Олег Севрюков
Что такое «нуль»? Академический словарь русского языка от 1982 года даёт в числе прочих такое определение: «3. Отсутствие чего-либо, какой-либо величины, почти ничего». Хочу обратить внимание на последнее – «почти ничего», конкретно – на это самое «почти». Думаю, что наши славные академики-языкознавцы осознанно (впрочем, может быть, и нет – кто знает!) добавили к отсутствию всего это самое вроде бы и незначительное «почти». Подозревали поди, что не всё так просто в этом лучшем из миров. Даже если двумя ногами прочно стоять на твёрдой почве диалектического материализма, а двумя руками, подобно атлантам, поддерживать грозовое небо исторического. Дабы не рухнуло, окончательно пропитавшись этим самым материализмом, на головы остальному беспартийному человечеству. Которое в тот же момент испустит Дух. Который, в свою очередь, даст начало новому человечеству (или «нечеловечеству»). Которое затеет познавать всё заново и т. д. и т. п.
И как хорошо, прямо-таки здорово, что в академически выверенном определении нуля есть это самое «почти»! Пусть небольшая, но очень и очень даже важная щёлочка, проникнув сквозь которую попадаешь в мир, воистину бесконечный.
Посмотрим.
Казалось бы, всё не так. Например, прибавляя к нулю что-либо, получаем то же самое что-либо. И ничего более. Создаётся впечатление, что нуль вроде бы и не нужен. Зачем? Живёт эта величина сама по себе, независимо от него. Есть он, нет ли – не всё ли ей равно? Прибавили или отняли от неё (у неё?) нуль, с точки зрения этой самой «величины» ничего не значит.
Однако не забываем про «почти» – оно же неотъёмно состоит при нуле!
От которого вправо и влево простираются бесконечные ряды положительных и отрицательных чисел. То есть нуль – это некий центр, от которого распространяется исчисляемое и измеряемое. Теперь давайте начнём умножать на нуль вправо и влево. Что мы имеем? Всё, очевидно, обращается в нуль. Это, как говорится, «по классике». Но вспомните «почти» – значит, не обращается, а содержится. Живёт в этом самом «нуле». Извлекается по мере надобности. Используется. Или не используется. Но оно там, внутри нуля. И на самом деле это «почти» объемлет едва ли не весь мир. А может быть, и весь. Сие пока неведомо.
Идём дальше. Попробуем делить на нуль. Вот тут-то, как мне кажется, и начинается самое интересное. Ибо деление на нуль категорически (заметьте, не просто так, а категорически!) запрещено. Не то что не разрешается или не допускается, запрещается!
Кем? Почему? Учёная братия наговорит столько правильного и математически обусловленного, логически неопровержимого – караул! И не подходи со своим нулём к делению – анафема делящему на нуль! Отлучение с последующим сожжением крамольного индивида на костре, сложенном из его дум и чаяний. Да не вознесётся душа этого еретика от науки в райские академические кущи! Вечно рыдать ей в ногах слонов, стоящих на черепахе и держащих на себе нашу плоскую грешную землю! Чтоб другим неповадно было.
Имя его дулжно проклясть и забыть!
Но всё же, всё же…
Как быть с делением? Отмахнуться, отбросить, забыть? Или всё-таки дать нулю шанс на участие и в этом действии?
Попробуем.
Сдаётся мне, что математика в этом случае (деление) должна потесниться и уступить место чему-то неуловимому, но очень важному. Неопределённости. Которая с точки зрения этой самой математики и не позволяет нулю участвовать в делении. В узком, утилитарно-
арифметическом смысле.
Но если взглянуть шире и глубже – выходит как раз наоборот. Эта самая неопределённость порождает не что иное, как возможность. «Развязывает», так сказать, руки…
…– Эй, приятель! Пора вставать! – чья-то рука не грубо, но довольно жёстко потрепала меня по плечу. – Дождь кончился. Поди отдохнул? Пора освобождать место! Засиделся.
Я приподнял голову, открыл глаза. Надо мной нависал человек, лицо которого выражало некую смесь жалости и презрения.
– Ну-ну, – повторил он, – поднимайся, дорогой, и топай дальше. По своим делам.
– Благодарю вас, – как можно вежливее сказал я, – извините. Потом прибавил: – Задремал-с.
Именно так: прибавив для солидности «эс».
И действительно, дождь кончился. По-моему, только что, ибо капли, срываясь с карнизов, листьев деревьев, ещё с шумом шлёпались в блестящие там и сям лужи.
Я встал, подхватил стоявший в ногах под столом потрёпанный, но внешне сохранивший элементы бывшего шика рюкзак и шагнул на тротуар.
Славно, что мне удалось пересидеть это водолитие под навесом небольшого полуоткрытого кафе, и меня никто не гнал, как обычно. Когда хочется присесть, дать отдохнуть уставшим от бесконечной ходьбы ногам. Так уж получается, что непогода для меня иногда обращается во благо (о котором так пространно рассуждали древние СократоПлатоны). Если, конечно, она (непогода) не застанет где-нибудь посреди пустой и широкой улицы нашего славного города. Поскольку одной из характернейших примет времени текущего являются «запечатанные» кодовыми замками подъезды и фигуры дюжих охранников в дверях магазинов и лавочек. Что в совокупности призвано обезопасить наших шибко вольнолюбивых (на словах), но очень боязливых (на деле) граждан от всяческого беспокойства. В том числе и от меня, как возможного автора оного.
Хотя кому может помешать некая бесконечно малая величина, которую представляю собой я, по сравнению со встроенной в мерно функционирующий госмеханизм полноценной человеческой единицей?..
…Вернёмся, однако, ко всякого рода операциям с нулём. Посмотрим внимательно на дроби. Как простую, так и десятичную. Напишем, посмотрим. Произнесём вслух: «Одна десятая». Вроде вопросов нет, всё понятно. Что так, что этак – подозрительных эмоций не вызывает. Не провоцирует на дальнейшие рассуждения. Одна десятая, она и есть одна десятая.
А как вам «одна нулевая»? В записи – куда ни шло, а на слух? Во-первых, как-то режет сочетание «одна нулевая»; во-вторых, недопонимание: а что же это такое? Иными словами – неопределённость. Да ещё какая! Неопределённая, непреодолимая, изумительная неопределённость! При настойчивом размышлении действительно способная свести с ума, «из-умить».
Но, может быть, так и надо? Выйти когда-нибудь из нашего приписывающего себе всепонимание ума на просторы иного. Где взору предстаёт не формально-логически обусловленная триада «причина – событие – следствие», а Нечто… Вне обыденного. И даже не взору, ибо произойдёт слияние внешнего и внутреннего в единое целое. Когда не надо будет отчего-почему.
Между прочим, из чего состоит простая дробь? Правильно, из числителя и знаменателя. Что есть числитель, не надо объяснять. Число оно и есть число. А вот знаменатель? Совсем не математическое понятие. Знаменатель – знаменует. Стало быть, выражает, показывает, определяет, ведёт за собой покорный ему числитель. Управляет им. И не совершаем ли мы ошибку (роковую?), отбрасывая деление на нуль? Не закрываем ли глаза на тот факт, что результат этого деления превосходит всю ту так называемую сумму знаний, что натащило в дом свой скопидомствующее в жёстких рамках физического мира человечество?..
…Человеки же за своими хитроумными запорами переждали короткий летний ливень и теперь постепенно выщёлкивались из дверей на прохладный близвечерний воздух. Не забывая при этом, подозрительно вглядываясь в прохожих, закрывать за собой двери. От этих взглядов – смеси недоверия, недовольства и ещё Бог знает чего – мне становилось как-то не по себе.
Сначала. Потом я привык. И теперь уже не обращаю на это внимания. Просто стараюсь держаться подальше. Да ещё не смотреть им в глаза. Видимо, в моих им что-то удавалось прочесть, почему они чаще всего быстро опускали голову и старались отойти от меня как можно быстрее. Даже если я не останавливался.
Отчего и почему? О, это отдельный рассказ. Правда, как говорил один мой хороший знакомый (теперь уже бывший): «Тут словами не скажешь. Тут петь надо. А для того, чтобы петь, надо пить!»
Оно, конечно. Раскрепощает. И не просто. В доказательство дословно процитирую Гастона Башляра – маленькая выдержка из его «Грёз о воздухе»: «Ошибочно мнение, будто алкоголь только возбуждает способности духа. Он поистине создаёт эти способности. Он, так сказать, изливается в то, что силится выразить себя».
Можете спросить: «А откуда у тебя Башляр-то, господин хороший?»
Да завалялся в рюкзаке. Когда я покидал обжитой свой угол довольно быстро. Не разбирая, что где лежит. Отчего и почему это случилось, распространяться бессмысленно. Ибо у всех это может случиться и случается по-разному. А итог один – результат деления на нуль. В который, этот самый нуль, входит вся сумма обстоятельств, приведших к данному факту. Набор их нестандартен, но по видимому и не видимому достаточно разнообразен и велик. Опять же, не будем об этом конкретно. Поскольку имеет место неопределённость. Непредвиденность. И ещё множество всяких «не-».
Вернусь, однако, к паре «петь – пить». Можно петь, ежели есть на что пить. Сначала у меня это самое «на что» было. Но довольно скоро иссякло. Увы, без возможности пополнения оного. Стало быть, и песня оборвалась. Остались одни «жалобы турка». Хотя, нет, вру. Не жалобы. Так, некие сожалеющие всхлипы о том, что было. Не о прошлом. С моей точки зрения, прошлого нет. Есть непрерывная цепь со-бытий – твоего жития, сопряжённого с другими жизнями.
Про настоящее и будущее… Можно шептать, орать, выть – по желанию.
И тут мы подбираемся к такому феномену, как корень из минус единицы. Опять же, не в математическом смысле, а в расширенном толковании. Так и хочется сказать – космическом. А что? И скажу! Не поймите, что это претензия на открытие чего-то эпохально неведомого. Нет. Просто плод неких размышлений. На досуге. Которого за вычетом поисков «хлеба насущного» довольно. Потому что мне повезло. Лето нынче выдалось тёплое, дожди докучают не шибко, добрые градоначальники понастроили множество увлекательно-развлекательных площадок. Где можно укрыться от не слишком сильных в нашей «усреднённой» полосе погодных катаклизмов. В том числе и переночевать. К тому же заметный рост благосостояния (на фоне испорченности вечным, как сама жизнь, квартирным вопросом) московской публики обеспечивает «необеспеченному» возможность пропитания. Избаловались москвичи, вот и недоедают. Поэтому, кочуя от кафе к кафе с уличными столиками, можно подкрепиться. Ежели, конечно, ещё не очень обтёрхан, грязен, вонюч. Благо, как я уже говорил, лето нынешнее позволяет «поддерживать форму». В прямом и переносном смыслах. В том числе одежды. Постирать, просушить немного – нет проблем. Конечно, зачастую приходится надевать на себя нечто влажное. Но, памятуя ранние события жизненной цепочки, это ещё полбеды. А тогда было многое. Например, сплавы на байдарках и катамаранах по горным рекам. Когда приходилось свежим ранним утром натягивать на своё тёплое тело холодный и мокрый гидрокостюм. Но ничего, начинаешь двигаться – начинаешь сохнуть.
Так и сейчас. Главное – не давать себе расслабиться и начать себя жалеть. Что есть плохо. А такое бывало. Но – научился брать себя в руки. (Тоже забавная сентенция, никак не поддающаяся визуализации!)
Лето, оно, конечно, хорошо. С другой стороны, что там дальше будет, можно и не загадывать. Зная про эффективность деления на нуль. Что-нибудь да будет.
Но возвратимся к корню из минус единицы. Или, как писал Велимир Хлебников, ратуя за славянизмы, «из нет-единицы». (Надо же, что-то ещё помню!)
Но, может быть, он, в сущности, прав?
Была некая человеческая единица, встроенная в бесчисленный ряд человеков. Связанный, сплетённый некими общими отношениями. И вот одна выпадает из этого ряда (сети). И мы имеем то, что имеем, – «нет-единицу». Но что делать с корнем из оной?
Вот тут-то и начинается интересное. Математики – они умные ребята, приспособили её к своим расчётам, да ещё как! Теперь без неё кое-где и вовсе никуда.
Ладно корень! Потом разберёмся. А как быть с делением «нет-единицы» на нуль? Не математической, а сугубо человеческой? Ежели принимаем, что нуль – кроме того, что это ничто, – не просто ничто, а (вспомним академическое определение) «…почти ничего». А также нечто, содержащее всё. И это всё, «проникая» в предусмотрительно оставленную щель «почти», уверяю вас, может породить что угодно!
Представляете, из этого нуля вдруг посыплются такие обстоятельства образа действия, времени и места, что мама не горюй!
И тогда…
Этим вот и живу в моём нынешнем положении.
Так что «нет-единица» ещё не беда. И корень из неё не беднее, чем кажется на самом деле.
И мы ещё посмотрим, что случится, когда пройдёт это лето!
И не просто посмотрим, а примем самое непосредственное участие.
А как оно произойдёт – это уже совсем другая история.
Какой-нибудь из её участников расскажет. Если будет кому.
Ведь деление на нуль чревато. Последствиями. И не просто последствиями.
Непредсказуемыми.