Это сейчас нет большого смысла писать стратегии, если ты не правительство Российской Федерации. А в первом десятилетии нынешнего века экспертное сообщество ещё выдавало время от времени такие документы. И что касается тех стратегий, в разработке которых приходилось участвовать мне, все они в той или иной степени опирались на тезис о незавершённости постсоветского перехода: ключевые проблемы, которые стране надлежало решить (вернее сказать, дорешать), были поставлены перед ней с 1989 по 1991 год.
Стратегии, между прочим, все были очень хорошие. Запросто, думаю, можно было бы и сейчас принять их на вооружение, лишь несколько обновив. Но вот тезис о «переходности» текущей эпохи уже, пожалуй, не актуален. Новая историческая реальность сложилась. Устраивает нас она или нет, вполне ли успешен оказался наш переход в общем и в частностях, от политического режима до пенсионной системы, – другой вопрос. Но отправная точка для того пути в будущее, которое мы выберем теперь, располагается здесь и сейчас, а не где-то в прошлом.
Почему устройство жизни в позднем СССР не нашло достаточно защитников, а у нашедшихся защитников не нашлось достаточно воли? Почему крах «старого порядка» большинство мирных советских обывателей переживали если не с энтузиазмом, то с безучастием? Для простого человека советский уклад был по-своему удобен, по-своему справедлив – но вопиюще абсурден. Его антисоветская мечта была мечтой о естественности. Мечтой о мире, где, скажем, мотивация работника возникает сама собой, а не создаётся гигантскими усилиями государства-надзирателя либо государства-воспитателя. Где предложение покорно следует за потребительским спросом, несмотря на отсутствие Госплана, Центрального статистического управления и многочисленных профильных НИИ. Где всё устроено, может, не слишком праведно, зато разумно и доступно для понимания.
Надо признать, что эта мечта реализовалась. Жизнеустройство наше вполне разумно. И когда слышишь об «абсурдности» той или иной, скажем, думской инициативы, нужно понимать, что это лишь полемический приём. Несменяемость власти и личное обогащение ничуть не менее рациональные вещи, чем развитие страны и рост благополучия её жителей.
А кроме того, архитекторы политической «надстройки» могут позволить себе самые экстравагантные эксперименты только благодаря прочности, общей адекватности и строгой упорядоченности финансово-экономической «базы» (что особенно наглядно показал 2014 год). Базу эту десятилетиями выстраивали и продолжают укреплять другие люди, «скучные бухгалтеры», «либеральные экономисты», которых пикейным жилетам нашего времени так удобно разоблачать в качестве агентов «мировой закулисы» и которые на самом деле защищают свою страну от «мировой закулисы» (существует та в природе или нет) гораздо эффективнее, чем так называемый силовой блок. Потому что не существует политической стабильности без стабильности финансовой. Потому что осмысленное (пусть и не самое благополучное) экономическое устройство, подчинённое объективным законам, а не произволу экспериментаторов, – это то, что слишком обидно потерять людям в результате политической катастрофы. И оно же всегда оставляет для нас шанс на прямой и мирный рывок в будущее. Если запрос на развитие окажется сильней запроса на стабильность.
Игорь Юргенс, профессор МГИМО