Владимир Афанасьевич Обручев – личность уникальная по многогранности и глубине дарования. Выдающийся геолог, крупный географ и путешественник, наконец, замечательный писатель, книги которого постоянно переиздаются и в наше время, двукратный сталинский лауреат, Герой Социалистического Труда… Наконец, академик Обручев оставил свой след и в истории российских железных дорог.
Сын офицера, участника Крымской войны, он состоял в близком родстве с академиком Иваном Сеченовым, который с детства являлся для Владимира образцом для подражания. Обручевы и Сеченовы были дворянами-вольнодумцами, они во многом не принимали устои царской России. Их кредо было одновременно простым и возвышенным – служение прогрессу и общественному благу. Сеченовы радушно принимали Обручева в родовом имении Клепинино, где он мог пользоваться обширной семейной библиотекой. Ещё до поступления в столичный Горный институт юный Обручев проявлял яркие способности к точным наукам и в то же время увлекался литературой. В особенности – приключенческими романами о путешествиях и научной фантастикой. Он зачитывался Жюлем Верном. Отец, подарив сыну-гимназисту книгу «Таинственный остров», напутствовал его: «Вырастешь, сделайся путешественником и напиши такие же хорошие книжки». Так оно в итоге и случится...
Летом 1886 года аспиранта санкт-петербургского Горного института Владимира Обручева направили в район строительства Закаспийской железной дороги. Стальную магистраль в пустынном краю песков начали строить в преддверии Ахалтекинского похода генерала Михаила Скобелева – и дорога имела статус военной. Но её роль, конечно, оказалась шире. «Постройка Закаспийской железной дороги была таким наглядным подвигом русской силы, бесстрашия, мудрости, пред которым побледнела в воображении восточного человека слава всяких Тамерланов и Искандеров», – писал известный путешественник Евгений Марков.
Когда Обручев прибыл в район Каракумов, шло сооружение самого сложного участка трассы, пересекавшей юго-восточный язык пустыни. Перед 23-летним геологом поставили две задачи: провести разведку воды под песками и разработать систему закрепления подвижных барханов; поскольку пути часто заносило «каракумской пылью», их приходилось постоянно расчищать. За три года молодой человек стал крупнейшим знатоком местной географии, и прежде всего рек и ручейков. «Я пробирался через пески к старому руслу Узбоя, по которому много столетий тому назад текла река и шумели водопады. В её покинутом русле, окаймлённом сыпучими песками, тянутся цепочкой горько-солёные озёра, дно которых покрыто колючей щёткой острых кристаллов белого гипса. В бухарском каюке я спустился вниз по Аму-Дарье, изучая её берега… В первый год по неопытности я не завёл себе палатки. Часто ночевал под открытым небом, питался иногда одними сухарями и чаем, если не попадалась дичь или не было кочевников, у которых можно было купить барана». Работал Обручев добросовестно, его исследования сэкономили десятки тысяч рублей и во многом обеспечили безопасность на трудных километрах первой железной дороги, которую решились строить в столь жарком климате. Сильное впечатление производил глубоко научный подход, который Обручев демонстрировал в любой экспедиции. Он выдвигал гипотезы о происхождении тех или иных рек, пустынь, исследовал русло высохшей реки Узбой, о которой прежде географы почти не знали. Наконец, предложил системно высаживать в районе магистрали растения, которые в пустынном краю на вес золота.
Кстати, выполняя задания железнодорожников, Обручев попутно искал нефть, заехал на Алтай, чтобы изучить местные копи бирюзы и графита. Геолог открыл несколько хребтов в горах Наньшань, хребты Даурский и Борщовочный в Забайкалье, исследовал нагорье Бэйшань… Во многом он работал на перспективу. Для строителей будущих среднеазиатских и восточносибирских железных дорог его исследования оказались бесценными.
Статья «Пески и степи Закаспийской области», которую Обручев издал, ненадолго возвратившись из экспедиции, получила широкое признание. Молодого исследователя удостоили престижной серебряной медали Императорского географического общества. А за свою следующую работу – «Закаспийская низменность» получил уже золотую награду. Успех этого труда предопределил блестящую научную карьеру Обручева. А Закаспийская железная дорога сыграла немалую роль в освоении южных рубежей Российской империи. Блестящую аттестацию выдал этой трассе Николай Пржевальский, назвавший дорогу «действительно чудом в здешних пустынях. Словно в сказке, несёшься в вагоне по сыпучим пескам или бесплодной и безводной галечной равнине».
Обручев участвовал и в подготовке строительства Транссиба. В 1895 году рельсы уже были проложены до станции Обь, учёный вёл основные исследования в горной области – Селенгинской Даурии к востоку от Байкала и вдоль будущей линии от великого озера до Читы. Рельеф в тех местах непростой, и порой первоначальные планы строительства приходилось на ходу менять. Один из таких эпизодов Владимир Афанасьевич описал в книге «Мои путешествия по Сибири»: «Возвращаясь из Читы, я поехал вдоль трассы железной дороги для осмотра полувыемок; я видел на подъёме полотна к перевалу через хребет Яблоновый большую выемку в крутом отроге; она ещё работалась и уже врезалась на 10–12 м в массивную зеленокаменную породу. Но с обеих сторон по крутопадающим трещинам постоянно сползали в выемку массы камня, и строители, сообразив, что выемка должна получиться огромная, предпочли не доводить её до проектной глубины, а проложить вместо неё тоннель. Вот почему в этом месте можно было видеть единственный тоннель на этой дороге, который уходит в глубь горы, а над ним врезана незаконченная выемка».
Но эта работа оставила в душе учёного тяжёлый осадок. Он надеялся, что «ввиду строительства железной дороги» в Сибири создадут мощное отделение Геологического комитета, появятся возможности для снаряжения серьёзных экспедиций. Ведь железнодорожные изыскания можно совмещать с геологическими, чем и пытался заниматься Обручев. Но – без должной поддержки и в вечной спешке. Именно это и снедало исследователя. От него требовали слишком кратких командировок и быстрых решений: Транссибирскую магистраль возводили в сжатые сроки. Обручев жаловался: «Если так будет продолжаться, то я за три года, которые обязан пробыть здесь, обскачу всю Восточную Сибирь, осмотрю массу месторождений полезных ископаемых, опишу их – но не сделаю ничего серьёзного, цельного, отвыкну от серьёзной работы, приучаясь осматривать всё бегло, по пути, обращая наибольшее внимание на полезность данной породы и оставляя в стороне стратиграфию и орографию данной местности, так как что можно о ней сказать, сделавши одно беглое пересечение её». И всё-таки, будучи руководителем горной партии на строительстве Транссибирской магистрали, за три года он успел дать инженерам немало дельных рекомендаций, позволивших рациональнее прочерчивать маршруты пути. Восточную Сибирь он знал, как никто другой. Приоткрыл многие её кладовые. К слову, и в 1920-е годы Обручев с интересом следил за съёмками трассы будущей Байкало-Амурской магистрали. В своих исследованиях и литературных фантазиях автор «Плутонии» и «Земли Санникова» надолго обогнал время, многое предвидел и предсказал.