Давно я хотел, да и должен был сказать слово благодарности поэту-кудеснику Николаю Тряпкину.

Так уж получилось, что в дни молодости своей я по горячности, но без сожалений и раскаяний распрощался с третьим по счёту институтом и отправился прямиком на Север, где «забичевал» по таёжным краям, добираясь на последние гроши по Оби, Чулыму, Новому Васюгану – туда, куда других доставляли за казенный счёт. Но я был свободен! Я был молод, и душа моя пела на ранних рассветах и томилась по ночам.

Я врубался в вечную мерзлоту саженным ломом, валил вековые кедры (как только руки не отсохли!), кормил комарьё и гнус, не задумываясь о том, во имя чего всё это вершу, во имя чего дважды тонул в гиблых васюганских и каргасокских болотах, во имя чего глушу спирт наравне с мужиками, выжившими и заматеревшими в Заполярье, во имя чего живу? Думаю, совсем не риторично задать в молодости себе такой вопрос, особенно в предощущении того, что ты заплутал на путях и перепутьях, и выхода не видно.

Но, видать, жарко горел мой таежный костёр по ночам! Жадно вчитывался я в случайные стихи. И вдруг:

Скрип моей колыбели!

Скрип моей колыбели!

Смутная грёза жизни,

Зимний покой в избе.

Слышу тебя издалёка,

Скрип моей колыбели,

Помню тебя изглубока,

Песню пою тебе.

Сделалось тихо-тихо. Перестали трещать ветки в костре, только немо рассыпались и гасли искры. И вот уже княгиня Ольга склонилась над светлым младенцем, покачивая колыбель.

Скрип моей колыбели…

И то ли гуси-лебеди зарыдали в поднебесье, то ли Алёнушка по своему неразумному братцу.

Скрип моей колыбели…

Заходится криком младенец, несут его няньки да мамки на лесную опушку и блажат: «Арысь-поле! Дитя кричит, пить-есть хочет!»

Скрип моей колыбели…

Дивным цветом распускаются цветы ситцевого полога над моей зыбкой. Никогда бы им не расцвести в провалах памяти, не будь произнесено вещее слово.

Скрип моей колыбели…

Въедливый читатель может заметить: «Но никакой княгини, никакой Алёнушки нет в упомянутом стихотворении Николая Тряпкина». Однако далёкий от мистики, я видел это наяву. После чего мне открылась дорога, без которой теперь не мыслю своего существования.

Самый песенный поэт России, милый Николай Иванович Тряпкин, спасибо тебе за то, что ты вывел на свет божий заблудшую душу, готовую сослепу угодить в третий раз уже в такое болото, откуда возврата наверняка не бывает. Мир твоей памяти. Верю – ты и на небесах волхвуешь над словом – произнесённое во спасение – оно вечно.

Владимир Бояринов