Франция – одна из самых читающих стран в мире. Многие явления французской литературы для российского читателя не вполне внятны, а многие абсолютно неизвестны. В широком смысле проблема, безусловно, в переводе или в переводчике, который сталкивается с решением вопроса лингвистического и мировоззренческого, не может помирить языковую практику с философией перевода. Мы все проходим через такую пытку переводом. Но книги, однако, издаются, и, например, современное французское переводоведение в целом демонстрирует довольно оптимистичную картину, всё меньше используется термин «непереводимость», и всё больше предлагаются конкретные решения. А я предлагаю посмотреть на те книги, которые выходят в переводах на русский язык, и на те, которые никогда не выходили. Возможно, этот обозревательский подход станет для издателей, редакторов, переводчиков и, конечно, читателей поводом задуматься. Как сказал один ребёнок на встрече с читателями: «Думать полезно, а дальше – не знаю».
Это не утка: две книги о крыльях и о том, что жизнь продолжается
Olivia Rosenthal. On n’est pas là pour disparaître. – Paris: Gallimard, 2007.
Оливия Розенталь. Мы здесь не для того, чтобы исчезнуть. – Париж: Галлимар, 2007.
Книгу Оливии Розенталь, преподавателя Сорбонны, филолога и писателя, открыла мне очень талантливая французская писательница Маилис де Керангаль, сказав, что роман интеллектуальный и во всех отношениях любопытный, но, к сожалению, отнюдь не бестселлер. В отличие от Розенталь сама Керангаль умудрилась создать сложную плотную прозу, одновременно элитарную и массовую. Правда, в России переводы её романов (в частности, мои) не вызвали ни малейшего интереса. С тех пор я задаюсь вопросом: как можно с помощью широчайшего инструментария перевода обречь абсолютный хит на полный провал? Думается, ответ сформулировал Вальтер Беньямин в статье «Задача переводчика», назвав подобного рода неудачу «неточным переводом несущественного содержания», проще говоря, неумением читать подтекст – какой угодно, спрятанный в языковом эксперименте или в культурных ассоциациях, на любом уровне сознания и в любой области – психологии, философии, антропологии, даже теологии.
Роман Оливии Розенталь тоже можно сделать бриллиантом или испортить на русском языке, ведь эта прекрасная книга о человеке с болезнью Альцгеймера, который убил свою жену, поддаётся разным интерпретациям, а переводческое решение – понятие ненадёжное. «Мы здесь не для того, чтобы исчезнуть», как лоскутное одеяло, состоит из полицейских отчётов, лирических рассуждений, медицинских карт, поэтических вставок и спутанной речи больного. Переключаться между стилями легко, когда читаешь в оригинале. Для французского уха это органично, тем более что в литературе современной Франции стилистическая неоднородность – распространённый приём, характеризующий значительный срез творчества множества писателей – от улипистов (и гораздо раньше) до популярного в России Паскаля Киньяра и Уэльбека.
Несмотря на эклектичность текста, есть один приём, который собирает распадающуюся вселенную воедино: прерывистость дыхания, пунктирность интонации. Технически она создаётся с помощью синтаксиса и лексики, чередования длинных и коротких периодов. Читатель постоянно должен запинаться, поскольку, во-первых, его держат в напряжении, как в триллере, чтобы развязка вызвала катарсис (она и впрямь выбивает из колеи), во-вторых, его заставляют словно синхронизироваться со странным способом мышления больного человека.
Страшная, неприглядная проза жизни, в которой не продохнуть от болезней и смертей, от заботы и любви, от бесконечности утрат, отчётов, медицинских наблюдений, допросов, гонки, сочетается с поэзией (герой с Альцгеймером на протяжении всей книги пишет стихи), где есть место всему вышеперечисленному, а ещё – принятию абсолютно всего таким, какое оно есть.
Элоа Одуэн-Рузо. Подставь крыло ветру. – М.: Поляндрия No Age, 2022.
Одна из немногих книг, прочтённая мною с таким удовольствием, что, вероятно, я буду её перечитывать. И куплю бумажную версию.
Детские писатели любят повторять, что для детей надо писать честно. Эта фраза навязла в ушах. Все понимают, что честность – понятие относительное, да и вообще – раз на то пошло, честно надо писать для всех, для взрослых тоже. Возможно, для зашоренных уставших взрослых – в первую очередь. Искренность подкупает. Мы сразу чувствуем, что настоящее, а что нет. Дети частенько больше любят настоящие предметы, чем игрушки. Взрослые тоже любят настоящие предметы, настоящее искусство, настоящих… людей. Книга молодого писателя Элоа Одуэн-Рузо может показаться немножко сыроватой, немножко недоделанной, слишком короткой, но его высказывание настолько живое, трепетное и в хорошем смысле беззастенчивое, что любые мелкие недостатки начинающего автора уходят на третий план.
Книгу можно воспринимать как абсурдистский роман, сказку, антиутопию. Писатель вообразил вселенную после ужасной пандемии, вызванной птичьим вирусом. В этом новом пространстве практически нет природы – птицы уничтожаются, даже домашних разводить запрещено, животный мир постепенно вымирает, остались одни кошки, почти всех собак усыпили. Каждый год президент устраивает праздник: из окна старейшего парижского ресторана «Тур д’Аржан» выпускают утку, которую священник предварительно окропляет святой водой, после чего кто-то должен утку застрелить. Охотник-победитель получает денежное вознаграждение, бутылку вина и ужин один на один с президентом. И вот однажды утке удаётся «подставить крыло ветру», она «сбегает», улетает, парит над прекрасными уголками Парижа – и над площадью Контрэскарп, и над Сорбонной, и над Люксембургским садом, и над Сеной – и никто ей не указ. А народ бесится, жаждет крови. Но народ для рассказчика – странная зазомбированная масса; настоящие люди – те редкие персонажи, романтики, сумасшедшие, добряки, мечтатели, любители музыки и поэзии (в романе их целый ряд, они чудесно небанально описаны, но не раскрыты, почему книга, в частности, и производит впечатление не до конца оформившейся), которым «птичку жалко». И вот это щемящее «птичку жалко» для нарратора, персонажа, и, очевидно, самого автора – кое-что принципиально важное. В самом начале книги Одуэн-Рузо, повествуя о церемонии убийства утки, говорит, мол, нет больше веры в щедрость людей, все искренние сердечные поступки – позёрство, за ними только личная выгода. Талантливейший переводчик Валентина Чепига сначала перевела слово générosité в его первом значении – «щедрость». Редактор предложил изменить на «сердечность», поскольку далее действительно речь идёт о поступках «от сердца», в которые герой не верит. Думаю, недаром Валентина Петровна несколько раз подчеркнула и в личной беседе, и в анонсе на книгу, что авторская лексика конкретна, синтаксис прозрачен, а потому роман идеально подходит для перевода, ложится на чужой язык, почти все слова используются в своём первом словарном значении. Я почувствовала абсолютную органичность текста с первых предложений. Естественно, это заслуга переводчика, но здорово, что сам текст устроен таким образом, редкий случай. Так вот, я зацепилась за слово «щедрость», изменённое на «сердечность», потому что рассказчик очень щедр с читателями – он не скрывает своего пессимизма, снобизма, не скрывает, что жалок, даже в чём-то убог, не скрывает того, что окружающий мир убог и жесток. И вдруг – утка! Ну кто бы мог подумать, что утка поведёт любителей Франции по городу и создаст в романе настоящую атмосферу драгоценного Парижа! Ну кто бы мог подумать, что утка осмелится вырваться на свободу, отстоять свои принципы, не отречься от мира, довериться ветру, подарить надежду на спасение, сопереживание и прощение. Спасибо утке Элоа Одуэн-Рузо за веру в человечество. Я тоже хочу.
____________________________________________________________
«ЛГ»-досье
Ася Петрова – прозаик, переводчик французской литературы. Родилась в 1988 году в Ленинграде. Доцент СПбГУ. Лауреат премии «Книгуру» за сборник рассказов «Волки на парашютах», Всероссийской литературной премии им. С. Маршака; отмечена дипломом им. Х.К. Андерсена IBBY за перевод книги Аньес Дезарт «Ты мне не нравишься». Автор книг «Кто не умер, танцуйте диско», «Взрослые молчат», «Наверно, я ещё маленький», «Никогда не разговаривайте с волшебниками», «Лучшая» и других.