Публикация результатов соцопроса Левада-Цент­ра и Фонда Карнеги, интерпретированных как указание на готовность российского общества к радикальным переменам, взбудоражила общественность. Отстраняясь от откровенной манипулятивности многих толкований, отметим два момента.

С одной стороны, российская оппозиция, даже объявляющая себя системной, готова представлять любые критические отзывы россиян о власти как признак её скорого падения. Такой подход может свидетельствовать о расчёте на «новую перестройку» (с понятными последствиями), что ранее тщательно скрывалось за рассуждениями о необходимости нового цикла либеральных реформ.

С другой стороны, общество не готово к изменениям, даже теоретически напоминающим «радикальные». Напротив, общество настроено на эволюционное развитие и, не поверите, на то, что на научном языке называется «улучшение институтов» – раньше именно это и было ключевой либеральной ценностью.

Теперь, оказывается, «улучшение институтов» не важно, оппозиции требуется новая радикальная перекройка тела страны, начинающаяся с повсеместной смены политической власти – от губернаторов до президента. На этом можно было бы обсуждение социологических изысков и закончить, ибо цели заказчиков подобных исследований вполне понятны, несмотря на попытку соблюсти академические приличия. Такие опросы в профессиональных кругах принято называть формирующими. Однако даже в представленном виде социологические данные дают почву для раздумий. Но не о запросе общества «на перемены», давно выявленном и на социологическом, и на экспертном уровне, а о характере ожидаемых перемен.

Во-первых, общество хочет не «меньше государства», а больше. Но государства разумного и справедливого. А важнейшим риском считает отрыв чиновников от интересов народа, их заносчивость и пренебрежение к нуждам простых людей. Это говорит о запросе не только на «справедливость», но и на «заботу» как основу взаимоотношений власти и народа. И именно здесь пролегает самая потенциально опасная черта, связанная с сохранением единства нашего общества.

Во-вторых, люди считают угрожающим духовный кризис, возможный отход от традиционных ценностей, характерных для российской цивилизации. И это пока ещё не явный, но запрос на идеологическое обоснование не только развития, но и, если хотите, миссии России в современном мире. Общество явно хочет чего-то большего, чем просто увеличения потребления благ и удовольствий.

В-третьих, очевиден запрос на экономическую свободу и защиту предпринимателей от произвола чиновников и силовиков. И это демонстрирует новую экономическую ментальность, в возникновение которой в России ещё недавно просто не верили. Показательно, что эти лежащие на поверхности результаты были проигнорированы заказчиками-интерпретаторами.

Суммируя: российское общество сформировало для государства «запрос на государство». На силу, которая объединит сограждан на основе общих понятных ценностей. На силу, которая определит долгосрочные приоритеты развития, а не занимается малоосмысленными политическими комбинациями и борьбой за доступ к бюджету. На власть, способную на нечто большее, чем охранение себя самой. Российское общество созрело и понимает: период выживания завершён, пора начинать этап интенсивного развития. Дозрела ли до этого понимания власть, ещё только предстоит узнать.