О современном состоянии нашей космонавтики размышляет декан физического факультета МГУ Владимир ТРУХИН
– Владимир Ильич, в последнее время часто говорилось о том, что космонавтика неактуальна, что практического значения она иметь не может, а потому была затеей помпезной и ненужной. Что вы думаете по этому поводу?
– Нужно знать, что происходит в космосе, ведь это ближайшие окрестности места, где мы живём. Китайцы, например, всерьёз обсуждают заселение Луны. Я-то думаю, что важнее всего – исследование пространства, в котором мы существуем. На Земле уникальные условия. Озоновый слой защищает нас от ультрафиолета, магнитное поле – от потока жёстких излучений. Солнце даёт нам необходимое для жизни тепло, но у самой Земли есть раскалённое ядро. Так что, говоря поэтически, мы живём не в райской куще, а на пылающей звезде, пусть нас и защищают от неё мантия и земная кора. Это всё надо знать и изучать.
– Разве Земля не изучена более чем хорошо?
– В том-то и дело, что нет. Нужно всё сначала начинать, восстанавливать науку о Земле. После недавних трагических событий в Японии с новой силой возник вопрос, почему происходят извержения вулканов и землетрясения. Как их предсказывать, можно ли предотвратить? Ось вращения Земли всё время меняет своё положение – не в этом ли следует искать причину аномальной жары прошлым летом?.. Нанотехнологии – это, конечно, хорошо, но если на Земле что-то нарушится, никакое «нано» нам не поможет. Сейчас все цивилизованные страны основной упор делают на развитие геофизики. Геофизика же, в свою очередь, тесно смыкается с космическими исследованиями. Кстати, о том, что «хорошо изучено»… Вот, например, если спросить обычного человека, правильно ли утверждение, что Земля вращается вокруг Солнца, что он ответит?
– При нынешнем падении уровня образованности даже не совсем дремучий человек может задуматься «что вокруг чего». Хорошо хоть, большинство наших сограждан всё же помнят, что Гагарин облетел вокруг Земли, а стало быть, она не плоская, покоящаяся на слонах…
– Верно. Но хорошо бы ещё вспомнить, что у нас Луна есть, а у Земли и Луны – общий центр тяжести и именно он вращается вокруг Солнца. А уже вокруг него вращаются и Земля, и Луна…
– Насколько важно подобное знание для неспециалиста? Для гуманитария, скажем, или человека, вовсе далёкого от любых наук?
– Очень многие перекосы в общественном сознании происходят от недостатка базовых знаний. Смотрите, как пышно расцвели сейчас оккультизм и всевозможные суеверия! Люди охотно соглашаются верить в чудеса, в тайны забытых цивилизаций, хотя у древних народов была своя наука, благодаря которой строились крепости, обрабатывались металлы или излечивались болезни. Но потом почему-то достижения той науки стало проще объяснить сверхъестественным вмешательством, колдовством.
– Людям хочется, чтобы преобразование мира в целом или их личного мирка происходило быстро и без особых усилий, без утомительной учёбы и долгого накопления опыта. Не в этом ли причина?
– Может быть. Минувший век был временем, когда преобладали техника и рациональность. Мы как-то забыли, что в душе каждого человека прячется ребёнок, и видели во всеобщем ликовании после полёта Гагарина только признание торжества технологий. Хотя для многих, возможно неосознанно, это было и подобие чуда – живой человек взлетел к звёздам, увидел всю Землю со стороны… Сейчас нам необходимо сближение точных и естественных наук с гуманитарной сферой, наука должна быть взаимопроникающей. Наука едина – это знания и о космосе, и о жизни, и психология и взаимоотношения между людьми, и история и культура.
– При этом ценность знания, уважительное отношение к образованию не должны размываться…
– Без науки государство жить не может – всё, чем мы пользуемся, появилось благодаря учёным. Но в последнее время в самом образе существования науки, в её финансировании произошли существенные изменения. Появились гранты, а это порой большие деньги, и в результате, борясь за эти, если так можно выразиться, призы, учёные забросили преподавание. Когда я учился, то лекции нам читали Арцимович, Кикоин, Ландау – а сейчас ни один академик не читает лекции, и когда я пытаюсь кого-нибудь из них уговорить, меня адресуют к помощникам.
– И что в итоге?
– Теряется преемственность, науку недооценивают, начиная воспринимать её как некую разновидность бизнеса. Результат плачевен – расцветает лженаука. А гранты обычно выделяют частные лица, им нужен либо быстрый практический результат, либо что-то красивое и интересное, способное послужить имиджевым проектом. И даже в традиционных дисциплинах предпочтение отдаётся не актуальным и серьёзным исследованиям, а эффектным броским проектам, будь то знаменитый коллайдер или теория Большого взрыва. Выбираются такие проблемы, где за руку не схватишь, – кто может проверить, что на самом деле было полтора миллиарда лет назад?
Пиар играет всё бóльшую роль, поэтому появляются и шарлатаны под маской учёных, а люди серьёзные иной раз остаются на заднем плане и, даже понимая, что происходит неладное, молчат, опасаясь потерять своё место.
– Что нужно для исправления ситуации?
– Поскольку все описанные проблемы усугубляются тем, что неспециалисту бывает трудно уловить лукавство в солидном буклете или серьёзной на первый взгляд статье, сейчас важно восстановить почти утраченную традицию выпуска научно-популярной литературы. Современные учёные часто пишут очень умные книги, которые трудно читать. Я же вспоминаю семинары нобелевского лауреата Виталия Гинзбурга, на которых он всегда предупреждал: в течение первого часа – никаких формул, только простой и доступный рассказ о проблеме.
– Какими вам видятся перспективы развития?
– Я верю в науку. Надо не ловчить, а честно работать, если ты способный – ты достигнешь многого. Без науки ничто не пойдёт, но она сама должна улучшаться и прогрессировать. Есть фундаментальная наука, есть прикладная, а рядом с ней должно быть и искусство, как я уже говорил, чтобы люди могли здраво смотреть на мир, а сами учёные не забывали о душе человеческой. Мечты о «пыльных тропинках далёких планет» вдохновляли когда-то многих, но на практике стало очевидно, что в первую очередь надо заниматься собственным домом. Именно к этому призывал когда-то «отец космонавтики» Циолковский.