Историк, искусствовед, доктор архитектуры Инесса Слюнькова стала лауреатом премии Союзного государства в области литературы и искусства за 2013–2014 годы за три монографии, главная тема которых – генетические и исторические связи архитектуры и искусства Беларуси и России. А также проблемы взаимодействия культур Беларуси, Украины и России в системе влияния западного мира, взаимодействия восточной и западной христианских традиций. Эти три тома – «Архитектура городов Верхнего Приднепровья XVII – середины XIX в.» (Минск, 1992), «Монастыри восточной и западной традиций: наследие архитектуры Беларуси» (М., 2002) и «Храмы и монастыри Беларуси XIX века в составе Российской империи: пересоздание наследия» (М., 2010) составляют своеобразную трилогию. Уникальное по широте охвата материала и глубине рассмотрения проблем исследование.
Мы попросили главного научного сотрудника НИИ теории и истории изобразительных искусств Российской академии художеств Инессу Слюнькову рассказать о своих трудах.
| ЛГ-досье |
| Инесса Слюнькова родилась в Минске, училась на архитектурном факультете Белорусского политехнического института, окончила Московский архитектурный институт. Работала архитектором, научным сотрудником в Институте теории и истории архитектуры, главным архитектором музеев Московского Кремля, сегодня – главный научный сотрудник НИИ теории и истории избразительного искусства Российской академии художеств. Автор свыше 220 публикаций, в том числе 9 книг.
|
– Инесса Николаевна, что стало первотолчком для такой грандиозной работы, длившейся около двадцати лет, как ваше исследование по архитектуре Беларуси в свете взаимовлияния культур России и Беларуси?
– Три книги в итоге действительно сложились в некое целое, но это не значит, что тема каждой из них была задана в самом начале. Концепция складывалась в процессе работы, в том числе по мере бесконечных архивных и библиографических изысканий, экспедиций, раздумий, приращения профессионального мастерства. Несмотря на то что первая книга посвящена Беларуси, основной темой моих занятий всё же оставалась русская архитектура. В России в первую очередь востребованы работы по памятникам русской архитектуры. Русская архитектура и искусство – бездонный и удивительно интересный пласт наследия, неисчерпаемый кладезь ценностей духовной, художественной культуры, которые рассыпаны по всем областям необъятных земель. Притом как в Беларуси, так и в России существует масса пробелов в изучении произведений архитектуры и искусства. Как оказалось, многие из них не исследованы, что в условиях возвращения к рыночной экономике грозило гибелью части историко-культурного наследия. Я занималась темами русской усадьбы, церковного и монастырского зодчества России, и при этом подспудно вызревала идея вернуться к Беларуси.
Во-первых, после первой книги стало очевидно, что более серьёзная разработка материалов по монастырскому зодчеству Беларуси позволит ответить на многие вопросы, связанные с национальными особенностями белорусской культуры. Историко-архитектурные материалы не только дают предметное и объёмное представление о формировании национальной традиции, но и проливают свет на сложные, порой противоречивые процессы в истории Беларуси, геополитически обречённой быть между Западом и Россией.
Во-вторых, тревожило то, что слабо разработана тема взаимодействия наших культур в период вхождения Беларуси в состав Российской империи, что давало основания для негативного толкования роли России в формировании Беларуси как национально-территориального образования в XIX веке. Коробило слово «русификация», притом что явление это обстоятельно никто не изучал. В-третьих, сыграл свою роль и внутренний протест против развала Союза, когда под грузом новых проблем на какой-то момент оказался исчерпанным интерес наших народов друг к другу. Например, в московских институтах не стало аспирантов и диссертаций по Беларуси, основной интерес коллег в Беларуси сводился к изучению западного вектора влияний.
Мои проекты в ту пору могли показаться «экзотическими», и меня бесконечно радовало, что российские коллеги в Москве одобрили проведение работ по истории архитектуры Беларуси. Хотя третья книга в равной мере посвящена как Беларуси, так и России XIX века – в контексте взаимодействия культур. И я признательна Российской академии архитектуры и строительных наук и Российской академии художеств, в стенах которых были подготовлены вторая и третья книги. Благодарна и Российскому гуманитарному научному фонду, при помощи которого книги были опубликованы.
– Что было самым сложным в этой работе, какая из книг далась труднее всего, и на каком этапе вас как исследователя ждали открытия?
– Не припомню, чтобы на каком бы то ни было этапе работа давалась легко. И это нормально, когда занимаешься профессией по призванию. Мне всегда как-то неловко было говорить людям, чем я занимаюсь. Потому что в ответ слышала восторженное – как это интересно! Настоящее искусство всегда несёт в себе радость и глубокие переживания. Ты раскрываешь смысловые сущности произведения или явления искусства, его художественное значение, воздействие искусства на человека. И в те моменты, когда ты полностью погружён в работу, происходят открытия, они приходят сами, как будто помимо твоей воли.
Например, «Иезуитский проект» начала XVIII века, точнее, «Проект уничтожения греко-российского исповедания на территории Речи Посполитой», ссылки на который встречаются сейчас на многих сайтах, я обнаружила в Российском государственном архиве древних актов в Москве. Когда читала его, у меня по спине просто холод шёл. Это рукописный документ, в котором излагается циничный план действий против православных и униатов. А именно – отрезать для православных священников и их детей путь к образованию, довести их до нищеты и бесправия, а затем уничижать и обличать в невежестве, никчёмности, убивая в них человека.
– Каков ваш вывод относительно «явления монастырского зодчества Беларуси как результата строительной деятельности православных, католиков и униатов» во втором томе, не на этом ли этапе работы были сделаны основные открытия?
– На мой взгляд, не стоит писать книгу, если в ней не будут введены новые памятники, документы, изображения, а если удастся, то и более высокого уровня обобщения, постановка и решение искусствоведческих, культурологических проблем. В книге о монастырях, думается, присутствует и то и другое. Наверное, вы заметили, что в телерепортажах жители Беларуси всё чаще говорят о специфике белорусской культуры как соединении православной и католической традиций. Особенности белорусской архитектуры и искусства, возникшие в результате взаимодействия и взаимовлияния восточнохристианской и западнохристианской культур, собственно, и раскрываются в книге о монастырях Беларуси.
– Интригующе звучит название третьей книги – «Храмы и монастыри Беларуси XIX века в составе Российской империи: пересоздание наследия». Как можно «пересоздать наследие»? О чём, по-вашему, неплохо было бы задуматься современникам, скользя взглядом по архитектурным сооружениям, которые являются их средой обитания?
– Что такое «пересоздание наследия»? Обратите внимание на то, как проводятся сегодня работы на памятниках архитектуры. Бывший особняк преобразуется в офис или дом приёмов: от здания остаётся главный фасад, вместо подвалов подземные гаражи, для увеличения площади делают новые пристройки и надстройки, используются новые материалы и технологии. Люди постарше помнят, как в советские годы храмы перестраивались под клубы, кинотеатры, зернохранилища и так далее.
В третьей книге речь идёт о перестройке католических храмов в православные. Осуществлялась она на территории белорусских и окружающих земель во 2-й половине XIX века, во время вхождения Беларуси в состав Российской империи. Впервые удалось рассмотреть это явление на обширном документальном материале, что позволило выявить основные противоречия процесса модернизации и использования историко-архитектурного наследия на предреволюционном этапе развития страны. Всё, что тогда происходило, в значительной степени влияло на общественное сознание. И, судя по всему, последующие этапы «пересоздания» объектов наследия так или иначе отражаются на нашем восприятии жизни.
Существует заблуждение, что архитектура определяется обликом фасадов. На самом деле архитектура – это искусство организации пространства. Насколько грамотно с точки зрения соответствия своему назначению расположены и устроены снаружи и внутри дом, храм, город, насколько эстетически они отвечают нашим представлениям о красоте и комфорте – все эти требования следует адресовать архитектуре. Архитектура во многом определяет наше пребывание здесь и сейчас, она исподволь влияет на наше самочувствие и образ жизни. Почему жители гордятся расположенным рядом с их домом памятником архитектуры? Потому что он прежде всего неповторим и во многом определяет особенное лицо места, где человек живёт, где начинает осознавать себя, мечтать, строить планы, действовать. Заметьте, как изменяется Беларусь по мере реставрации и благоустройства исторических городов и населённых мест. Её не узнать. И никто из жителей не скажет, что недоволен восстановлением церкви, ратуши, костёла. Похожие процессы разворачиваются в России, где происходит мощный подъём по восстановлению порушенных храмов, масштабы и значение которого ещё только предстоит осмыслить.
– Что вы почувствовали, узнав, что стали лауреатом премии Союзного государства?
– Каждому приятно признание его работ, тем более на уровне премии Союзного государства. Подавая документы на конкурс, я, признаться, вовсе не думала о победе, просто хотелось представить все три книги вместе, зная, что выполнены они на должном уровне, что читают их в России и Беларуси, а также на Украине, в Литве, Польше. Но, честно говоря, не ожидала такой высочайшей оценки.
– Что вы думаете по поводу перспектив строительства Союзного государства и почему славяне так трудно объединяются, впечатление такое, что и Пушкин, и Тютчев с их прямыми призывами к объединению славянства услышаны ими плохо?
– Воля народов к объединению очевидна. Очевидно также, что процессы объединения осуществляются на государственном уровне, нужны политическая воля и чётко проработанный расчёт по огромному спектру проблем. Мне кажется, процесс строительства общего государства затягивается именно потому, что скороспелые решительные действия могут привести к недееспособному государственному образованию. Но посмотрите, какими темпами возвращается интерес друг к другу, развивается взаимодействие в науке, образовании, архитектуре. В Минске создаются изумительные произведения современной иконописи. Вот бы устроить выставки этих работ в Москве, Петербурге, других городах. Так хотелось бы обсудить их с коллегами, а, по возможности, и приобрести. Мне кажется, что такие шаги навстречу друг другу очень важны для строительства Союзного государства.
– Как вам вспоминается детство – вы же белоруска? И всё же верится ли вам в благое объединение славян?
– Мои родители выросли в местечке Городец на Гомельщине, туда и возили меня летом. В основном детство прошло в посёлке Минского тракторного завода, где полжизни проработал мой отец, – для него это до сих пор важные годы, дорогие воспоминания. Начинал он там юношей и отнюдь не с должности директора, а чернорабочим. Завод вырос после войны в чистом поле благодаря трудовому и творческому единению народов: приезжали специалисты и просто искавшие работу из союзных республик и оставались навсегда. А их дети уже вырастали в белорусской культуре и воспринимали её как родную.
Мне в одинаковой степени близки Беларусь и Россия, и премия Союзного государства для меня – самая ценная награда. Мне верится в победу здравого смысла. Объединение наших народов основывается на самоуважении и любви к ближнему, на желании и умении слышать друг друга и быть услышанным. На исполнении правила – помогать в первую очередь близкому тебе по крови, сородичу.
Беседу вела Нина КАТАЕВА