлился.
Так его узнала страна.
Времена были томные, женские, на усатых был спрос. Боярскому, Кикабидзе, Михалкову и Филатову буквально проходу не давали.
Панкратов-Чёрный назвался Челентаной и перенимал степ у Евстигнеева в «Зимнем вечере в Гаграх». Совсем забыл, что режиссёр, и окончательно уверился, что цыган.
Хотя был и не цыган вовсе и даже не из Одессы.
Учил недотёпу Меньшова подкатываться к дамам – с таинственным вопросом, где находится нофелет. Изменял всем жёнам сразу. Фотографировал лохнесское чудище – то есть фотографировал-то он очередную шмару, а сзади из воды высунулся зверь и запалил перед женой, потому что снимок было уже не скрыть («Происшествие в Утиноозёрске»). Спрос пошёл на Панкратова, раз уж он такой Чёрный.
Всё кооперативное кино сделало его своей эмблемой – Харатьяна и его. Как раз подкатило время частной разгуляйской инициативы.
В попурри из анекдотов «Новый Одеон» они играли вместе: Харатьян – корнета, а Панкратов – поручика Ржевского. Плюс рыболова, эсэсовца, милиционера, официанта, ковбоя и заложника в лифте. Фильмы сами по себе стали анекдотами, и одни только названия курортного зрителя манили, а не размягчённым жарой и портвейном давали стоп-сигнал. И не было такого балаганного предприятия, в котором не участвовал бы чёрный Панкратов. Назову все.
«Бабник», «Альфонс», «Охламон», «Импотент», «Официант с золотым подносом».
«Отель «Эдем», «Устрицы из Лозанны», «Зефир в шоколаде», «Любовница из Москвы»*.
Герои у него были то Гена, то Жора, половина одесситы, но к нулевым авторы совсем распустились, и его всё чаще стали звать просто Саша.
Участвовал в передаче «Белый попугай», опять с анекдотом.
Стрелял в стакан на голове Михалкова.
В «Смаке» варил Урганту суп народов Памира, Ургант хвалил.
В патриотическом кино много переиграл прапорщиков и старшин. Занял твёрдую позицию по Украине, за что был ею проклят, как и все нормальные люди. На Украине здорового человека выступил в роли старшины Федоренко в эпосе «По законам военного времени», но Украина здорового человека потихоньку стала Россией – что особенно видно в последних сезонах.
Учился в Нижегородском театральном, откуда Евстигнеев – там доска висит. В «Зимнем вечере…» Евгений Саныч его не только степу учил, но и школил по ремеслу. Смотри, говорил, Сашка, держи марку. Не знал ещё, что училище назовут его именем и марка станет персональной.
Не будь низких 90-х с их грошовым репертуаром – сделался бы выдающимся эксцентрическим артистом. Чуток подкормить или подушку пристроить – и готов Карлсон. Как бы у него звучало: «Ну, я так не играю», «Спокойствие, только спокойствие!» и «Малыш, я же лучше собаки»!
Красивый, умный, в меру упитанный мужчина в самом расцвете сил.
Главное – с моторчиком.
___________________
* Полный список фильмов – на сайте «ЛГ».