* * *

Повелевай, язви, насмешничай,
Всю силу выкажи свою,
Власть надо мной...
Что ж, делать нечего,
И я покорная стою.
И я покорная, безвольная,
Тиха –
Самой себя слабей,
Своей судьбой такой довольная
И благодарная тебе.
Ты властвуй
И в земной обители,
И в райских кущах, и в дыму,
Гляди владыкой-победителем,
Пока я глаз не подыму.

 * * *

Будь ты проклята, молодая
И красивая, – отняла!
Ты, усилий не прилагая,
Причинила мне столько зла.
И осталась я на исходе
Красна лета кругом-сама.
Быстро осень моя подходит,
А за нею моя зима.
Горько брошенной слыть в народе,
Вдвое – в возрасте сентября.
Не держу его, пусть уходит,
Пусть целует теперь тебя.
Не дождёшься – не буду плакать,
Ни слезинки не пророню,
Ни единым жестом иль знаком
Гордость бабью не уроню.
Но придёт и к тебе расплата,
Отзовётся моя беда...
Только... в чём же ты виновата?
Что красива и молода?..

* * *

Там, где толчётся рынок шумный,
Где люди замедляют бег,
Нетрезвый этот и угрюмый,
Сидит безногий человек.
В кепчонке, мятой и нечистой,
Желтеют н есколько монет...
Я слышала, он был танкистом,
Я знаю, он один как перст.
И если разобраться строго,
Сражён сегодня наповал
Тот, кто пред пулями не дрогнул,
А перед жизнью спасовал.
Но всё как надо понимая,
Судить танкиста не могу...
И мимо, глаз не подымая,
Здоровая и молодая,
Я виновато пробегу.

* * *

Последним взглядом, 
жадным взглядом
Смотрю на море и пески,
На горы, лозы винограда,
И сердце рвётся от тоски
И от жестокости удела –
Открыть глаза в конце пути:
Вот решето черешни спелой,
Цветок петунии несмелой...
Зачем я раньше не прозрела –
Всё проглядела, Бог прости...
Вчера таким же откровеньем
Ворвался в уши звук земной:
Шуршанье, цвирканье и пенье,
И плеск, и посвист, и хрипенье...
О Боже, я была глухой!..
Теперь в цветном, звучащем мире
Я не уверена, робка:
Мой обделённый дух и сирый
Пуглив вне серого мирка.

Огонь

Д. Кугультинову

Он метался, он бился в печи,
Как закрытая в клетке птица.
Я пыталась его приручить
И хотела с ним подружиться.
Я тянула к нему ладони
И кормила кусками дровин –
Он упрям был и непреклонен,
Он куснуть меня норовил.
Угасал, но, со смертью споря,
Долго тлела в печи головня...
Жизнь! Даруй мне
                          в борьбе и в горе
Несмиренность и ярость огня!