В августе 1968-го у меня, молодого человека, впервые заболело сердце. Ни с того ни с сего, если не считать, что советские танки по просьбе «группы членов» чехословацкого руководства вошли в Прагу. В столицу ЧССР, которая из всех братских стран соцлагеря была у нас на особом счету, служила примером «европеизма» при социализме, бытовой культуры, была поставщицей одежды, обуви, стекла – всё отличного дизайна и качества. Но вдруг там захотели придать окостеневшему социализму «человеческое лицо». Это показалось верхам СССР нестерпимым вольнодумством, дискутировать с которым можно лишь языком танков.

С той поры минуло более полувека. И вот к первой сердечной ране добавилась новая, с другим наполнением. В Праге убрали памятник освободителю чешской столицы от фашистов маршалу Ивану Коневу и попробовали заменить его на постаменте унитазом – подначка в швейковском духе. Это можно воспринять как запоздалую месть за советское вторжение 1968-го (кстати, Конев в операции «Дунай» не участвовал). Но дело не только в провокаторах. Не случайно чешский романист Кундера уподоблял великие романы Толстого и Достоевского… брежневским танкам. Видимо, русские гении столь же непереносимы для этого собрата по перу своей художественной мощью. Это-то, похоже, и раздражает в нас наших ближних и дальних родственников: российская чрезмерность, душевная безбрежность, высота нравственного запроса.

Рассуждая о свойствах русского характера, наблюдательные философы склонялись к мысли о его некоторой женственности. И правда, есть повышенная эмоциональность, расположенность к задушевности, желание быть любимыми – нам мало союзничества, подавай нерушимую дружбу. И очень удивляемся, когда любезные наши «братушки» и «братанки», добившись с помощью России устойчивости, поворачиваются к ней спиной. Вот в Болгарии легендарного «Алёшу», совершенно не воинственного, домашнего, размалёвывали ядовитой краской местные то ли патриоты, то ли либералы. Любопытно, что Достоевский, большой защитник балканских славян, не сомневался, что, заручившись российской поддержкой в борьбе с турками, болгары изберут прозападную ориентацию.

Как-то, впервые посетив Черногорию, я был тро­нут искренним теплом, с каким местные жители встречали приезжих из моего отечества. Прошло немного лет, местная хитрозадая элита привела Черногорию в НАТО, не считаясь с историческими чувствами народа, а заодно и с российским прекраснодушным идеализмом. «Вечное братство», «кровное родство»! Где вы? В песнях и преданиях, которые напора доллара, увы, не выдерживают.

Я не призываю подвергнуть сомнению симпатии, которые на человеческом уровне существуют между россиянами и славянами из других стран. Стихийное бытовое братство согревает душу. Однако строить на этой основе серьёзные планы и политические концепции по меньшей мере недальновидно.

Слышны голоса отвечать на хамство зеркально. Не думаю, что это разумно. В подобных обстоятельствах важно, как говаривали в московских дворах, не дешевить. Не опускаться до уровня мелкой мстительности, чем соблазняются наши былые друзья. И свои совершенно искренние чувства не унижать примитивным злопамятством. Казнённого гитлеровцами чешского публициста, смельчака и таланта Юлиуса Фучика мы не пропаганды ради считаем героем и братом. В московской топонимике образ Праги отражался и отражается начертаниями красивейших пражских башен. Стоит ли от этого отказываться из-за глупости мелкодержавных политических пошляков?