Из новых стихов

Шестое июня – день предстоящей победы,
Победы поэзии и русского языка.
И Пушкин долгое время не ведал,
Что он взойдёт на Олимп на века.

Туда же за ним вознесётся Россия,
Чтоб мир от ревности изнемог.
Двести лет говорим мы Июню «Спасибо»
За гениальность пушкинских строк.

Шестое июня – день предстоящей победы.
Как жаль, что так мал был
божественный срок,
Оттуда пришли все другие поэты,
Кому своим гением Пушкин помог.

* * *
Я далёк от тусовок,
От интриг и вражды.
И хочу добрым словом
Перекрыть к ним мосты.

Мы приходим на землю,
Чтоб любить и дружить…
Лишь такой я приемлю
Эту самую жизнь.

Но она же и рушит
Всё величье своё,
Когда чёрные души
Наполняют её.

Я ж наивно надеюсь,
Что добро победит.
Но крутая власть денег
Забивает наш быт.

И чернит наше время,
Будто мы в нём рабы…
Всё равно я не верю
В безнадёжность судьбы.

И не верю в победу
Лицемерья и зла.
И тянусь сердцем к свету,
Что Россия зажгла.

Потому для тусовок
Я не прожил и дня,
Что всю жизнь Божье Слово
Охраняло меня.


Мойка, 12

В Доме-музее на Мойке, 12
Тихо ступают мои земляки.
Как им не терпится к Небу подняться,
Взглядом дотронуться до строки.

Сердцем своим прикоснуться к Святыням –
Вот он автограф и профиль родной…
Время здесь живо и память не стынет.
Замер весь мир на черте роковой.

Сколько печали, любви, интереса
Вижу я в добрых мальчишьих глазах.
«Если бы мочь – я бы вызвал Дантеса…» –
Юный земляк мне негромко сказал.

Вот ведь совпало – я тоже когда-то,
Грустным мальчишкой ступив на порог,
С горькой отвагой простого солдата
Очень хотел бы нажать на курок.

* * *
Я скучаю по России.
Не по той, что на плаву,
Что своею мощной силой
Катит по миру молву.

Я скучаю по России,
По берёзовой стране,
По её рассветам синим
И по сельской тишине.

По её наивным вздохам
О минувших временах,
И когда нам было плохо,
И когда мы шли сквозь страх.

Я скучаю по России,
Сберегавшей нашу честь,
Где экраны не грозили
Богу пошлость предпочесть.

Я скучаю по России –
По грядущей и былой,
Что свой свет не погасила,
Когда мир окутан тьмой.

Я скучаю по России, –
Разлучась надолго с ней.
И шепчу в ночи: «Спасибо»,
И молюсь всем сердцем ей.
Иерусалим

* * *
Мои родители давно в стране другой.
Она на карте никакой не значится.
Настанет срок – я тоже там найду покой.
Пока же боль моя в душе незримо прячется.
Мои родители давно в другой стране,
Но я их чувствую неутолённым сердцем.
И слышу, как они всегда спешат ко мне,
Над временем поднявшись и над смертью.
Пусть кто-то скажет: «Мистика…»
Ну что ж…
Быть может, так, и возразить мне нечего.
Приснился батя… «Как ты, сын, живёшь?
Будь осторожен – ты такой доверчивый…»
И так печально смотрит на меня,
Как будто что случилось в самом деле…
Но в суматохе будущего дня
Я забываю о ночных виденьях.
Когда же мама вдруг приснится мне,
Я вместе с ней иду под своды храма…
…Мои родители давно в другой стране,
Но жизнь моя под их живой охраной.

Зима в Иерусалиме

Зимний пейзаж от хандры меня спас.
Синее небо, цветы и деревья.
Жалко, что всё по-другому у нас –
Тихо меня провоцирует ревность.

Правда, в России своя красота.
Если зима – значит, солнцу не время.
Снег отменил все другие цвета,
Инеем светятся ночью деревья.

Вырос я средь холодов и снегов,
С летом коротким, с дождями под осень.
И нашу стынь променять я готов
Пусть ненадолго – на южную просинь.

Мне хорошо здесь с бесснежной зимой,
С небом весенним, с теплом и цветами…
Ну а когда возвращусь я домой,
От холодов защитит меня память.

* * *
Ни о чём другом писать не хочу,
А буду всегда писать о любви.
Не потому, что другое не по плечу.
Просто я растерял интересы свои
К нашей плоской и горькой жизни,
Где всё пошло вперекосяк,
Где нас подмял вороватый бизнес,
И простой человек в ней – такой пустяк…

Но я живу за другой чертой.
Где вечные ценности не утрачены,
И жизнь моя чистой верой оплачена,
И ей всегда по пути с добротой.
И потому я пишу о любви.
И останусь верен великой теме.
Мне хорошо в новой жизни с теми,
Кто помнит ещё, как поют соловьи.

Две совести

В новостях показывают кадры –
На шоссе лежит в крови старик…
Два пижона, видно, теме рады –
На айфон снимают жуткий миг.

Нет чтоб подойти, помочь подняться,
Одному ему не хватит сил.
Что же происходит с нами, братцы?
Кто в нас равнодушье расселил?!

Но бывает, правда, по-другому –
Два подростка лезут по стене
Шумно полыхающего дома,
Чтоб коту не дать пропасть в огне.

Двое тех и двое добрых этих
Вроде бы в одной стране росли.
Кто их так по-разному пометил,
Почему их совесть развели?

Почему одним – чужие беды
Перехватывают горло вдруг…
А другим – чинушам иль эстетам –
До чужих несчастий недосуг.

Может, Время в этом виновато.
Что сердца ожесточились враз.
Господи, верни в нас всё, что свято,
Обрати, Всевышний, к милосердью нас.

Всемирная паутина
Когда мне было восемнадцать лет,
Я ничего не знал про интернет.

Так мы и жили все вразброд,
Поскольку интернета не было.
И потому моя душа не ведала,
О чём тогда молчал народ.

А ныне всё на белом свете
Я постигаю через интернет –
Экзотику минувшего столетия,
Боль и надежду наступивших лет.

Стихи мои читает в интернете
Младое племя, что знакомо мне.
И мы друг перед другом вновь в ответе
За всё, что есть, что сбудется в стране.

Хотя сейчас всё в этом мире зыбко,
Я не теряю веры ни на час.
«Прими, поэт, в ответ мою улыбку
За то добро, что ты творишь для нас…» –

Так написал неведомый читатель,
По-братски поддержав меня,
И я подумал – наша жизнь, как кратер,
Когда вулкан в предчувствии огня.

* * *

Минувший день ничто мне не принёс.
И потому он тихо перечёркнут.
Пылал закат и угнетал мороз,
Хотя Природа вовсе ни при чём тут.

Чего-то я не отыскал в себе.
А сердце молчаливо ожидало
Горячих строк в холодном декабре.
Но ожиданий оказалось мало.

И я в надежде на тебя смотрю,
И продолжаю молчаливо верить,
Что ты зажжёшь в душе моей зарю,
Которая рождает вдохновенье.

Уже бывало так со мной не раз,
Когда я начинал стихи с твоей улыбки…
Любовь – единственный сюжет для нас,
Поэзия – её хранитель пылкий.


* * *
В Москве мне не хватает Волги,
Тверских пейзажей и друзей.
И я альбом снимаю с полки,
Где Тверь во всей красе своей.
Листаю древние кварталы,
И вижу дом свой на краю,
И ухожу дорогой старой
В тверскую молодость свою.
Мне всё здесь дорого и мило:
Над Путевым дворцом рассвет,
Река, несущаяся мимо
Ушедших и грядущих лет.
И новые названья улиц
В честь знаменитых тверичан.
Солдат в почётном карауле –
Над Памятью однополчан.
О, Тверь моя, не оставляй вниманьем
Гостей, спешащих в славный град.
И тех, кого былое манит,
И тех, кто просто встрече рад…

* * *
Глаза закрою –
Снова вижу лица
Друзей моих,
Ушедших в никуда.
Хотя лишь миг
Виденье это длится –
Я возвращаюсь
В прошлые года.

В далёкие,
Забытые невольно…
И близкие,
В которых мы живём.
От встречи с ними –
Мне светло и больно,
Как будто я вернулся
В отчий дом.

И все мои друзья
Опять со мною.
И за плечами только двадцать лет.

…Неведомо им наше Время злое,
Рождённое от войн, потерь и бед…

Но слышу я насторожённым сердцем
Друзей своих уже не первый раз,
Как через годы, через бездну смерти
Они вдали тревожатся за нас.

* * *
До чего же в мире неспокойно!
Может быть, Господь ещё не знал,
Что Земля вдруг погрузится в войны,
Доброту сменяет на металл.

Что Его заветы мы забудем
И погрязнем в бедах и во зле...
Не для горя Бог явился людям,
Только благость он дарил Земле.

Впрочем, это мы все виноваты,
Что планета корчится в огне.
Кто-то кровью добывает злато,
Кто-то сердце продал Сатане.

Господи, Ты образумь нас снова,
Ты же для Добра Себя явил…
Пусть звучит над миром Божье Слово,
Что сильнее всех коварных сил.

* * *
Я думаю сердцем
И радуюсь сердцем.
И сердцем грущу,
Когда жизнь невпопад.
Но есть на кого
Мне в беде опереться
И с кем поделиться
Удачей я рад.

Я думаю сердцем…
Оно свою мудрость
Мне дарит всегда
На крутых виражах.
И я, как Вольтер,
Над листами сутулясь,
Хочу сохранить
Эту мудрость в стихах.

Память

Когда уходит близкий человек
И встречи с ним уже вовек не будет,
То кажется, что белый свет померк
И жизнь уткнулась в безнадёжность буден.

А если добр был этот человек,
В делах надёжен и душою светел,
То жаль вдвойне, что без него свой век
Продолжат сверстники его и дети.

Ушёл навеки близкий человек…
Но на земле жизнь продолжает память.
И души наши устремились вверх,
Где он незримо остаётся с нами.

* * *
Девочка, не знающая Блока,
Не читавшая его волшебных строк,
Кажется мне жалкой и убогой.
Я б такую полюбить не смог.

Мальчик, не читавший в детстве Фета,
Не слыхавший тютчевских стихов,
Кажется мне комнатой без света,
Пустошью для диких лопухов.

Я не знаю, кто повинен в этом.
Пусть живут для блага своего.
Я бы никогда не стал поэтом,
Если бы их было большинство.

Слава Богу, но страна богата
Памятью и умными людьми,
Для кого поэзия Булата
Так же дорога, как зов любви.

Слава, что средь умников и умниц
И Есенин жив, и Пастернак.
Кто ещё не разучился думать,
В будущее свой направив шаг.

И туда несётся с ними Слово –
Мудрое и доброе, как Бог…
И не тот ли мальчик дал мне повод
Вспомнить, кто для нас Есенин, Фет и Блок…

Письмо в будущее

Когда за плечами немалые годы
И жизнь уже близится к точке несмело,
То хочется вспомнить по-блоковски гордо,
А что для людей ты хорошего сделал.

И что ты оставишь в наследство коллегам,
Поклонникам, книжникам, ветреным снобам.
Промчалась по жизни лихая телега,
Неся по ухабам волшебное слово.

Кому-то оно было мило, быть может,
Кого-то спасало в тревожное время.
И пусть наша жизнь это слово продолжит,
Его добротой поделившись со всеми.

Тогда я поверю, что всё было кстати –
Мученья и поиски, вера и слава…
И книгу откроет мой юный читатель,
Кому я навек своё сердце оставлю.

* * *
Мы радостно встречали Новый год.
И Старый год без грусти проводили.
А что нас всех в грядущих буднях ждёт –
Я на прогноз не тратил бы усилий.

И так всё ясно – жизнь пошла на спад.
И только цены всё наглей и выше.
И власть опять вещает невпопад,
Но обещаний мы её не слышим.

И так всё ясно – вымрет бедный люд.
И за рубеж слиняют те, кто круче…
Как в январе мороз бывает лют,
Так круглый год нас беды будут мучить.

Джуна

Прости меня, Джуна…
Я виноват
Перед тобою и нашей дружбой,
Что жил порою с душой невпопад,
Крутясь меж суетой и службой.

А дни проносились, как карусель.
Но мы были рядом и сердцем,
И временем.
Хотя нас порой холодила метель,
Метель сиюминутного бремени.

И часто подолгу молчал телефон,
Но знал я, что всё по-хорошему сложится,
Когда я сорвусь и приду на поклон
К другу, который ждёт и тревожится.

Ты смело сошла в этот мир крутой,
На кончиках пальцев неся свою нежность.
И стала лечить людей добротой,
Возвращая им покой и надежду.

Я помню волшебные руки твои,
Воздетые к небу над горем и болью.
И каждый твой жест был полон любви,
И боль отступала перед любовью.

Господь наградил тебя добротой,
Чтоб ты была с нами долгие лета.
Когда рядом с ханжеством и враждой
Ты жизнь наполняла божественным светом.

Прости меня, Джуна…
Я виноват,
Что редко мы виделись
В жизни минувшей.
Я возвращаю время назад,
Где были близки наши думы и души…

Спасибо тебе за то, что была.
За то, что жизнь поднимала над смертью.
Но в этом мире, где столько зла,
Нам так твоего не хватает сердца.


* * *
Душа Дантеса в чёрных небесах
Уже не первое столетье тлеет.
И надо б ей покаяться в грехах,
Да не избыть вины перед дуэлью.

А рядом в тех же чёрных небесах
Душа Мартынова в огне металась.
Но боль её и бесконечный страх
Не пробудили в строгих судьях жалость.

Двоим убийцам там прощенья нет.
Как нет его и на земле Российской.
И каждый наступающий рассвет
Кладёт свои лучи на обелиски.

О, как же справедливы Небеса,
Не оставляя подлость без ответа.
Печально Пушкин опустил глаза.
И грустно смотрит Лермонтов с портрета.

* * *
Лихие ребята во власти
Ведут нас дорогами бед…
На все наши мирные страсти
Европа звереет в ответ.

Неужто нельзя поумнее
Вести политический торг?
Не биться напрасно во гневе,
Не прятать нежданный восторг.

Ведь все мы одноземляне.
В какой бы стране кто не жил,
И чем бы земляк не был занят,
Он хочет, чтоб мир счастлив был.

* * *
Чиновники и толстосумы
Россию взяли в оборот.
И опустился в души сумрак
От неожиданных невзгод.
Теперь страна уже не наша.
Она богатым отдана.
А мы – народ
Под кличкой Раша –
Хлебнули горестей сполна.
Хотя я оптимист бывалый.
Я верю в правду и успех.
Но лишь бы власть не забывала,
Что Родина одна на всех.
И что бы ни случилось завтра,
Служить мы верно будем ей.
Не вотчине господ внезапных,
А вечной Родине своей.

Монолог тверского ветерана

Власти назвали прожиточный минимум.
И цифру такую преподнесли,
Что даже ветерану с именем
Придётся отсиживаться на мели.

А я не привык в своём государстве
Чувствовать себя чужаком.
«Вы, господа, о нас вспомнили… Здрасте!
А не пошли бы вы с ветерком…»

Надо ж додуматься до такого,
Поделив Россию на голь и знать.
И подыскать подходящий повод
Хамство вельможное оправдать.

Выходит, по-вашему, ветераны
Пожили… Надо и совесть знать…
Болят к непогоде старые раны,
Значит, пора, старичьё, умирать.

А может, пора умереть тем устоям,
Что нас превратили в ходячий хлам?
Впрочем, занятье сие пустое,
Коли оно во вред господам.

И всё же я верю в те перемены,
Которые к радости нас вернут.
Дожить бы до справедливой меры,
Когда решать будет только труд.


* * *
Я в доме все словари перерыл
И отыскал дневники свои,
Хотелось так сказать о любви,
Как мир ещё не говорил.

И всё свершилось само собой,
Явились к нам те слова.
И ты узаконила их права,
Чтоб стали они судьбой.

Я сердцем слышу их тихий плеск,
Я полон ими навек,
Как полон надеждой Ноев ковчег,
Как музыкой – майский лес.

Всю жизнь повторяю я те слова,
Чтоб ты не забыла их.
Судьба поделила их на двоих.
И снова была права.