Александр НЕСТРУГИН
Родился в 1954 году в селе Скрипниково Калачеевского района Воронежской области.
Стихи публиковались в журналах «Подъем», «Дон», «Наш современник», «Молодая гвардия, «Роман-журнал ХXI Век», «Московский вестник», «Простор» (Казахстан), «На любителя» (США), «Южное сияние» (Украина), «Новая Немига литературная» (Белоруссия) и других. Также не раз публиковался в «Литературной газете».
Автор девяти книг поэзии и прозы. Лауреат премии воронежского комсомола им. В.Кубанева в области литературы (1988), всероссийской литературной премии «Имперская культура» им. Э.Володина (2008), международного литературного конкурса им. А.Платонова «Умное сердце» (2012).
Член Союза писателей России.
Живет в райцентре Петропавловка Воронежской области.
* * *
Уходит праздное и броское –
И цвет чужой, и ткань, и крой.
Свое, немаркое и ноское,
Уже, сомкнув, ровняет строй.
Потертое, с перелицовкою,
Судьбой чиненное не раз,
То – материнское, отцовское,
Что слишком долго ждало нас.
Обноски, рвань? – мы крепко спорили,
Мутили очи страсть и злость.
Теперь одна забота – впору ли
Нам неминучее пришлось?
Нервущееся, нелинючее,
Чуть незнакомое пока.
…И – сохраненные до случая –
Победы алые шелка!
Счет
Береженого бог бережет.
Пословица
Для себя – собою – бережен…
Это что же – записать в заслуги,
Что мужик не лезет на рожон,
Позабыв беречь себя, – «за други»?
Ищет поположе бережок,
С краем кручи знаться не берется…
Что, таких особо бережет
Тот, кто сам и близко не берегся?
Но Голгофа как ни далека –
Только ею каждый путь измерен.
А посыл пословицы лукав,
Хоть по счету малому и верен.
Лето 2022
Земляникой пропахли опушки –
Рви, кто хочешь, захожий любой.
Утешают кукушки нас, врушки,
И не бьет никого зверобой.
Солнцецветьем его запасемся
(Где ползком, где пешком, где бежком)
И другим в стужу греющим солнцем –
Да хоть «чайной» травой-репяшком.
Лишь душица синеется робко,
В стороне оставаясь, в тени.
Хоть, быть может, трава-кровохлёбка
И нужнее других в эти дни…
* * *
Роняет желуди июль –
Ну да, не в срок, но так бывает…
И звук паденья задевает,
Как будто звук излетных пуль.
Да, за рекой – не бой, а гром,
Но желуди о память бьются,
О край обрыва, как о бруствер,
Тогда, давно, в сорок втором.
Да, в этих пулях нет свинца,
Но ветер рвет юго-восточный
Донской ивняк… Я знаю точно:
Прорвался он сюда – с Донца.
* * *
Нерадостно стране родной,
Прогнавшей призрак коммунизма:
Всё симулякры, эвфемизмы –
Вот хмурит лоб очередной.
Коль языки и племена
На Русский мир пошли войною,
Зачем нам мучиться виною?
Не нами выбрана война!
Генштаб, шлифующий слова,
И не по карточкам продукты…
А где, скажи, тот репродуктор, –
С набатным: «Говорит Москва!»
В Москве (в Москве!) – не только там,
В европах – кривда загалдела,
И за попсою оголтелой
Не слышен людям Левитан.
И, хоть предание старо, –
В сороковых, тогда, представь ты:
В стране – ни Сталина, ни Ставки,
Ни сводок Совинформбюро…
Довольно русской лгать судьбе:
«Войны же нет, войну не троньте!»
Нам нужен лозунг «Всё для фронта!» -
И репродуктор на столбе.
Признание вины
На «зелень» не менял страну.
Ни имя не менял, ни знамя.
А мне твердят: «Признай вину!»
Ну вот, признал. Еще признаю:
Мой шифр – саврасовский пейзаж,
Простор, что пережил метели.
Сырой, неприбранный, но – наш:
Грачи недавно прилетели…
В любых снегах свою вину
Вдохну, в груди оттаю воздух –
И снова родину верну –
И жизнь, и март в грачиных гнёздах…
Порох
Вовсе не ОСОАВИАХИМ,
Не ДОСААФ на сборах –
Жизнь научила держать сухим
Впитанный кровью порох.
Сжав кулаки, я сдержать умел
Гнев свой в горячих спорах,
Но, проступив сеткой вен, синел
На кулаках тех – порох!
Где его взял, не гремел вопрос,
Сразу вина простилась:
С фронта, с войны мне отец принес
Этот крутой гостинец.
Что не носил я его тайком,
Это известно многим…
Но не потребовал военком
Сдать его тоном строгим.
Горе пришло, не спросившись, в дом,
Родине саван шился.
И кровотоком сбивало в ком
Колкие порошинки…
К родине рвался! Хворал. Старел.
…Врач, молоточком тронув,
Даже присвистнул: «Не отсырел!
Хоть заряжай патроны…»
Доброволец
Похожий на корявый корень,
Из тех, что держат берега,
Уходит Михаил Луконин
Не в строки – в финские снега.
Там Маннергейм все стёжки выжег,
«Кукушки» там навили гнёзд.
А он вперед толкает лыжи,
Опять поднявшись в полный рост.
Лыжней той заступаясь веско
За тот порыв, за ту страну,
Где шли в поэты без повестки,
И точно так же – на войну.
«Да брось! Война та – мутновата…» –
Диванный критик кри`вит рот.
…А ветер полы маскхалата
Крупой свинцовой в клочья рвет.
И, будто нам немым укором,
Скрипит, судьбу пытая, наст.
Уходит Михаил Луконин…
Уходит Михаил Луконин
Не в жизнь минувшую, а – в нас.