Поэт, переводчик. Родился в 1959 году в посёлке Яшкуль Республики Калмыкия. Окончил филологический факультет Калмыцкого государственного университета. Автор 20 книг; перевёл на калмыцкий язык многие произведения классиков русской литературы (А. Пушкина, М. Лермонтова, Ф. Тютчева, В. Маяковского), произведения поэтов Бурятии, Монголии и республик Северного Кавказа. Председатель правления Союза писателей Калмыкии. Член Союза российских писателей, Международного сообщества писательских союзов, Союза журналистов РФ, Клуба писателей Кавказа. Народный поэт Калмыкии, заслуженный работник культуры РК, лауреат множества премий, среди них: премия комсомола Калмыкии им. Э. Деликова, национальная премия «Улан Зала», премия РК им. Н. Очирова. Почётный гражданин Республики Калмыкия. Живёт в Элисте.

---

 

Дождь в Элисте

Много дней висел палящий зной

Тяжко над столицею степной.

 

О дожде молили мы, и вот,

Свежестью ликующей полна,

Катится по улицам волна.

Ливень подарил нам небосвод!

 

«Небо ближе дома»* – так не зря

О дожде калмыки говорят.

 

И на нас, друзьях со школьных лет,

Ниточки сухой в минуту нет!

 

Что, спешить домой? Как бы не так!

Мы нарочно замедляем шаг,

 

Тянем руки – пуще лей, вода! –

Словно в те далёкие года,

 

Где мальцам, весёлым, озорным,

Были грозы жизни не страшны!

 

Друг мой верный, разве не вчера

Пела песню нам дождя домбра,

 

И о счастье звонкие слова

Повторяла мокрая листва?

 

Будущее было впереди…

Отшумели многих лет дожди.

 

Вот и этот стих. Гляди на небосвод:

Над хурулом радуга встаёт!

 

* «Небо ближе дома» – калмыцкая поговорка.

Столовая КГУ

(конца 70-х – начала 80-х годов)

Моя столовая родная.

Поднос. У кассы суета.

Борщ со сметаной. Чашка чая.

Тарелка борцоков. Мечта!

 

Кассирше нужно улыбаться –

Таков студенческий закон,

Где неизменны: «Рубель двадцать!»

И медяков о блюдце звон.

 

Да, юности весёлой знамя

Из той столовой мы несём,

Где запросто с профессорами

Сидели за одним столом!

 

Она гудит, как добрый улей,

Во мне и через много лет.

У памяти на карауле

Остались запахи котлет!

Я был тогда одним из многих

Со светлой верою в груди,

Что к счастью все ведут дороги

Там, за порогом, впереди...

 

День рождения в Америке

Для стужи океан – добыча из добыч,

Его бы заморозить – да куда там!

А, может, не ноябрь – весна на Брайтон-Бич,

Где редко встретишь брата-азиата?

 

Кто ты, дружище? Может быть, калмык,

Попавший на чужбину поневоле?

Иль от степных ветров давно уже отвык?

Остепенилось перекати-поле?

 

На запах кофе в брайтонском тепле

Оно плывёт с толпою у причалов…

И что ему до тех, кто спит в земле,

Да и до тех, кто жив ещё? Их мало

 

Осталось здесь сегодня у меня –

Людей, что помнят о друзьях и доме…

Но вот, как говорят, «звоночек дня»

Из города Каспера, штат Вайоминг.

 

В бинтах и гипсе мой дружок-шофёр –

Авария. А он – душа степная –

Смеётся: «Берегите свой мотор!»

И я тебе того же, брат, желаю…

 

Ты одолеешь множество дорог!

А я? К чему душа моя готова?

Что день рожденья? День рожденья строк!

Передо мной одна дорога – Слово!

 

Вчера и завтра. Снова и опять.

Идти за ним упрямо, неустанно,

Наверно, стоит, чтоб сейчас понять,

Что степью пахнет ветер океана…

 

Гуси

(Воспоминание детства)

Хоть мал я был, а вот картину

Такую помню до сих пор:

Гусей ватагу хворостиной

Пригнал отец на задний двор.

 

О, память! Времени метели

В ней не сумели зачеркнуть,

Как злобно гуси те шипели

И как пытались ущипнуть!

 

Как будто и сейчас гогочет

Свирепых оккупантов рать!

К родному дому что есть мочи

Мимо неё лечу опять...

 

Хоть лет прошло уже немало

С времён гусиных тех лихих,

Я помню, что мне жалко стало,

Когда продать решили их.

 

И я заплакал… Что за чудо –

В ответ примолкли гусаки.

Ну как без вас я дальше буду,

Мои любимые враги?..

 

Случай в «стардоме»

Рассказ Андрея Кекшинова

«Как мне «стардом»? Да как – уже привык… –

Так говорил из Кетченер старик. –

 

На белом свете я один пять лет

С тех пор, как у меня супруги нет.

 

Её душа к бурханам отошла…

А сын давно уехал из села.

 

Ему квартиру помогли с женой

Купить, машину. Городской

 

Давно он стал. А как пришла пора

Жениться, то скотину со двора

 

Продали мы, чтобы семью сынок

В зажиточном гнезде построить мог.

 

И вот приехал он в родимый дом.

– Отец, зачем живёшь ты бобылём?

 

Давай мы этот продадим сарай,

А ты к нам в город жить переезжай.

 

Уговорил… Два месяца прошло.

И где ж оно, семейное тепло?

 

Однажды ночью слышу, как сноха

Нарочно громко, не боясь греха,

 

Кричит, что измоталась, мол, вконец:

Работа, дом, а тут ещё отец!

 

Конца и краю, мол, заботам нет…

Не слышал, что бубнил сынок в ответ.

 

А только утром им сказал с трудом:

– Хочу в дом престарелых я – в «стардом».

 

Увидел радость в их глазах, и вот

Живу я здесь уже почти что год.

 

Проклятия страшнее не найти

У нас, калмыков: «Чтоб коня в пути

 

Ты потерял и в старости – жену!»

Как видно, я судьбу не обману… –

Смахнул слезу тайком несчастный дед. –

Желанья у меня иного нет.

 

И спать ложась, Всевышнего молю,

Чтоб смерть послал сухому ковылю.

 

Что я на свете без земли родной?

Вот если бы вернулся я домой,

 

Кто знает, может, стал бы дольше век…

Ты помоги мне, добрый человек!»

 

И я помог… Опять в родном селе

Живёт старик на родовой земле.

Высоким Небом заклинаю я

Калмыков: «Братья! Мы – одна семья!»

 

* * *

Рёв мотоциклов – словно канонада.

Ослепла в свете фар степная ночь.

И в ужасе летит сайгачье стадо

Неведомо куда, но лишь бы прочь…

 

Но нет нигде от выстрелов спасенья,

Гремят они победно вновь и вновь.

И не роса ложится на растенья

Здесь, в глухомани, а парная кровь…

 

Хрипит рогаль, ему в нежданной драме

Не помогли могучие рога.

И стонет с перебитыми ногами

Его подруга – нежная сайга.

 

А вот и голова её поникла,

Оборвалась судьбы сайгачьей нить…

Охотник спрыгнул резво с мотоцикла,

Чтобы самца живучего добить.

 

И вдруг остолбенел, ружьё упало

Из непослушных, занемевших рук,

Как будто ужас одарил оскалом

Героя бесконечной бойни вдруг.

 

К нему на рогале волшебной прыти

Летит, ногами не касаясь трав,

Степных краёв хозяин и хранитель,

Сам Белый Старец, сам Цаган Аав*!

 

Так полоснул великий гневным взором,

Так пальцем погрозил, что со стыда

Мерзавца мотоцикл, взревев мотором,

Унёс во тьму неведомо куда…

 

Легендою летит по белу свету

То, что в степи тогда произошло.

…О, если бы вот так же в мире этом

Вселенское во тьме исчезло зло…

 

*Цаган Аав – Белый Старец, хозяин Вселенной.

Встреча

Художнику Эдуарду Сангаджиеву

Земляк мой, элистинец, мы с тобою,

Как в анекдоте, – это ли не дичь! –

Нос к носу были сведены судьбою

Не где-нибудь – на шумной Брайтон-Бич!

 

Добро и свет несущий щедро людям

На каждом с Божьей помощью холсте,

И я, поэт, мечтаем: скоро будем

Не в Бруклине, а в милой Элисте!

 

Рядом с тобою, друг, я будто чую,

Что на мгновенье оказался там,

Где взглядом не окинуть ширь степную,

Где так привольно родины цветам –

 

Тюльпанам, полыхающим весною!

О, это чудо вековой красы!

Стоишь ты тоже там рядом со мною

И тихо улыбаешься в усы.

 

...Чужое небо. Поезда сабвея

Грохочут над потоками машин,

Над толпами людскими. Суховеем

Чужая жизнь стегает двух мужчин.

 

Что нам «Net Cost»*, когда отдать готовы

Весь супермаркет, только чтоб опять,

Как воздухом, родным калмыцким словом

На элистинской улице дышать...

 

*«Net Cost» – супермаркет на Брайтон-Бич.

Перевёл Юрий Щербаков