25 и 27 марта 2022 года на центральный вокзал города Пензы прибыли два пассажирских поезда с эвакуированными людьми из Донбасса. Всего 900 человек. Людей доставили в пункты временного размещения (ПВР). Спустя неделю после прибытия в Пензенскую область граждан ДНР и ЛНР, я встретился с семьей из Мариуполя, которая согласилась рассказать специально для «Литературной газеты» обо всем, что происходило в осажденном городе.
С Валентиной и Владимиром Кижватовыми я общался в санатории имени Володарского, в котором расположен пункт временного размещения. Как говорят в подобных случаях, жизнь семьи Кижватовых разделилась на до и после. Многие жители Мариуполя думали, что, когда президент России Владимир Путин объявил 24 февраля 2022 года о начале военной спецоперации, то она продлится максимум неделю, как это произошло с Крымом. «Но, к сожалению, мы ошиблись», – говорит Владимир.
До 28-го февраля этого года семья Кижватовых проживала в частном доме в Кальмиусском районе Мариуполя. Именно в этот день в дом соседа прилетел снаряд. После чего всей семьей собрали вещи, которые могли понадобиться, сели в машину и уехали к родной сестре Валентины Татьяне, которая проживала на проспекте Металлургов, д. 91 со своей дочерью Кристиной. Но это лишь было начало… Я слушал о зверствах украинских националистических батальонов и их пособников, о гуманитарной катастрофе и о том, как мирные жители ждали скорейшего прихода русских войск и ополченцев Донецкой народной республики, и понимал, что это самая настоящая правда, а вовсе не пропаганда, как утверждают некоторые сторонники Украины.
– Владимир, что конкретно происходило после того, как вы переехали к сестре Валентины?
– Воду, свет, газ и сотовую связь (иногда она появлялась на незначительное время) отключили практически сразу, как только начались боевые действия. Еду мы готовили на улице, воду добывали кто как мог: растапливали снег, пока он еще был, а когда шли дожди, жители выходили к подъездам с разной тарой, чтобы набрать воды из водосточных труб. Но 3 марта в нашу семью пришла беда. Моя супруга, сын и племянница получили осколочные ранения.
– Как и где это произошло?
– Мы стояли у первого подъезда и набирали воду, а у второго подъезда то же самое делали другие люди. На улице находилось более сорока человек. И в этот момент со свистом прилетает что-то тяжелое в первый этаж второго подъезда. Двух человек убило сразу. Многих ранило. Всего от этого удара, как нам позже стало известно, погибло еще десять человек. Серьезные ранения получила племянница Кристина. Ей требовалась экстренная медицинская помощь. Скорую не вызовешь, так как не было связи. Супруге и сыну я оказал помощь на месте. А Кристина истекала кровью. Я побежал за машиной, она находилась позади дома. Сосед помог мне погрузить племянницу и еще одного раненого мужчину в машину. Мужчина был без сознания, но дышал. Все это время продолжался обстрел по нашему микрорайону.
Приехали в одну больницу, а двери нам не открыли. Поехали в другую – тоже не открывают. Хорошо, что нам один прохожий сказал, что в центре города работает детская больница. Приехав туда, я уже не стал церемониться, а просто начал выбивать двери. На шум начали выбегать врачи и медсестры. Пришлось уговаривать, чтобы как можно скорее оказали помощь раненым, которых мы привезли.
– И что происходило дальше?
– На следующий день в больницу, куда мы привезли раненых, приехали бойцы полка «Азов» и сказали, чтобы больницу освободили, так как теперь здесь будут дислоцироваться они. Всех больных начали перевозить в больницу № 17.
– Сообщала ли украинская власть вам какую-то информацию о гуманитарных коридорах?
– Слухи о гуманитарном коридоре распространялись между мариупольцами. Кто-то из горожан говорил, что мэр города Бойченко даже где-то размещал информацию об этом. Но ни я, ни мои друзья такой информации не видели. Да и была ли она вообще?!
Узнав о том, что 6 марта мы, мирные жители, сможем покинуть город, я незамедлительно отправился в больницу, чтобы забрать племянницу. Когда начал подъезжать к больнице, отчетливо слышал, что летят снаряды, и видел, где они взрывались. Точно не скажу, что это были за снаряды, но было очень страшно. Все вокруг в дыму и в огне… Центральный вход в больницу был закрыт. Объехал с другой стороны и увидел, как местные тележурналисты сидят в засаде и снимают все происходящее на камеру. Подойдя к ним, я спросил, как мне попасть внутрь больницы? Они мне объяснили. Я обегал этажи, с первого по четвертый, и выкрикивал фамилию племянницы. Темно. Грязно. Все забито людьми (ранеными, травмированными). И так, несколько раз. Не помню, в который раз поднявшись на четвертый этаж, я услышал голос Кристины. Жива. Забрал, поехал домой, усадил своих.
Выехали в центр Мариуполя, то уже там не так кучно прилетали снаряды, как в районе больницы. Но не было никаких указателей, как выехать из города. Люди кружили по улицам в поиске выезда, но… Все машины были обклеены надписями «Дети», обвешаны белыми лентами.
Покружив по городу больше часа, мы поняли, что никакого коридора нет! Нас обманули! Позже полиция ездила по городу и говорила, что никакого «зеленого» коридора нет, чтобы все возвращались в свои дома. Все поля заминированы. И, конечно же, мы вернулись в подвал. У нас на телефоне сохранилось даже видео из подвала...
– Когда начался гуманитарный кризис? Как выживали?
– Мне удавалось выбегать на рынок. С 9 утра и до 12 дня приезжали люди из деревень и продавали товары, ну, вы понимаете, что цена была раза в четыре, а то и в пять выше обычной. В первый раз мне удалось купить для маленькой дочери памперсов, яблок и влажных салфеток, больше ничего не было. Брали, а что делать?! Пока были сбережения, их и тратили. Все крупные супермаркеты заняли «азовцы», простых людей туда не пускали, а маленькие магазины были разграблены. Воды в нашей девятиэтажке не было вообще.
Я неоднократно выбирался в центр города – искал пункт, где выдают гуманитарную помощь. И наблюдал следующее: идет человек с двумя пакетами, а его останавливают солдаты ВСУ и полиция, отнимают эти пакеты, и на этом все. Так происходило с каждым, кто им попадался. У них в центре города была база, куда они это свозили.
Однажды я подошел туда и увидел: около базы стоят тридцать-сорок человек, которые пришли в надежде получить продукты. Когда приехала машина с продуктами, эти люди кинулись к ней, но ВСУшники и «азовцы» всех растолкали, и машина заехала внутрь. Я попросил одного из военных помочь мне приобрести за деньги детское питание, но тот просто послал меня. И с этого времени я уже никуда не бегал.
Самый ужас начался с 10 марта. Город весь обстреливался. Еду готовили на улице из того, что было. Я узнал, где народ добывает воду. Колодец находился в полукилометре от нашего дома. Но больше взять ее было негде. Вода была на вес золота. Под обстрелами жители шли за водой. А придя к источнику, нужно было еще отстоять час-полтора, чтобы подошла твоя очередь. Однажды, когда я набрал воды и уже пошел обратно к дому, начался сильный обстрел. Передо мной, метрах в двадцати-тридцати шла молодая пара, погибли сразу. Снаряд разорвался недалеко от них. Я залег у гаража и ждал, пока стихнет. Прошло около двух часов, обстрелы поутихли, и я побежал домой. Так происходило каждый день. И ты не знаешь, убьет тебя или нет, когда идешь за водой. Тела людей лежали повсюду. Когда 3 марта снаряд прилетел в наш дом, погибли отец с сыном. Их просто накрыли одеялами, и они тоже лежали там. Люди боялись выходить из подъездов, и поэтому их не убирали.
– У вас во дворе стояла военная техника ВСУ или полка «Азов»? Как они вели себя с гражданским населением?
– Если бы я не увидел это собственными глазами, то вряд ли бы в это поверил. Однажды заехал к нам во двор украинский танк, протаранил машины, занял позицию и начал стрелять. В один девятиэтажный жилой дом пару снарядов, в другой, в третий… Потом объезжает наш дом и повторяет то же самое. Жители выбегали из горящих домов, а они их расстреливали. Им было плевать… Стреляли в детей, женщин, стариков. Я видел, как из соседнего дома выбежал мальчик 10-12 лет, а за ним отец. По ним открыли огонь. Ребенка ранили в живот. Он звал на помощь, просил вызвать скорую, но все было тщетно… Около часа отец пытался самостоятельно достать пулю из живота своего ребенка, но, к сожалению, без результата, мальчик погиб. Все это время эти укронацисты наблюдали, как мучается отец, а потом застрелили и его. Вот вам и армия Украины. И пусть не говорят о том, что русские бомбят больницы и убивают мирных граждан. Это все делали солдаты ВСУ и полка «Азов». Стоит отметить, что «азовцы» были экипированы гораздо лучше, чем ВСУшники, да и передвигались они исключительно на автомобилях Toyota Land Cruiser. Видел многое: расстрелянные автомобили с детьми, взорванные автомобили простых людей, которые хотели уехать из зоны боевых действий.
– Сколько дней вы просидели в подвале и кто вам сообщил, что войска ДНР находятся поблизости?
– В подвале мы просидели с 10 по 22 марта. Без света, тепла и проч. В ночь с 21 на 22 марта к нам в подвал прибежал парень с той стороны, где находились ополченцы. У него вместе с нами в подвале находилась жена и маленький ребенок. Он и рассказал, что ополченцы буквально в 150-200 метрах от нас: «Парни адекватные, здравые. Они с нами ночевали в подвале», – сказал он.
Тогда весь второй подъезд нашего дома был занят солдатами ВСУ. А мы находились в подвале первого подъезда. Мы видели, как они обустраивали свои позиции – дверей-то уже не было, их выбило.
22 марта в 5 часов утра мы услышали три мощных выстрела. Они все пришлись на второй подъезд. Сразу же обрушился лестничный пролёт между вторым и третьим этажом. С интервалом в 10-15 минут бойцы ДНР расстреливали подъезд, в котором находились ВСУшники. Они точечно их уничтожали, так как спуститься вниз те уже не могли. Оставаться в подвале нам уже было нельзя. Дом горел. Мы приняли решение выйти из подвала и бежать в сторону ополченцев. С нами рискнула сделать это еще одна семья из трех человек. Я взял на руки дочку Эвиту, под руку супругу и, выйдя из подвала, мы побежали, что было мочи. Над головами свистят пули, взрывы… Но, слава Богу, никого из нас ни ранило.
– Почему вы решили поехать в Россию, а не на Украину? Вас принуждали к этому солдаты и офицеры вооруженных сил РФ?
– Во-первых, у моей супруги в России, а именно во Владимирской области, проживает тетя. Во-вторых, в Мариуполе живут русские люди, которым Россия ближе. В-третьих, я лично просил, чтобы нас отправили без очереди, так как у меня беременная жена (срок 32 недели), скоро рожать, а также маленькая дочь, сын, теща. Родная сестра Валентины Татьяна с дочерью Кристиной поехали в Бердянск.
Мы были 1245-е в очереди на отправку в Ростовскую область. Никто нас насильно никуда не вывозил. Люди сами принимали решение. А о том, что говорит господин Зеленский, якобы жителей Украины армия России принудительно вывозит из страны, депортирует – это все ложь! Наглая и циничная ложь!
Никто и ни на кого давления не оказывал. Если человек захотел ехать в Россию, то, пожалуйста, если нет, то вот, временный лагерь, а кто-то уезжал к родственникам в различные области Украины. Мы же приняли единственное и правильное решение – только в Россию!
– Вы останетесь жить в России или позже планируете возвратиться в Мариуполь?
– Нет, мы обратно не вернемся. Киевская хунта уничтожила у нас все. Нам некуда возвращаться. От рук этих нацистов чуть не погибли самые дорогие мне люди. А что будет дальше? Есть ли гарантия, что по приезде в Мариуполь в одну из ночей нас не расстреляют? Правильно, этого никто не может гарантировать. Кто знает, скольким нацикам удалось скрыться, а сколько работали на них подпольно?.. Верим, что ВС РФ и народная милиция ДНР отыщут всех. И все преступники предстанут перед судом за все, что совершили. Мы остаемся жить в России. Начнем новую, надеюсь, светлую жизнь. Без русофобии, запретов на русский язык, без автоматных очередей, взрывов…
– Остались ли в Мариуполе родственники? Есть ли с ними связь?
– Да. У меня осталась в Мариуполе пожилая мама. К сожалению, связи у меня с ней нет. Мне только единожды удалось ее навестить, когда обстрелы были не так сильны. Я верю и надеюсь, что мама жива и здорова. Что с ней все хорошо. Что ей удалось выжить. Возможно, кто-то из знакомых или друзей, прочитав этот материал, сообщит ей, что мы живы и здоровы.
Мама, мы в Пензе!
Антон ХРУЛЕВ, член Союза журналистов России, г. Пенза, специально для «Литературной газеты»