В этом году исполнилось 150 лет со дня рождения классика украинской литературы – поэта, прозаика и переводчика Леси Украинки (настоящее имя – Лариса Петровна Косач-Квитка).
Яркая, талантливая, образованная, Леся свободно владела несколькими языками и порой читала зарубежную литературу на языке оригиналов. Но писала Леся исключительно на украинской мове.
Единственное стихотворение на русском языке «Когда цветет никотиана» написано Лесей Украинкой на спор. Сама она много занималась художественным переводом, однако переводы своих произведений не любила.
Зная о таких убеждениях украинского классика, участники студии сравнительного поэтического перевода «Шкереберть» при журнале «Дружба народов» рискнули перевести на русский язык несколько виршей Леси Украинки. Эти переводы прозвучали в Киеве на торжественной конференции, посвященной юбилею поэтессы. Их мы предлагаем вниманию читателей.
Галина КЛИМОВА, руководитель студии «Шкереберть»
Леся УКРАИНКА
Переводы: Дмитрий АРТИС
***
В детстве падала, случалось,
в кровь коленки разбивала,
поднималась, хоть от боли
даже сердце замирало.
«Больно?» – спрашивали, только
никому не признавалась.
Я росла ребенком гордым, –
чтоб не плакать, я смеялась.
А теперь, когда к финалу
в балаган рядится драма,
с языка вот-вот сорвется
очень злая эпиграмма, –
беспощадному сарказму
не желаю поддаваться,
и, забыв былую гордость,
плачу, чтобы не смеяться.
Королевна
1.
– Королевна, госпожа мне,
вы себя навек сгубили!
Чем же так привлек вас рыцарь
без богатого наследства?
– Милый рыцарь, господин мой,
может ваша речь обидеть, –
за богатства королевна
не привыкла продаваться!
– Королевна, госпожа мне,
вы достойны по рожденью
багряницы и короны,
а не будничного платья.
– Милый рыцарь, господин мой,
разве я вам больше нравлюсь
в багрянице и короне,
чем в обычном сером платье?
– Королевна, госпожа мне,
я совсем бесславный рыцарь,
был предателями ранен
и умру в постели дома.
– Милый рыцарь, господин мой,
быть предателям – в позоре,
вам же славы будет вдоволь:
вы – избранник королевны.
– Королевна, госпожа мне,
чует сердце, близок час мой,
кто же будет защищать вас
от молвы и наговоров?
– Милый рыцарь, господин мой,
не страшусь досужих сплетен,
все моей подвластно воле,
я на то и королевна.
– Королевна, госпожа мне,
тяжко вам придется видеть,
как меня хоронят люди
без торжественных обрядов.
– О, мой рыцарь, господин мой,
вы терзаете мне сердце!
Что мне толку от обрядов,
если вас уже не будет?
– Королевна, госпожа мне,
заклинаю вас любовью,
будьте в трауре достойны,
как пристало королевне.
– Милый рыцарь, господин мой,
но к чему такие просьбы?
Нет заклятия страшнее –
жить в печали беспросветной.
2.
В сельской церкви захолустной
тянут «Requiem» органы,
хор выводит: «Miserere...»,
вторят люди: «De profundis...»
Ближе к рыцарскому гробу
подходила королевна,
и вставала рядом, будто
нареченная невеста.
И вуаль не шелохнется,
скрыв лицо от посторонних,
и в руках лучом спокойным
светит восковой огарок.
Плачут девушки в сторонке,
по толпе гуляет шепот:
«Та, вон та, его любила...»,
«Та, вон та, венок теряла...»
«Та, вон та, босой бежала,
стремена его ловила…»
«Кто вон та, что встала прямо
возле гроба?» – «Королевна…»
3.
Королевские палаты
омрачились, и тревога
среди челяди дворовой, –
что-то зол король сегодня:
Очи мечут стрелы остры,
шпора лязгает о шпору,
и рука сжимает крепко
рукоять каленой шпаги.
На пороге паж трясется,
и, бледнея от испуга,
еле слышно произносит:
– Королевна ждет за дверью…
Чуть кивнул король, ответил
твердым голосом: – Зовите,
пусть она при всех услышит
своего отца проклятья…
Не успел король закончить
речь безжалостную, злую,
как толпа загомонила:
– Эй, дорогу королевне!
Между рыцарей блестящих,
между дам, одетых пышно,
королевна проходила
не спеша, в одежде черной.
Без вуали, без накидки
и с распущенной косою
шла, глаза не опуская,
головы не наклоняя.
В страхе рыцари притихли,
дамы пышные умолкли,
ждут сверкающего грома –
королевского проклятья.
Только что же? Тихо-тихо
зазвучал отцовский голос:
– Ты пришла? Садись поближе,
отдохни немного, дочка…
Лишь услышала такую
речь короткую, вздохнула,
задрожала, как росинка,
и упала королевна.
Как холодная росинка,
что держалась на вершинах
до утра, покуда солнце
благодатно не пригрело.
Так в палатах королевских
засиделись скорбь и горечь –
гости знатные, и все же
этикет не соблюдают.
Трагедия
Чует рыцарь среди битвы,
что смертельно ранен в сердце,
стиснул на груди доспехи,
чтобы кровь не вытекала.
Увидала дама с башни,
что бледнеет славный рыцарь,
руку к сердцу прижимая,
и слугу к нему послала.
– Славный рыцарь, дама просит:
уходите с поля боя
хоть на время небольшое,
пока рану перевяжут.
Есть у нас бинты тугие,
чудотворные бальзамы
и давно для вас готовы
в башне белые постели.
– Дорогой слуга, спасибо
передай прекрасной даме,
но сейчас я слишком занят,
не могу прийти по зову.
Если я хоть на минутку
сброшу рыцарские латы,
хлынет кровь моя потоком
и лишусь я сразу жизни.
В мире есть такие раны,
что не вылечишь бальзамом
и бинтом не перетянешь,
только латы здесь помогут.
– Славный рыцарь, ваши речи
могут ранить даме сердце!
– Пусть же дама, что есть мочи,
стиснет на груди доспехи.
Переводы: Евгения ДЖЕН БАРАНОВА
***
Долго я не хотела поверить весне,
Не хотела ее принимать я.
Что мне нежная речь, волшебство этих дней,
если горе сжимает в объятьях?
Нет, не трогай меня – говорила я ей,
Не растрачивай чары напрасно.
Что твоя красота мне? Других пожалей!
О других позаботься несчастных.
А весна гомонила: «Послушай, не трусь,
все подвластны цветочному плену.
Темный лес позабыл про зимовье и грусть
и красуется в зелени бренной.
Поднебесье прорезала молний дуга,
дождь стучит по гнилой черепице.
Прежде темную почву укрыли луга –
все сдается на милость царице.
Так и темное сердце лишится тоски
и на песню мою отзовется.
Слышишь, бьется? Живое. Всему вопреки
соглашается с мартовским солнцем».
Тихо мысли шипят: «Не сдавайся весне».
Только к черту, зануды, идите!
И мечты, и стихи – все проснулось во мне.
И повсюду весна-победитель.
Романс
Не разглядывай месяц весною,
ясный месяц – надсмотрщик строгий,
ясный месяц – насмешник двурогий,
часто видел тебя он со мною.
Как словам твоим тесно внутри!..
Ты был рад их забыть? Не смотри,
не разглядывай месяц весною.
Не смотри на плакучую иву,
на узор ее простоволосый.
Принесут тебе поздние слезы
изумрудной листвы переливы.
Как мы выжжены горем внутри!..
Ты был рад позабыть? Не смотри,
не смотри на плакучую иву.
***
Талого снега платочки прозрачные,
меленький дождь, ледяной ветерок.
Редкие примулы в травах – как дачники.
Это ли оттепель, счастья росток?
Солнце далекое бродит над крышами,
пурпур и золото в нашем краю.
Позднего сада цветение пышное
осень зовет – неужели мою?
Что ж, пусть приходит, меня даже радует
душного дня истекающий срок.
Только б не грезились – тихо досадую –
меленький дождь, ледяной ветерок.
Переводы: Яна-Мария КУРМАНГАЛИНА
Сосна
Ранней весною о чем-то шептала
Ветру лесному сосна.
Слышала я над тропинкою талой
Что говорила она.
Ой, не о «шуме зеленом» вздыхала,
Новая песня грустна.
Нет, не о «шуме зеленом»,
А о своем, потаенном.
Утром укрыло дубраву безбрежным
Снегом, пришла тишина.
Поздней зимою печально и нежно,
Пела седая сосна.
Слышала я над тропинкою снежной
Как напевала она, –
Нет, не о «шуме зеленом»,
А о своем, потаенном…
Романс
Не любуйся на месяц весною,
Ясный месяц – разведчик мой бравый,
Тайный мой соглядатай лукавый,
Видел он тебя часто со мною
До рассвета, до самой зари.
Ты бы рад позабыть? Не смотри,
Не любуйся на месяц весною.
Не смотри на березу, как прежде, –
В ее кроне запутался ветер,
Он напомнит о том лихолетье,
Где остались мечты и надежды.
Что связало нас, память, сотри…
Ты бы рад позабыть? Не смотри,
Не смотри на березу, как прежде.
Вишенки
Как черешенки бликуют
средь листвы зеленой,
как по ним глаза тоскуют
малышни голодной.
Ах, девчонки, ах, мальчонки
скачут да поскачут,
тянут тонкие ручонки,
ипочти не плачут.
Рады б вишню сьесть,
да высоко лезть,
рады бы сорвать,
только не достать!
– Ой, черешенки да вишни,
спелые, тугие,
спрятались от нас повыше,
хитрые какие!