Алексей Шорохов Посвящаю Алексею Полуботе
* * *
Квадратная «тарелка» на крыше «Панциря» бешено вращалась, высматривая в ближнем небе врага.
Во всяком случае, так показалось Тёмке, когда они в темноте высаживались из автобуса на военном аэродроме Джанкоя.
Тогда это был ещё безопасный аэродром, «хаймерюги» до него не доставали.
Правда, первые Storm shadow уже полетели по нам.
Случилось это как раз тогда, когда Тёмыч с Балу и весь первый взвод штурмовиков «Борея» были на ротации, на своём ПВД в Железном Порту.
Чистились, отмывались, отсыпались.
Ротный ПВД разместился в двухэтажном доме на самом берегу моря, курорт, первая линия, все дела.
Дальше песчаный пляж, на десяток километров пустынный, с металлическими каркасами пляжных зонтиков, поваленными в воду у берега.
Как будто это могло помешать высадке десанта!
Кто повалил зонтики – наши или хохлы – Тёмыч не знал. Но глупость этого плана была очевидна.
Говорили ещё про мины, установленные в воде по побережью.
Но это, скорее всего, были сказки замполита, чтобы предотвратить массовое купание.
В тот вечер Тёмка пошёл было в туалет на 2 м этаже, и уже поднялся, когда дом сильно шатануло и одновременно пришёл звук то ли взрыва, то ли близкого выхода. Потом ещё.
Темыч бросился под лестницу, когда громыхнуло третий раз.
– Зенитка отработала, – спокойно сказал Викинг, выходя из своей комнаты. – С-400, а может, и «Тор».
Потом командир посмотрел на Тёму:
– Ты чего под лестницу забился? Первым делом придавит.
– Хотел за несущие стены спрятаться, – оправдывался Артём.
– А где они здесь, несущие? – Викинг потянулся и почесал оголившийся живот. – При капитализме строили, попробуй пойми!
Вот эту-то «четырёхсотку», беззаботно стоявшую на пляже, через несколько дней и накрыли «штормами». Подловили зенитчиков на перезарядке, с пустыми пеналами.
Поэтому, когда «Бореи» уходили из Железного Порта, бойцы морозились. А тут ещё «пазиков» с крымскими номерами нагнали на пустую автостанцию десятка полтора. Чуть не в колонну выстроили для перевозки. И стоят, ждут.
Вокруг местные ходят с мобильниками. С неба натовские спутники двадцать четыре на семь смотрят. Того и гляди эсэмэску бросят за Днепр, а оттуда накинут по скоплению личного состава и техники.
Народ у нас нервный был, стреляный, по кустам в радиусе километра рассыпался. Чтобы не кучей помирать, если что.
Бог миловал, в тот раз пронесло.
Но то, что курорт закончился, после случая с «четырёхсоткой» дошло до всех.
А впереди ждал Бахмут...
* * *
– Оба «БВП», – сказал Седой, отводя глаза.
– Что значит «БВП»? – спросила Машенька.
– Без вести пропавшие...
Седой быстро взглянул на неё и, явно стесняясь, отхлебнул из фляжки ещё. «НШ1» развязал после Богодуховки, когда батальон размотали в бесполезном штурме. До этого Седой двадцать лет был в завязке, пережил и Сирию, и Кавказ. Он от души материл всех залётчиков по пьяному делу, с неподдельной нутряной ненавистью выдыхая хрестоматийную фразу:
– Когда же вы наконец нажрётесь!
А тут пришлось развязать. Сначала развозил «двухсотых», остались «бэвэпэшники», и то тяжёлое, и эти не легче... Благо, оба московские – один москвич, другой из области.
Но Седой держался.
До этого он где-то полчаса рассказывал Машеньке про последний бой батальона. Они сидели в летнем кафе на Поварской: это была дорогая итальянская забегаловка, открывшаяся на месте армянского ресторана. После того как на пороге заведения застрелили вора в законе деда Хасана, излюбленный москвичами ресторан ещё какое-то время просуществовал. Многие даже решили, что диаспора проиграла бой, но не войну.
Но, увы. Новых хозяев Дома Ростовых армянский ресторан не пережил и накануне войны безропотно канул в Лету...
– Сначала у нас забрали «кашников»2, все штурма, и за несколько часов сточили почти всю роту.
Как – я не знаю, решали выше меня, то ли в бригаде, то ли в корпусе.
Потом новый приказ: заводить малыми группами. Но тут упёрся комбат: «Сам поведу батальон!»
А от всего батальона с уцелевшими «кашниками» от силы полторы сотни человек штурмов осталось. Не считая равовцев, эмтэошников и бэпэлэашников3.
Не успели дойти до второго перекрёстка в Богодуховке, как на пулемётное гнездо напоролись. А там ещё и танчик по нам работать начал. Мне Койот, командир снайперов, передаёт координаты, я навожу бригадную арту, а те мажут и мажут.
«Двухсотка», североморцы, те закрепились на окраинах Богодуховки, все подвалы заняли.
А мы как с чистого листа попёрлись. Связи нет, такелаж не выставлен, как раненых вытаскивать, как БК и воду доставлять штурмам? Богодуховка в низине, высоты под хохлом, хорошо хоть Степаныч, начальник БПЛА, блиндаж успел отрыть, связь выставил и гоняет птичек. Хоть сверху видим, как наши заходят.
Седой говорил так, будто в сотый раз прокручивал перед собой многомерное видео того последнего боя. Он был кадровый, хотя по возрасту уже давно в запасе.
– После тридцати процентов потерь подразделение должны выводить из боя. А у нас с «кашниками» уже за пятьдесят перевалило. Парни на морально-волевых держались... Тут и послали вашего Тьму, Тёму то есть, с напарником и дружком его Балу к нашему передовому опорнику. Там шестидесятилетний Дед, да Тротил, да ещё один «трёхсотый» из новеньких отстреливались.
Я сам не видел, но ребята из группы Варана видели, как сложились развалины, куда они забежали.
Танчик укроповский по ним отработал. Тот самый, который мы артой так и не достали.
В общем, остатки батальона откатились назад.
Нас расформировали, добровольцы разъехались по домам... Богодуховку потом ещё два месяца штурмовали. Каждые две недели докладывали о взятии, флаги на окраине вывешивали...
А про Тёму с Балу ни слуху ни духу. Ни в плену их нет, ни среди погибших...
Весенняя Москва смотрелась в небо тёплыми лужами, апрель спешил, не за горами были майские праздники, а у Машеньки будто дно души развязалось, и туда теперь всё проваливалось, не задевая её саму: привычный бардак на работе, ругань Августы Владленовны о том, что покосился дачный домик, а её муженька не пойми где нелёгкая носит. Всё проваливалось в темноту.
Последние месяцы Машенька жила с матерью, их с Тёмкой квартира пустовала.
Но сегодня она поехала на их квартиру.
Включила телевизор и долго сидела в темноте.
Внутри неё что-то происходило.
– БВП... Без вести пропавшие... а может, Божья Воля Пришла?
По телевизору рассказывали про то, что вражеские беспилотники атаковали нефтебазы в глубине России. Их, конечно, сбили. Но обломки при падении загорелись. Уже всё потушено и опасности нет.
Машенька не слушала телевизор, она понимала, что надо ехать туда, под Часов Яр, искать Тёму.
Иначе она просто не сможет жить. Есть, пить, ходить потеряет всякий смысл.
Огромными чёрными глазами она смотрела в темноту апрельской ночи, и в её глазах отражались дальние огни пожарищ – то ли полыхавших сейчас, то ли будущих.
______________________
1 Начальник штаба.
2 Заключённые из «Шторм Z».
3 РАВ, МТО и БПЛА – службы ракетно-артиллерийского вооружения, материально-технического обеспечения и подразделение беспилотных летательных аппаратов.