Моя приятельница каждый учебный год (она преподаёт на филфаке в пединституте) начинала лекцией «Литературоцентризм отечественной словесности» (или что-то в этом роде). А в последнее время не начинает: она вообще её больше не читает. Спрашиваю: почему? Отвечает: «Россия перестала быть литературоцентричной страной!»

Так ли это?

Потеряла я тут недавно сознание – прямо на уроке. Читала: «Друзья мои, прекрасен наш союз!..» – чувствую: перед глазами темнеет, подташнивает, думаю: «Сейчас дочитаю строфу – и попью воды…» (нельзя же в самом деле прерывать Пушкина!) – а дальше не помню…

Очнулась – вокруг дети (слава богу, 9-й класс: пятиклашки испугались бы!), и такие молодцы: воды налили, аптечку вытащили, за медсестрой сбегали. Та вызвала «скорую».

Приехал врач, спросил имя, фамилию, возраст, кем работаю.

– Учителем.

– Учителем – чего? – уточняет.

– Литературы.

– Литература – это хорошо! – словами героя «Иронии судьбы» отвечает врач. – А вы какого писателя больше всего любите?

– Достоевского.

– А я – Довлатова! – с жаром восклицает врач. – По-моему, не хуже Чехова, вы как думаете? А помните, как у него в «Заповеднике» герой водит экскурсии по Михайловскому и, рассказывая об Арине Родионовне, читает:

Ты жива ещё, моя старушка?

Жив и я, привет тебе, привет,

– И никто из посетителей не замечает, что это Есенин!.. – врач счастливо засмеялся.

Я хотела было намекнуть, что неплохо бы померять мне давление, взять кровь на сахар, но врач уже делился своими впечатлениями от «Компромисса»…

В конце концов и давление, и сахар измерили, сделали укол, выписали рецепт. Уходя, врач строго спросил: «А в школе, небось, Довлатова не проходят?»

– Ну почему же? – успокоила я. – Проходят. И Довлатова. И Шукшина. И Венечку Еро­феева.

– Здорово! – обрадовался врач. – Выздоравливайте!

Меня, конечно, посадили на больничный и заставили показаться кардиологу. В его кабинете произошёл такой диалог.

Я: – Удивительно! Схема ритмов сердца похожа на схему стихотворного размера.

Кардиолог: – А вы понимаете в стихах?

Я: – Немного...

Кардиолог: – Как я люблю стихи!

Я: – И кто же ваш любимый поэт?

Кардиолог: – Гомер.

Я: – О!..

Дальше вместо того, чтобы говорить о сердце и давлении, вспоминаем «Илиаду» и «Одиссею».

Я: – И какой ваш любимый эпизод?

Кардиолог: – Смерть Гектора. (После паузы.) Так Гектора жалко!..

Я: – А Патрокла? А Ахилла?

Кардиолог: – Всех жалко!.. Такие молодые!

…А когда меня выписали, в моём доме начался капремонт. Пришёл прораб с командой: посмотреть стояки и батареи.

– Сколько у вас книг!

– Читаем помаленьку…

– Я, когда в школе учился, ни фига не читал! Выпускное сочинение выбрал самое лёгкое – на свободную тему.

– И что за тема была?

– «В чём смысл жизни».

– Ого! И что же вы написали?

– Что в труде, – ответил прораб и добавил: – Дурак был!

– А что сейчас написали бы по-новому?

– По-старому. Смысл жизни – в самой жизни. В клейких весенних листочках, как говорил Иван Карамазов…

Я почти не удивилась.

Слухи о том, что Россия больше не литературоцентричная страна, сильно преувеличены (как сказал Марк Твен, правда, по другому поводу). Как преувеличены и слухи о том, что мы не футбольная страна.

Инна Кабыш