Протоиерей Иоанн Тунгусов
После службы и последовавшего за ней похода за продуктами, я решил посидеть в уютном зелёном дворике около моего московского дома на Полтавской улице. Но как только сел – подлетела стайка голубей. Подняв песочную пыль, они закружили подле меня, словно выискивая что-то.
– Какие чуткие, – вслух негромко сказал я сам себе под нос. – Будто увидели или ощутили запах горячих пирожков у меня в пакете? Ну, раз вы такие умные, ждёт вас награда. Устрою вам царский пир. Да и сам перекушу. Свободное времечко у меня есть. Можно не торопиться.
И в эти мгновения я заметил его – прихрамывающего голубя, с голубой ниткой на изуродованной лапке.
Голубая нитка мёртвой хваткой обхватила конечность, образовав уродливые наросты на ней.
Сам голубь был симпатичен: чисто кремового цвета, с фиолетовым хохолком и коричневыми полосками на конце хвоста.
Ходил он с трудом, сильно хромая на левую повреждённую лапку. Да и каждое его движение отдавало болезненностью и преодолением; он то и дело взмахивал крыльями, будто хотел взлететь. Но смысл этого начинания заключался в ином – разгрузить повреждённые лапки. Его правая лапка тоже была не здорова, красные утолщения обхватили и её.
Я достал из пакета пирожок с вишней, отломил порядочную долю и подкинул ему. Он сначала испуганно отлетел, но потом, осторожно приблизившись, начал жадно и торопливо клевать, – голубь был явно голоден.
И хоть он находился в отдалении от собратьев метров на пять, его трапезу заметили и тут же окружили, энергично отодвигая крыльями и клювами от лакомого кусочка, – и он отлетел от них, уступая без боя такую нечаянно упавшую вкусную снедь.
Я наблюдал за этой ситуацией, продолжая сидеть на широкой скамейке обжитого дворика, с квадратной песочницей, качелями, паровозиком из пластмассы и деревянной пёстрой каруселью. Всё это детское богатство было раскрашено в жёлтый, голубой и красный цвета.
Вскоре я предпринял вторую попытку восстановить справедливость: изловчился и отправил хромоножке другую долю пирога. Но и её быстренько отобрали более сильные и нахрапистые собратья.
Хромоножка отлетел от них ко мне, почти прямо в ноги, и я тут же протянул ему третий кусок, который он, уже не боясь, клевал прямо из моих рук.
Но и здесь его достали другие, более здоровые голуби, и снова отодвинули, пуская в ход клювы и крылья, заставляя ретироваться на задворки.
Хромоножка отлетел метров на десять и присел на песок, может, устал? Или болели изуродованные ноги? А может ныли от ударов собратьев бока? Ведь клевали они его куда попало – лишь бы прогнать и быстренько ухватить свой, такой желанный кусок.
– Хоть немного, но поест, – тихо сказал я и, прицелясь, опять бросил ему ароматный подарочек.
Но бдительные собратья заметили передислокацию и снова накинулись на пирог, отбивая от него беззащитного хромоножку.
Наблюдая эту привычную для животного мира ситуацию, мне на ум пришли простые (простые ли?!) житейские закономерности: Господь обильнее подаёт Свою благодать немощным. Не земные блага, а именно благодать. Точнее, подаёт-то Он всем, да воспринять её могут лишь немногие, чаще – немощные. Потому что нуждаются и просят. И готовы благодарить за всякую малость, радуясь тому, что у них есть. И побывав за определённой чертой, уже не способны никого осуждать, зная, каково оно бывает порой в жизни.
Был бы голубь человеком, наверное, порадовался бы, что у него появился друг в моём лице или просто неравнодушный к нему, к его несчастью человек. Кусок пирога, это само собой приятно и вкусно, а вот теплота, внимание, участие в судьбе ближнего, оно может быть передано не только через пирог. Может – добрым словом или взглядом, может – молитвой.
Пирог – оно, конечно, понятней – чрево вообще весьма легко откликается на оказываемое ему внимание. Обманутая душа может заболеть маловерием, а чрево, если и отравится, поболит малость да вновь свою топку открывает – подавай ему необходимые удовольствия! Все же помнят поговорку, что путь к сердцу можно найти через желудок. Это всё равно, что брошенная в окно записка – с завёрнутым в неё камнем – долетит вернее. И в данном случае камень – кусок пирога! Записка – намерение. Вопрос только в том, какого рода намерение – что в записке? В ней может оказаться всё – от предложения помочь и плана спасения до элементарной лжи и коварного обмана! Не получил ли мой новый пернатый знакомый накануне записку с подобным содержанием – петлю из голубой нитки вокруг разложенного угощения-приманки? А он что – чистая душа. Всему верит, во всём на Бога надеется. А Бог и подаёт. Сегодня вот – через меня.
Но на благодать нет смысла слетаться рьяным да нахрапистым – не дастся она им, пока они рьяны и нахраписты, а значит, благодатные письма читать не умеют – всё извернут, истолкуют по-своему. Такое у благодати свойство, такая защита, что ли… охранная система, можно сказать. Чтобы нельзя было её – благодать – присвоить себе, взяв на вооружение для осуществления СВОИХ замыслов. Зато со смирением да сокрушением сердечным – добро пожаловать! Изольёт Господь прямо в душу! Может, даже через вороночку. Под самое горлышко! Чтобы ЕМУ служить, ЕГО делами наполнять Им же созданный мир.
Заметить это можно просто. Окажешься рядом с блаженным, пусть и бедно одетым человеком, и можно видеть, как по-разному люди на него реагируют: кто-то сторонится или старается не заметить – «Фу, какой грязный, сам виноват!» А кто-то подаст копеечку, хлебушка или пирожок. И если не так, чтобы откупиться, а жалостливо, с любовью, то благодатно у жертвователя на душе станет непременно – дело благое сделал, Богу послужил. Причём не столько тем, что блаженненькому помог, сколько тем, что приоткрытием души своей Богу поработал. Господь же от нас только этого и ждёт – чтобы мы сердце Ему открыли. Всё остальное Им Самим будет сделано.
Или другой пример. Есть ещё в наших краях благодатные места. Заповедники какие, где зверью да мирным людям вольготно живётся. Но случится наложить кому-нибудь лапу на благодатное место, и, смотришь, выросли строения, быть может, даже и красивые, а… благодать ушла. Или, бывает, просто кучу мусора навалят. И ведь поднимется же рука на такое действо?!
А бывает и так, что обустроит с Божией помощью некто заброшенную территорию. Почистит, облагородит так, что душа радуется… На эту благодатную красоту слетаются все остальные, потому как, с одной стороны, благодатью живится весь мир, а с другой – даётся она только тому, кто может её удержать. И только там, где её лишь потребляют, не отдавая ничего взамен, она истощается. И вот страждущие, но позабывшие Бога люди, «слетаются» на новое благодатное место и обкрадывают, обгладывают, истощают его, оставляя после себя грязь, разрушения, или выхолощенное от всего живого пространство, эдакий стерильный в своём рациональном порядке мирок с духовным вакуумом, в который, как в разреженное духовное пространство, устремляется со своим наполнением бездуховная нечисть, нуждающаяся в поглощении созданных не ими пространств и миров. Об этом во всей полноте в Евангелии сказано: «Когда нечистый дух выйдет из человека, то ходит по безводным местам, ища покоя, и не находит; тогда говорит: возвращусь в дом мой, откуда я вышел. И, придя, находит [его] незанятым, выметенным и убранным; тогда идёт и берёт с собою семь других духов, злейших себя, и, войдя, живут там; и бывает для человека того последнее хуже первого. Так будет и с этим злым родом» (Матф.12:43-45). Современную Европу очень напоминает… с накрывающей её волной мигрантов.
Но Европа далеко, а голубь – вот он. Кто же так его жестоко изуродовал? У кого поднялась рука поймать и перетянуть голубой ниткой лапку бедной, слабой птице? Какое надо иметь каменное сердце? А, впрочем, чему удивляться, когда телевидение каждый день промывает людям мозги детективами многосерийными? С кровью. С убийствами. С насилием. Да чтоб грамотно убить, чтобы улик не осталось.
А молодые смотрят.
И – учатся.
И – претворяют в жизнь. Другого понимания жизни им никто в душу не вложил. И теперь вложить будет ох как тяжело – место занято.
Кто из них вырастет? Дай Бог, чтобы они не стали убийцами и насильниками, сохранив хотя бы призрачную возможность чувствования Божией благодати. Хочу в это верить.
И в эти мгновения, будто услышав мои мысли, солнышко пробилось из плена своим оранжевым краем, тут же подкрасив серые облака тёплым, красноватым отблеском, в секунды превратив их в гигантские шторы панорамного розового заката – древнего, но никогда не повторяющегося в течение миллиардов лет; а каждый день – нового по тону, по освещению, по глубине цвета, озаряющего непрестанно меняющееся и созывающее своих будущих вечных жителей в благодатные неземные красоты небо.
"ЛГ"-досье
Протоиерей Иоанн Тунгусов родился в 1950 году в Омске. Окончил факультет журналистики МГУ. Работал корреспондентом в многотиражных газетах Москвы.
В 1991 году митрополитом Крутицким и Коломенским Ювеналием рукоположен в сан иерея. И вот уже более 20 лёт несет службу в храмах Подмосковья.
В 2011 году вышла первая книга «Невыдуманные рассказы сельского батюшки». За ней – вторая: «Контуры моего сердца» (2012). В 2014 году увидело свет дополненное издание «Невыдуманные рассказы или докричаться до края вечности».
В 2017 году в издательстве «Вече» вышла книга «Бросая взгляд на прожитые годы, пишу я вечности незримые черты».