На новом витке исторической спирали видим трудный переход к новому мироустройству, и тут Россия идёт в авангарде процесса. В ХХ веке чем-то похожим для нашей страны был переход от мечты о мировой революции к сталинской индустриализации накануне большой войны. Тогда развернулась, по сути, полная мобилизация – военная, промышленная, духовная. На самом верху заговорили о патриотизме, крепкой семье, великих предках.
Идея земшарной республики советов была если не отменена, то убрана с первого плана. По-другому быть не могло: разве можно бороться с Западом, ощущая братьями рабочих и крестьян в солдатских шинелях, которые ждут не дождутся объединения с советскими трудящимися? Бороться с кем-то можно, лишь всецело противопоставляя его себе.
Полностью иллюзии о «пролетарской солидарности» тогда не преодолели. Верили, что на Западе полно друзей, что далеко не вся Европа против СССР. И правда, сторонников имелось немало, успешно действовал Коминтерн. Хотя и тогда, и позже было сильно преувеличено французское, итальянское, греческое Сопротивление в широком смысле этого слова. «О, народы Европы и не знают, как они нам дороги!» – точно подмечал Ф. Достоевский. Кажется, по сей день зачастую мы не можем объективно посмотреть на вещи и признать, что любовь, увы, всё больше без взаимности. Что нас, искренне почитавших европейские достижения, что даже саму нашу культуру долгое время на Западе терпели, считая вообще-то чужими и глубоко не вникая в суть загадочной русской души. Не пора ли это признать?
Сегодня положение сложнее, чем сто лет назад. Тогда в СССР люди ощущали братьями пролетариев (которые, по мысли Маркса, не имеют отечества), а буржуинов – врагами. Но с конца 1980-х мы пытались интегрироваться в Запад, припасть к нему, слиться, правда, на словах твердя, что, мол, и сами с усами. Тяга слиться уже не относится теперь к большинству обычных людей. Но многие в руководящем классе, умственном сословии, не говоря уж о масскульте, по-прежнему полны «прозападных» иллюзий.
Востребовано определённое и действенное прозрение, необходим взгляд прямой и мужественный. В чём он? А вот в чём. Нам никто не поможет, а все, напротив, «падающего толкнут», как замечал Ницше. Если и есть настоящие друзья – точно не на Западе, где и сторонники-то всё больше помалкивают за очень редким исключением. Поэтому надо действовать исходя из трезвого знания.
Но многие пытаются сами с собою играть в то, что вообще-то по сути не изменилось. Мы эти заблуждения видим и понимаем, прозрели – скажете вы. Да, всюду теперь твердят: «Мир изменился, прежним не будет». Но за пониманием должно следовать действие. Нет его – значит, и глубокого понимания нет.
«Идёт война, а Дума принимает бюджет мирного времени. Как при таком замороженном военном бюджете России достичь победы в войне на Украине?» – спрашивает известный экономист В. Катасонов. «России необходим полный отказ от порочной либеральной политики, разворот всех сил и правил в интересах промышленности и технологий», – вторит ему другой экономист и депутат ГД М. Делягин.
Что такое мобилизационная экономика и мобилизация всей жизни – человечеству давно известно. Даже Людвиг фон Мизес, гуру экономического либерализма, во время Первой мировой войны работал экономистом в военном министерстве Австрии, в ручном режиме переводя экономику на военные рельсы. Поэтому нам сегодня во всех сферах и на всех участках жизни очень полезно максимально избавиться от обломовской веры, что всё как-нибудь обойдётся, гроза пронесётся стороной и мы заживём по-старому. Пока на словах об этом много говорится в последнее время и практически немало делается в экономической сфере, в промышленности, но в быту и сфере культуры и информации закоренелые привычки трудно изживаются.