Белоруссия заимела сонетную диадему

Сразу же напомню читателям, что под словом «диадема» мы обычно понимаем женское украшение из ценных камней в виде короны. А сонетная диадема – это 15 взаимосвязанных венков венков сонетов, или 225 венков. Нетрудно подсчитать, что для написания ее понадобилось 3375 взаимосвязанных сонетов. Аналогов даже в мировой поэзии отыскать почти невозможно. Всезнающий Интернет называет, правда, фамилию русского поэта Сергея Минтаирова, но прочесть его тексты мне пока не довелось. Написать сонетную диадему в свое время пытался известный советский поэт Илья Сельвинский: «В 1919 году замыслил я создать корону корон сонетов – «Георгий Гай», где магистралом была бы целая корона. Такая поэма должна была бы иметь 3164 строки…» Замечу, что в настоящей диадеме, как я уже сказал, 3375 взаимосвязанных сонетов, а не строк. По-видимому, он имел в виду нечто другое. Тем не менее, послушаем дальнейшие рассуждения известного мастера поэтического слова: «Я написал было несколько первых сонетов, но вовремя образумился…»

Исследователи пошли дальше этих рассуждений и отмечают, что если подступиться к конструкции более сложной, то мы увидим усложнение в сторону венка венков венков сонетов – он же венец в кубе. Иной раз это называют пирамидой сонетов или диадемой… Создание венка венков венков сонетов, по мнению авторитетных ученых, представляется им практически неосуществимым. Мол, это еще одно подтверждение ограниченности человеческого духа, не способного справиться с задачей не то что бесконечного, а хотя бы третьего уровня сложности. Известный литературовед Виктор Шкловский даже высказывал сомнение в том, что она может быть исполнена без риска для психики автора. «Однако таким стихотворным циклам, – отмечал он, – нельзя отказывать в наличии очаровывающей красоты, которая настойчиво требует полного погружения, имея в виду, что нет никаких гарантий относительно возвращения в реальный мир…»

Вот какие предостережения и страсти подстерегали Софью Шах, когда она решилась сделать то, чего еще нет – и не только в белорусской поэзии. А задумывалась и осуществлялась эта поэтическая эпопея на моих глазах, под каким-то моим насторожено вдохновляющим наблюдением. Кстати, я и сам, что называется, ощутил классический вкус этого элитного жанра поэзии. Издал сборник сонетов «Куда бы ни шел – иду к своей судьбе», сборники венков сонетов «Но даже умираем, чтобы жить» и «Неизъяснимое», две книги венков венков сонетов: «Земля простит, но не прощает небо», «Еще за долью и за высотой». Есть у меня и книга триолетов, в которой и двойные триолеты, а также несколько венков триолетов, хотя до этого времени не знаю, существует ли такой жанр поэзии… Издал недавно книгу геральдических сонетов. Но то, что мы все в месте в Белоруссии сделали, не идет ни в какое сравнение с тем, чего достигла и на что осмелилась Софья Шах. Теперь десять блокнотов-ежедневников рукописи (разноцветных, ведь произведение все же – диадемное!) стоят на нашей книжной полке. Остается только доработанный вариант сделать компьютерным. Но это уже для нее дело неотдаленного времени.

Я неслучайно в самом начале этих строк сказал, что автором сонетной диадемы предсказуемо стала именно она. Каждый более или менее сведущий читатель современной белорусской поэзии не мог не заметить одержимую верность поэтессы классическому сонетному жанру. Еще в 1999 году, когда писал предисловие к книжному изданию первого венка венков сонетов Софьи Шах «Одухотворение», я утверждал, что сонет – ее стихия. И сейчас могу подтвердить эти слова тем, что на счету поэтессы 13 венков венков сонетов (из них 5, адресованных детям), 227 венков сонетов (в том числе 26 для детей). И вот диадема!

Уверен, что сонетных произведений у нее больше, чем на сегодняшний день во всей белорусской поэзии. Впрочем, знаем ли мы все поэтические сокровища? Известный критик и литературовед Владимир Гниломёдов в обзоре современной поэзии писал: «Не так давно я отметил для себя новое имя – Софья Шах. Голос негромкий, но очень правдивый. По-моему, это настоящая поэзия и по-настоящему гражданская, морально содержательная... Тут есть живой человеческий характер, есть герой, с личностью которого поэтесса не боится идентифицировать себя. Образность, которая исходит из мировоззрения поэтессы, из ее мировосприятия, выстроена на народной основе».

Да, стихотворения Софьи Шах критика заметила и по-хорошему приветствовала. А вот отношение к ее венкам сонетов было и остается настороженным. Правда, некоторые из них опубликованы в еженедельнике «Литератураи искусство», в журналах «Полымя», «Молодость» и в моем переводе в «Немане». Но... И этому «но» уже не одно столетие. Дело тут не в самой Софье Шах, а в сонете, который в течение почти восьми столетий то всемирно одобряли, то так же дружно пытались лишить права на поэтическую жизнь. «Поэму в сотни строк затмит сонет прекрасный», – уверенно провозглашал законодатель классицизма Никола Буало. А романтик Байрон считал сонет «педантичным и грустным». Еще в 1332 году падуанский юрист Антонио де Темпо в поэтическом трактате определил основные канонические правила написания сонета. Потом они не однажды уточнялись, делались более требовательными. Вот некоторые из их: 14 строк, а это два четверостишия (катрены) и два трехстишия (терцеты). В катрене обычно две рифмы, которые повторяются четыре раза, а в терцетах – или три повторяются дважды, или две рифмы – трижды. Устойчивая система рифмовки в классическом сонете: перекрестная или (лучше) опоясывающая рифма в катренах и более разнообразная – в терцетах. Устойчивый размер: в русской, немецкой, голландской, скандинавской поэзии, например, пятистопный (или шестистопный) ямб. Добавьте сюда еще требование, чтобы каждая из четырех частей сонета обладала внутренней синтаксической завершенностью, целостностью, чтобы рифмы были звучными при обязательном чередовании мужских и женских, а одно и то же слово не повторялось, когда это повторение не вызвано сознательно авторам, – и вы поймете того же Буало, который утверждал, что Аполлон изобрел сонетную форму в то время, когда серчал на стихотворцев.

Знал бы итальянец Якопо (Джакомо) да Лентини, – а это он написал первый известный нам сонет, – какой пример подает поэтам всех следующих поколений! В своем знаменитом сонете о сонете Шарль Сент-Бев назвал многих поэтов, кто отдал щедрую дань этому нелегкому поэтическому жанру: Шекспир, Петрарка, Тасс, Камоэнс, Данте, Спенсер, Мильтон, Ронсар... Могу добавить и Вордсворта, и Китса… И только ли их! В русской поэзии авторами классических сонетов являются поэты К.Случевский, И.Анненский, К.Фофанов, К.Бальмонт, Ф.Сологуб, В.Брюсов, М.Волошин, А.Блок, Н.Гумилев, О.Мандельштам, В.Хлебников, И.Северянин, В.Ходасевич... Первые белорусские сонеты написал Я.Купала. Настоящими шедеврами поэзии стали сонеты М.Богдановича. Обогатили ими белорусскую литературу П.Трус, В.Жилка, М.Танк, C.Граховский, Н.Гилевич, Р.Бородулин, Я.Сипаков, Зм.Морозов, А.Сербантович, А.Звонак, Ф.Жичка...

Что касается Софьи Шах, то она не ограничивается написанием сонетов, а превращает их в венки или в венки венков. Сонетов, которые бы существовали сами по себе, у нее, пожалуй, вообще нет. Удивительная, достойная восхищения особенность творчества! Она требует глубокого, свободного поэтического дыхания и безукоризненного мастерства. Каждый венок читается как сонетная поэма, а каждый венок венков – как сонетная повесть. Но канонические требования очень строгие: в венке новый сонет должен начинаться последней строкой предыдущего, а последний – 15-й – включает в себя первые строки всех предыдущих сонетов. То же самое и в венке венков, только в нем уже последний, 15-й венок, включает в себя первые строки сонетов всех предыдущих венков.

Софья Шах смело и талантливо экспериментирует. Доказав, что классические венки сонетов – ее родная стихия, поэтесса имеет на это право. И каких только венков сонетов у нее нет! Смешанные: шекспировские катрены и классические терцеты; безголовые – без одного катрена; усеченные – с одним терцетом; безголово-усеченные; перевернутые – катрены и терцеты поменялись местами; спутанные – катрены чередуются с терцетами; хвостатые – с тремя терцетами… А еще венки, в которых сонеты включают в себя два пятистишия и одно четверостишие. При этом поэтесса позволяет себе пользоваться не только традиционным 5-ти или 6-тистопным ямбом, а и другими стихотворными размерами. Но все это исключение. От молодой, веселой силы таланта, от желания еще раз почувствовать послушное дыхание родной речи, которой можно высказать все. Но обычно она старается не нарушать классических канонов.

И вот на встречу с читателем вскоре должен выйти первый в белорусской литературе венок венков венков сонетов Софьи Шах «Диадемная исповедь». Откуда такое пространственное вдохновение?  От содержания. Оно, как многослойная живопись, ищет свое единственно возможное цветовое воплощение, находит именно ту языковую пространственную многоассоциативность, без которой нет и не может быть поэзии. Столетия сближаются и отдаляются, пронизанные реальной конкретикой судеб, событий, мироощущений, рассуждений и поэтической осведомленности. Так личное перестает быть только собственным и обретает художественно обобщенное воплощение. Жанровая необходимость повторения строк придает не только ритмомузыку, но и становится смысловым камертоном, который обосновывает все то, что может исчезнуть в бесконечных лабиринтах подсознания.

Никогда раньше мне не приходилось читать венок венков венков сонетов. Не довелось и Софье Шах. Однако настоящий поэт невольно соревнуется своими произведениями, своим талантом не только с современниками, но и с предшественниками, и с преемниками во всех столетиях. Написана диадема пятистопным «шекспировским» сонетом, что позволяет делать более разнообразной рифмовку. Напомню также, что это три четверостишия и одно заключительное двустишие. А содержание? Проще сказать, что в нем вся жизненная суть поэтессы в среде земного и небесного времени. Она чудесно подтвердила не только целенаправленную силу своего таланта, но и возможности языка, в котором действительно диадемно чувствует себя родное белорусское слово. И мировую историю сонета уже нельзя представить без присутствия в ней Софьи Шах.