Профессор русской словесности Петербургского университета П.А.Плетнев однажды на лекции объявил студентам, что их товарищ, «нынче отсутствующий» Петр Ершов, оказывается, сочинил превосходную и забавную сказку в стихах.
– Прочтите нам ее, господин профессор, – попросили студенты.
– «Конек-Горбунок», – громко произнес профессор и приступил к чтению: – «За горами, за лесами, за широкими морями, против неба – на земле, жил старик в одном селе...»
– Ну не чудо ли эта сказка, господа студенты? – сказал профессор, когда чтение было закончено.
Описанный эпизод произошел весной 1834 года и стал началом всероссийской известности девятнадцатилетнего Петра Павловича Ершова.
«Проданный» мальчик
Он родился 22 февраля 1815 года в сибирской глуши, в селе Безрукое, за четыреста верст от Тобольска. Отец служил в полиции исправником, мать была вольной крестьянкой. В семье Ершовых знали народные предания и легенды, верили в приметы и гадания. Этот «фольклор» сызмальства формировал душу мальчика Пети. А ребенком-то он родился слабым и больным. Опасаясь, что младенец умрет, родители, по принятому в Сибири поверью, для его же спасения однажды «продали» его через окно нищему за один грош. Понятно, такая продажа была не настоящей, а, как сказали бы сегодня, – виртуальной, но она возымела действие: мальчик чудесным образом поправился. Взрослый Петр Ершов потом, смеясь, говорил: «Что мне чины да почести, когда цена мне только один грош».
Так, шутя и балагуря, он учился и в гимназии, в Тобольске, куда переселилась семья. Тогда ему исполнилось двенадцать лет. Один из приятелей Ершова вспоминал, что «свои уроки готовил он то припевая что-нибудь, то разнообразя их рассказами и непременно в сказочном виде».
Поэт-студент
В петербургском университете Петр Ершов слушал лекции «по юридическому факультету». Учился он малоуспешно. Зато лекции по словесности профессора, поэта и критика Петра Александровича Плетнева посещал охотно.
Окончить университет Петру Ершову удалось, – как говорили и профессора, и его однокашники, – благодаря ряду чудесных случайностей. Одна из них такова: однажды, приготовив к экзамену по уголовному праву только один-единственный вопрос, он вытянул счастливый билет именно с этим вопросом и ответил на него с блеском. Вспоминая позже годы учебы в университете, Петр Ершов, огорчаясь, отмечал: «Я выпускник университета, а не знаю ни одного языка иноземного».
Да и литературная культура его была невысока. Он говорил, например, о Шекспире: «Я читал его, да и оставил: к чему преждевременно охлаждать себя знанием темных сторон жизни?» Зато поэзия Бенедиктова приводила его в восторг, выражаемый наивно и по-детски. Не потому ли, что этот поэт – в моде, что его читают нарасхват, посвящают ему хвалебные статьи, провозглашая «поэтом мысли»? Нет, совсем по другой причине восхищался стихами Бенедиктова поэт-студент Петр Ершов: увлекали юношу не «мысли» поэта, а фантазии, чудеса, нереальные образы в его произведениях. Бенедиктов изобретал новые, эффектно звучащие слова – «стопобедный», «вольнотечный», «громоглагольный»... Стиль модного поэта, как думает Ершов, близок к сказочности.
Впервые в университетские годы Ершов «пробует перо». Написав «Конька-Горбунка», он передал его на суд уважаемому им профессору-тезке Плетневу. Последний показал сказку А.С.Пушкину.
Пушкин «отдыхает»
Известно, как живо интересовался Пушкин сказками и легендами. И сказку Петра Ершова он одобрил. Правда, говорили, будто Пушкин переделал первые четыре стиха и, возвращая «Горбунка» Плетневу, сказал: «Теперь этот род сочинений можно мне и оставить!» Это означало, что «сказочную» тему Пушкин спокойно передает перу молодого поэта-студента.
«Конек-Горбунок» получил восторженное одобрение самых разных читателей. Лишь оценка В.Г.Белинского прозвучала неожиданным диссонансом: «... это произведение ложного стиля, подделка под народное творчество». Ну и что с того? Ведь сам автор считал свою сказку произведением народным, говорил, что почти слово в слово взял ее из уст народных рассказчиков и что он только привел ее «в божеский вид», сделал более стройной и в отдельных местах дополнил.
При жизни П.П.Ершова сказка вышла семью изданиями. В 1864 г. балетмейстер Сен-Леон написал на ее текст либретто и поставил балет. Почти спустя сто лет поставлен одноименный балет на музыку современного русского композитора Р.Щедрина. И до сих пор «Конек-Горбунок» не сходит с балетной сцены.
Сам Петр Ершов объяснял, почему его сказка оказалась большой литературной удачей: «... тут сбывается русская пословица: не родись ни умен, ни пригож, а родись счастлив... Вся заслуга моя в том, что мне удалось попасть в народную жилку».
После сказки
Все, написано Ершовым после «Конька-Горбунка», оказалось неинтересным для прежних его читателей. И все же он продолжал писать о хорошо знакомой ему сибирской жизни. Написал поэму «Сузге», по преданиям эвенков и тунгусов. Сотрудничал в журналах «Библиотека для чтения», «Современник». Но литературный заработок не мог его обеспечить. Пришлось подумать о службе с верным и постоянным доходом. Его, коренного сибиряка, потянуло в родные края. В конце концов он принял предложение занять место учителя в тобольской гимназии и оставил Петербург.
В Тобольске Ершов встречался с сосланными туда декабристами. Через него революционеры переслали в Петербург ответ Одоевского на известное послание к ним Пушкина – «В Сибирь». Первые строки ответа звучали так: «Струн вещих пламенные звуки / До слуха нашего дошли, / К мечам рванулись наши руки/ И – лишь оковы обрели».
Учительствуя в Тобольске, Петр Ершов все еще был полон литературных замыслов, он даже намеревался написать сибирский приключенческий роман, взяв за образец стиль довольно популярного в те годы американского писателя Фенимора Купера.
Последние годы
Ничего из задуманного Ершов не осуществил. Многие его друзья-декабристы, отбыв сроки ссылки, оставили сибирские края. С иными он утратил связь. К тому же он был обременен огромным семейством, женившись на многодетной вдове. Думал только о заработке. Мало-помалу он превратился в типичного провинциального чиновника педагогического ведомства. Когда же перед ним забрезжила возможность вступить в должность директора тобольской гимназии, то потребовалось похлопотать о ней. Ершов приехал за этим в Петербург. Там он встретил нескольких своих прежних друзей-литераторов. Тягостное впечатление произвел он на них: перед ними предстал разжиревший провинциал, мало чем интересующийся и почти ничего не читающий.
Возможно, он надеялся, возвратившись в Сибирь, что воздух родных мест придаст ему новые творческие силы, преобразит его так же, как омолодило его везучего Ивана из «Конька-Горбунка» купание в волшебных котлах с кипятком и ледяной водой. Увы, такого чуда не случилось.
Умер Петр Павлович Ершов 18 августа 1869 года.
Орест НИЦМАН