Роман Шамиля Идиатуллина «Бывшая Ленина» вошёл в короткий список премии «Большая книга» этого года. А в издательстве АСТ («Редакция Елены Шубиной») скоро выйдет новая книга – этнофэнтези «Последнее время». О прогрессе в литературе, секретах качественных экранизаций и значении премий писатель рассказал «ЛГ».

– «Последнее время» – любопытное название романа. А для кого оно последнее?

– Ой, для многих. У меня все тексты остросюжетные и не любят спойлеров, а этот роман весь, от, прости Господи, сеттинга и героев до сюжета и идейного сопровождения, получился очень закрученным и неожиданным даже для меня. Так что мне кажется нечестным «палить» повороты и интригу, лишая читателя части удовольствия.

– С точки зрения писателя, что такое оптимизация усилий?

– Умение не садиться за текст, пока он не начал тебя душить, а сев, сразу ставить себя в исполнимые рамки и сроки. Журналистская выучка помогает укладываться в дедлайны. Это спасает. Потому что допридумывание и рихтовка готового вроде текста впрямь как ремонт квартиры: закончить нельзя – только прервать.

– Прогресс в спорте – это переход количества в качество. А в литературе тот же принцип?

– В литературе скорее это способность как не отставать от изменяющегося ментально, психологически и даже физически общества, так и обгонять его, показывая прозвонами пространства, моделями и невесёлыми картинками, где мы сейчас и где можем оказаться завтра.

– Интересна ли вам новая территория – критика, драматургия? Не хотите попробовать себя в таком жанре, как пьеса в стихах?

– В стихах я полный лось, не люблю и не понимаю (за редкими исключениями). Драматургия интересна, но не театральная, а киношная – сейчас как раз занимаюсь очередным сценарием.

– Приведите пример удачной экранизации. Я бы прежде всего назвал военные истории – «Звезда», «В августе 44-го». А вы?

– «Звезда» Лебедева неплохая, но Иванова лучше. Экранизация «Момента истины», моего любимого романа, довольно халтурная, местами стыдная и уж точно совсем не удачная – тут я согласен с автором, снявшим имя с титров. Серьёзные военные истории, на мой взгляд, как раз труднее укладывать в киноформат, разве что речь идёт о сравнительно небольшой повести как основе полнометражного фильма. Примеры – «Сотников» и «Операция «С Новым годом»», ставшие источниками гениальных «Восхождения» и «Проверки на дорогах». А роман проще конвертировать в сериал – и тогда экранизация может получиться сильнее книжки, как произошло с «Семнадцатью мгновениями весны» и «Вариантом «Омега»». Но вообще кино – это совершенно отдельное искусство, в котором литоснова – лишь одна из многих основ. Это хорошо видно на примере Стивена Кинга: он написал множество разных книг, преимущественно хороших, которые дали повод для множества экранизаций, преимущественно плохих. При этом безусловные шедевры сняты не по лучшим его книгам, а по крепкому, но не шибко примечательному хоррору «Сияние» и по вполне проходной повестушке про побег из Шоушенка.

Совсем аутентичных экранизаций, где класс фильма и книги, разными средствами рассказывающих одну и ту же историю, сопоставимы, не очень много. Навскидку назову разве что «Собачье сердце».

– Кому из режиссёров доверили бы экранизировать вашу прозу?

– В идеальном мире – Данелии, Тарантино, Паку или Хлебникову. В реальном – любому режиссёру, пусть не очень заслуженному, но горящему идеей сделать что-то новое и захватывающее даже меня, который вообще-то про свою книжку должен знать более-менее всё.

– Как складываются ваши отношения с критиками?

– Мы любим друг друга со всеми нашими недостатками.

– Как пережили самоизоляцию?

– Сперва было тяжко, особенно без бассейна и вообще движения, потом привык. Турник и эллипсоид помогли не заплыть совсем. А куча упавших на голову срочных дел – как по работе, так и по окололитературным поводам – позволяла радоваться тому, что можно сосредоточиться на тексте или теме хоть на двенадцать или на сорок восемь часов подряд, не отвлекаясь на поездки в офис и обратно. Так что всю весну я щёлкал клавишами не разгибаясь. Надоело это, конечно, дико, зато многое успел, в том числе добить и вычистить новый роман.

– Прилепин считает, что Водолазкин достоин Нобеля. А вы так о ком сказали бы?

– Нобеля достоин любой автор, сказавший новое слово в национальной литературе и сделавший её чуть заметнее на фоне литературы мировой. Соответственно, это касается большинства лауреатов и финалистов топовых российских премий старше 60 («Большая книга», «Ясная Поляна», «НОС»). Другое дело, что Нобель даётся за совокупность заслуг, в которой литературная сторона может быть немногим большей, чем общественная и политическая. Ну и в любом случае околонобелевское общественное мнение, подозреваю, исходит из того, что на ближайший десяток лет квота европейских и особенно славянских авторов выбрана.

– Лауреаты первой премии «Лицей» получили по 1,2 млн руб. Не многовато ли для делающих первые шаги в литературе?

– Насколько я помню, идея организаторов была такой: проблема второй книги общеизвестна, писать её сложнее и дольше, и многие блестящие дебютанты с этим не справляются, особенно когда давит необходимость зарабатывать на хлеб. Таким образом, победа в «Лицее» покупает самому блестящему дебютанту полтора-два года свободной от насущных проблем жизни, которую можно посвятить именно что второй книге. По-моему, логично. Есть и второй момент: при нынешних тиражах и гонорарах премии для абсолютного большинства авторов – чуть ли не единственный способ заработать сколь-нибудь заметные деньги текстом, написанным не под заказ.

– Можно ли «научиться на писателя»? Мастер-классов и семинаров для этого достаточно?

– Можно поставить руку и дисциплинировать мысль. Иногда этого и впрямь бывает достаточно, и семинары, мастер-классы, а также литобъединения вполне справляются с такой задачей.

– Как различаете хорошую прозу и не очень? А хорошую и великолепную?

– Хорошую читаю с удовольствием, великолепную с восторгом и рвусь зачитывать куски всем вокруг. Ту, что «не очень», добровольно не читаю.

– Видите ли вы региональных авторов, способных продолжить ряд классиков – Шукшин, Вампилов, Астафьев, Распутин?

– Современные известные писатели вполне себе живут в регионах, достаточно кивнуть на самых рейтинговых Иванова и Прилепина. Если недостаточно, вспомним Сальникова, Веркина, Сенчина, Авченко, Лаврову, Жарковского, Гептинг, Ханова, Кубрина. Современная литература гораздо менее столицецентрична, и это прекрасно.

– Детская литература – книги, которые не перечитывают. Согласны?

– Нет, конечно. Хорошая детская книга – это три в одном: она совершенно по-разному воспринимается ребёнком, взрослым человеком и человеком, который читает своим детям. Поэтому не перечитывать детскую литературу – значит лишать себя двух третей вложенного в неё (и в нас) функционала.

– Что относите к системе табу в литературе и искусстве в целом?

– Банальности, глупость, примитивный язык, неинтересную историю.

– Сейчас популярна серия «ЖЗЛ». Чья биография вам интересна для своего исследования?

– Меня звали в эту серию автором. Я пока отбрыкиваюсь. Видимо, ничья биография ещё не захватила так, как биографии, которые я придумываю сам. «В этот гостиница я директор» – так мне больше нравится.

– Лучший способ монетизации литспособностей?

– Сценарии для кино и видеоигр, а также придворное написание речей.

– А как раскрутиться автору хорошей рукописи?

– Во-первых, понять, какому читателю она максимально подходит. Во-вторых, определить наиболее эффективные пути к этому читателю: издатель серийный, издатель штучный, толстый журнал, самиздат, премия, литературный паблик и т.д. В-третьих, ступить на этот путь. В-четвёртых, быть готовым к тому, что до конца и до успеха дойти не удастся, но со второй рукописью будет чуть легче, а с третьей тем более. В-пятых, необходимо понимать, что жить после этого станет не проще, а труднее – зато веселее: денег вряд ли заметно прибавится, а вот хлопот – точно.

– Как вы думаете, возможна ли интеграция писательских сообществ? Когда, на какой платформе?

– Я с почтением отношусь к любым сообществам, но сам после роспуска комсомола ни в какие союзы и объединения не вступал и вступать не намерен. Я же люблю книжки отдельных авторов, а не групп, в которые эти группы сбиваются, – соответственно, и самих авторов предпочитаю рассматривать по отдельности.

– Лучшее начало творческой встречи с читателями – это...

– Предложение обойтись без речей, а сразу приступить к ответам на вопросы про прочитанную всеми книжку.

– Как живётся, когда не пишется?

– Очень хорошо. Можно спокойно спать, читать в своё удовольствие и смотреть сериалы.

Беседу вёл: Юрий Татаренко

«ЛГ»-ДОСЬЕ

Шамиль Идиатуллин – журналист и писатель. Родился в 1971 году в Ульяновске. Живёт в Москве. Автор восьми книг. Лауреат премии «Большая книга», премии имени Владислава Крапивина и «Новые горизонты».