Предлагаем вниманию читателей отрывок из новой книги Михаила Хлебникова «Довлатов и третья волна. Приливы и отмели», которая выйдет в издательстве «Городец» (серия «Книжная полка Вадима Левенталя»).

…Из письма Довлатова к Игорю Ефимову от 14 октября 1982 года:

«В Нью-Йорке вышел и довольно бойко продаётся бульварный журнал «Петух», который выпустил некий Консон, а вёрстку и оформление делал я. Посылаю Вам 40 экземпляров. Если захотите их продавать – желательно получить как минимум 1 доллар с экземпляра, два остаются «Эрмитажу». Причём так: 30 экземпляров положите на продажу, а 10 можете, если Вам нетрудно, раздать симпатичным людям – славистам, вдруг подпишутся. Аксёнову я выслал экземпляры по почте, Суслову передал в руки. Так что им не давайте, лучше – американцам».

Что же представлял собой бойкий бульварный журнал «Петух»? Имя Консона читатель вспомнит, если обратится к первому году пребывания Довлатова в Америке. Тогда Вадим Консон организовал устный журнал «Берега». Спустя три с половиной года он решил попытать удачи на бумаге. Несколько слов о его оформлении и содержании. На обложке – всем известная картина Репина «Запорожцы пишут письмо турецкому султану». Она переназвана: «Первый на Украине семинар по изучению иврита». При некотором усилии это можно назвать юмором. На той же обложке – кредо «Петуха»: «юмористический, сатирический, развлекательный, ежемесячный журнал». Имеется и свой бренд. В левом верхнем углу – стилизованное изображение ордена Ленина. Вместо профиля вождя пролетарской революции – изображение птицы в состоянии крайнего изумления от такой метаморфозы.

Открываем вторую страницу. Там содержание первого номера журнала и редакционные объявления. Есть информация о стоимости. Один номер – 1,99 доллара. Три месяца обойдутся в 5 долларов. Экономия очевидная, отражающая оптимизм издателя. Из объявлений привлекает к себе внимание следующее: «Бездарные рукописи не возвращаются. Талантливые – тем более». Это хорошо. Есть повод подозревать Довлатова в его составлении. Напечатанное содержание заставляет вспомнить слово «эклектика». Мы имеем миниатюру Аксёнова «Поэма экстаза». Она опубликована ещё в Союзе в коллективном сборнике «Олимпиада улыбается» в 1978 году. Текст помещён в раздел «Классика современного юмора». Есть рассказ Ильи Суслова «Гроб с музыкой». Автор – бывший сотрудник «Юности» и «Литературной газеты». В эмиграции Суслов выпустил сборник замечательной прозы «Рассказы о товарище Сталине и других товарищах». Книга вышла в 1981 году, её опубликовало хорошо нам знакомое издательство «Эрмитаж». Там такие шедевры:

«К товарищу Сталину прибежал товарищ Берия и сказал:

– Товарищ Сталин, по Москве ходит ваш двойник. Рост такой же, и возраст, и голос, и усы. Что будем делать, товарищ Сталин?

– Расстрелять! – коротко сказал товарищ Сталин.

– А может быть, сбреем усы? – задумчиво спросил товарищ Берия.

– Можно и так, – согласился товарищ Сталин».

Есть и другие образцы хлёсткого исторического юмора:

«Однажды в Кремле был банкет и танцы. Все вожди весело смеялись и отдыхали от государственных дел. А два министра, Зверев и Кафтанов, стояли у двери и разговаривали. Они были пожилые и очень толстые. Огромные. И животы у них были огромные. Музыка играла вальс. Вдруг из-за двери появился товарищ Сталин. Он прищурился и сказал:

– А вы что не танцуете, товарищи?

– А мы танцуем, товарищ Сталин, мы танцуем, – сказал обомлевший Зверев. Он обнял за талию Кафтанова, и они закружились в вальсе».

В общем, понятно, что тексты Суслова рано помещать в разделе «Классика современного юмора». Просто талантливые, неординарные вещи. Из относительной классики – фельетон «О птицах» Дон-Аминадо.

Наконец, Довлатов. Под своим именем он публикует эссе «Обстановка в пустыне (горестные заметки на тему всеобщего оптимизма)». Название несколько необычное для юмористического и развлекательного журнала. Текст сопровождает редакционная врезка: «Полемические заметки Сергея Довлатова во многом показались нам спорными. Редакция публикует их в порядке обсуждения». Если учесть, что редакция состояла из Довлатова, то ход интересный. Первая часть эссе – рассказ об эмиграции Алексея Лосева, с которым Довлатов какое-то время проработал в журнале «Костёр». Этот эпизод хорошо знаком читателям Довлатова. Лосев собирается в Америку, окружающие недоумевают: зачем уезжать обеспеченному, состоявшемуся детскому драматургу?

«Я был другом Лосева и уезжать тогда не собирался. Поэтому возмущённые коллеги обращались за разъяснениями ко мне. Они говорили:

– Ведь он хорошо зарабатывал! Ведь у него шли кукольные пьесы! Ведь он только что побывал на юге!

И даже:

– Ведь у него есть замшевая кепка!»

Довлатов приготовил ответ, который он так и не озвучил:

«Человек бежит от нас. От наших гнусных харь. От наших пошлых шуток. От нашего убожества, трусости, бездушия и коварства...»

Далее писатель переходит к эмиграции. Он говорит о решении основных физических, материальных проблем, обнаживших несколько другие противоречия:

«Десятки моих знакомых пенсионеров чувствуют себя заброшенными. Хотя у них есть клетчатые брюки и голубые сорочки.

...А кругом всё чужое. Красивое, яркое, замечательное, но чужое...»

Довлатову не нравится американский оптимизм:

«Допустим, ты работаешь мусорщиком. Не грусти. Вспомни, как много у нас процветающих бизнесменов. И улыбайся, улыбайся, улыбайся как дурак.

Мне кажется, улыбка без сомнения – признак идиотизма. А главное – показатель чёрствости и бездушия...»

Конечно, Довлатов упоминает о песенке «Улыбка» из фильма «Карнавальная ночь». И в Советском Союзе было не всё ладно с честностью и уровнем шуток. Довлатов идёт дальше. Он пишет о неком Идлисе – эмигранте, который захотел вернуться в СССР:

«А если человек бежал от нас? От нашего эгоизма, чёрствости и бессердечия?

Я слышу:

– Чего ему не хватало? Работал бы гардом. Или мусорщиком. Магазины полны. Соцобеспечение налажено...

А если человеку плевать на магазины? Равно как и на соцобеспечение? А если ему было тошно среди деляг и эгоистов?

Мало таких среди нас? Осмотритесь, прикиньте...

Говорят, Идлиса спросили:

– Знаете, что ожидает вас на родине?

– Знаю, – сказал Идлис, – я отсижу...

Человек предпочитает тюрьму – нашему обществу. По-моему, тут есть над чем задуматься...»

Довлатов пишет, что сам он не собирается возвращаться. Ни при каких раскладах. Даже если Брежнева заменит Эдуард Лимонов. Тут отдадим должное политической прозорливости Довлатова. Но писатель понимает тех, кто тоскует, не нашёл себя и даже собирается возвращаться. Нужно сказать, что заметки действительно весьма полемичны по отношению к эмигрантскому мейнстриму. Сказать подобное оказалось возможным лишь на страницах бульварного журнала.

Нужно сказать, что Довлатов не ограничивался написанием текстов для «Петуха» и рассылкой самого журнала. Владимир Войнович в мемуарах рассказал о том, как он стал автором издания. Писатель получил от Довлатова письмо, датированное 3 января 1983 года:

«Дорогой Владимир Николаевич!

Посылаю Вам два номера бульварно-демократического издания, возглавляемого неким Консоном, у которого я являюсь бескорыстным консультантом. Может быть, Вы могли бы что-то прислать, если не рассказ, то неиспользованный скрипт для радио, или текст какого-нибудь выступления, вроде того, что прозвучало в Бостоне, – о Вашем знакомом, который часто менял взгляды…

Недавно я читал письма Мандельштама, относящиеся к тому недолгому периоду, когда он заведовал отделом поэзии в газете «Московский комсомолец». В этих письмах Мандельштам заискивает перед авторами, льстит им, клянчит, заклинает что-нибудь прислать. Если Мандельштам так себя вёл, то и я в этом ничего зазорного не вижу.

Если Вы скажете, что журнал плохой, то я отвечу, что в Ваших силах сделать его хорошим, то есть опять же что-нибудь прислать.

Ждём и надеемся.

Надеюсь также, что Вас и Ваших близких не слишком удручает наша шумная страна, мы бы очень хотели, чтобы Вы навсегда здесь поселились.

Привет Вашей жене и дочке.

Будьте все здоровы и удачливы в новом году.

Ваш Сергей Довлатов».

Войнович откликнулся, отослав в журнал перевод рассказа Ричарда Лури «Последний еврей в Польше». Не забыл он напомнить о своём гонораре:

«Довлатов прислал мне чек на 10 долларов со справкой, что предъявитель сего – первый и единственный автор журнала «Петух», получивший в этом издании гонорар».

О степени вовлечённости писателя в издание «Петуха» можно судить по отрывку из письма Ефимову от 16 января 1983 года:

«Посылаю Вам второй номер «Петуха», который вышел в конце декабря, посылаю просто так, обратите внимание на полиграфию, а ведь у меня нет даже монтажного стола, единственное орудие – бритва. Журнал продаётся, окупается, а с третьего номера начнёт улучшаться. Пока, к сожалению, журнальчик дрянной. Но это – единственный путь сейчас».

Обратим внимание на слова о «единственном пути». Это указывает на то, что сотрудничество с «Петухом» не случайный эпизод. Выбор формата бульварно-демократического издания обусловлен несколькими причинами. Во-первых, существенно снижается «цена потери». Возможное закрытие или отлучение от журнала не будет катастрофой, равной уходу из «Нового американца». Во-вторых, «бульварность» открывает возможность говорить то, что нельзя было сказать даже в собственной газете. Напомню о довлатовском эссе «Обстановка в пустыне», не совпадающем как минимум с основной тональностью эмигрантской прессы. Довлатов пытается убедить себя в успехе предприятия. Из письма Ефимову от 25 января 1983 года:

«Петуха» не презирайте. Я скоро буду на это жить. Тем более что максимовские клевреты очень колеблют почву на «Либерти».

Довлатов стремится улучшить журнал, снизив, насколько возможно, уровень бульварности. Но если говорить объективно – «бульварность» следует расценивать скорее как «общедоступность». В третий номер «Петуха» писатель подтянул своих друзей и знакомых. Открывается он тем самым рассказом Лури, за перевод которого Войнович получил гонорар. Появляются на страницах журнала имена Наума Сагаловского, Вайля и Гениса. Последние представлены солянкой под названием «Эффект популярности» из книги «Современная русская проза», реклама которой помещена сразу после текста. За книгу просили восемь с половиной долларов. Кстати, реклама сопровождала и фельетон Сагаловского. Читателю предлагалось «получить удовольствие» от сборника стихотворений «Витязь в еврейской шкуре» за шесть с половиной долларов. Можно смело предположить, что такая бартерная оплата и была самой распространённой формой авторского гонорара. Сам Довлатов во втором номере представлен рассказом «Мой брат» из готовящегося сборника «Наши». Он занимает самую большую журнальную площадь в номере. Рассказ классический, сильный, выверенный. Его публикация свидетельствует о серьёзности отношения писателя к изданию. Впрочем, Довлатов настроен, как всегда, скептически. Из письма Ефимову от 6 апреля 1983 года:

«Петух» думаю бросать, потому что не оправдались надежды. Можно что-то делать в силу трёх факторов: 1) за деньги, 2) ради творческого самовыражения, 3) в приятной компании. Ничего этого нет. Денег мало, творческого горения никакого, общество – так себе. Однако вышел четвёртый номер, готовится пятый, бросить Консона неудобно».

В ответ Марина Рачко – жена Ефимова – пишет Довлатову 12 апреля:

«Серёжа, только что прочла последнего «Петуха» ­№ 4.
По-моему, славно и очень смешно. Над некоторыми шутками Светлова и над mot¹ внучки Сталина смеялись просто до слёз. Стихотворение из советской газеты тоже дивное найдено. И оформление симпатично. Неужели действительно на ладан дышите? Я тут начинаю агитацию на подписку, к тому же он и без того нравится. Но жаден еврей. И высокомерен. Мой совет – пошлите Либерманам в Детройт. Они люди читающие, смешливые, денежные, и к тому же – энтузиасты. Они могут помочь».

Показательны шутки Светлова, вызвавшие приступы смеха у семейства Ефимовых:

«В больнице, где лежал Светлов, каждое утро молоденькие медсёстры укладывали шприцы в плетёные корзинки и отправлялись делать уколы больным.

Приметив это, поэт сказал:

– Девушки взяли лукошки и пошли по ягодицам...»

Или:

«Солдаты – по стойке, поэты – у стойки».

Ну и выразительное:

«У знатной доярки каждая корова имела своё вымя-отчество».

Сравним эти записи с текстами из «Соло на ундервуде» и «Соло на IBM». Некоторые из них напечатаны в третьем номере «Петуха»:

«Как-то Гениса обсчитали в бухгалтерии русского предприятия. Долларов на пятнадцать. Генис пошёл выяснять недоразумение. Обратился к шефу. Шеф сказал:

– Какой вы мелочный, Генис! Что такое пятнадцать долларов?! Для вас – ничто! А для корпорации – это большая сумма!

Генис от потрясения... извинился...»

На историческую тему:

«Как-то раз мы беседовали с представителем второй эмиграции. Он сказал:

– Да, нелегко было под Сталинградом... Но и мы большевиков изрядно потрепали...

Я промолчал, запутавшись в биографии моего собеседника...»

В будущем писатель постоянно переписывал эти эпизоды. Вот канонический вариант последнего:

«Беседовал я как-то с представителем второй эмиграции. Речь шла о войне. Он сказал:

– Да, нелегко было под Сталинградом. Очень нелегко...

И добавил:

– Но и мы большевиков изрядно потрепали!

Я замолчал, потрясённый глубиной и разнообразием жизни».

Заметим, насколько текст похорошел. Разбивка фразы «ветерана Сталинградской битвы» на две части подчеркнула неожиданность перехода. Последнее предложение, точнее, финал вывел историю на совершенно другой уровень, показав диковатое несовпадение взглядов и жизненных позиций представителей двух волн отечественной эмиграции – второй и третьей. Перед нами самораскрывающиеся истории, которые намного больше и глубже непосредственного словесного оформления.

Работа в «Петухе» не способствовала росту любви к юмору. Приходилось выбирать материалы между второй категорией свежести и разносортицей. Увы, но журнал столкнулся с проблемой, которую не сумел решить. Речь идёт об отсутствии собственных авторов. Консон и Довлатов не могли платить за тексты – система расчётов с помощью рекламы книг не рассчитана на постоянное применение. Это привело к двум последствиям. Во-первых, постоянно уменьшался объём журнала. Первый номер – шестьдесят страниц. Четвёртый – пятьдесят страниц. Во-вторых, даже этот сократившийся объём приходилось поддерживать перепечатками из советской и эмигрантской прессы. К Дон-Аминадо с неизбежностью прибавился Аверченко. За советским текстом Аксёнова последовали Горин, Ильф и Петров, Каверин. Неожиданно вынырнул рассказ Айзека Азимова «Зрелость». Забавно, что, представляя американского писателя читателям «Петуха», журнал отрекомендовал его следующим образом:

«Выдающийся американский писатель-фантаст, а также – крупный учёный, потомок выходцев из России. Точность научного предвидения и анализ сочетается в рассказах Азимова с богатейшей фантазией, тонким юмором и некоторым легкомыслием».

Перевод рассказа позаимствован из № 11 журнала «Изобретатель и рационализатор» за 1981 год. Указание на «легкомысленность» может вполне принадлежать Довлатову, не любившему жанровую литературу – от детективов до фантастики – как таковую. Кроме перепечаток текстов на страницах журнала начинают мелькать головоломки, шарады, также взятые из советских научно-популярных журналов…

^{1 Остро́та – англ.}