Во Франции один из самых популярных писателей – хант Еремей Айпин. Доминик Самсон перевёл его роман «Ханты, или Звезда Утренней Зари», а Анн-Виктуар Шаррен сделала достоянием французов трагическую эпопею писателя – «Божья Матерь в кровавых снегах». Кроме того, недавно в Париже вышла книга статей французских учёных «Два коренных писателя Сибири: Еремей Айпин и Юрий Вэлла». Один из инициаторов этого издания – Ева ТУЛУЗ.
– Ева, как ты для себя открыла Айпина?
– О, это случилось ещё в 1985 году в Сыктывкаре. Мы вместе оказались на конгрессе финно-угорских народов. Айпин подарил мне тогда свою повесть «В тени старого кедра», которая рассказывала о хантыйском охотнике с непривычным именем – Стреляющий Глухарей – и его внуке Микуле. Я открыла для себя новый мир. Но у меня как у исследователя финно-угорских литератур тут же появилось много вопросов. По моей просьбе Айпин нарисовал небольшую карту, на которой указал реку Аган, посёлок Варьёган и стойбище своего отца. Потом он прочитал несколько глав по-хантыйски. Это очень важно – услышать звучание хантыйской речи. Затем я увидела фрагменты напечатанного текста. Айпин считал, что издатели допустили много ошибок, поскольку хантыйской орфографией, по его мнению, всерьёз никто не занимался.
– Как дальше развивались ваши отношения?
– Уже перед самым развалом Советского Союза Айпин подарил мне свой первый роман «Ханты, или Звезда Утренней Зари». Не скрою, я сначала восприняла эту книгу как источник знаний о мировоззрении небольшого сибирского народа. Но спустя несколько лет я попала на стойбище к лесному ненцу Юрию Вэлле, который очень хорошо знал отца Айпина. А отец Айпина – это главный герой «Звезды…». После рассказов Вэллы у меня появилась потребность заново обратиться к роману Айпина. При втором чтении мне стало казаться, что я читаю книгу про моих близких родственников…
– А как ты восприняла другой роман Айпина «Божья Матерь в кровавых снегах»?
– Меня эта книга тронула в общечеловеческом плане. Но с точки зрения подачи исторического материала возникли некоторые вопросы. Дело в том, что я в своё время перевела на французский язык объёмное исследование профессора этнографии Тартуского университета Арта Леэте, посвящённое кровавым событиям в казымской тайге в начале 1930-х годов, когда местные жители восстали против насаждения реформ советской власти. Леэте работал в архивах и разыскал многих уцелевших свидетелей трагедии. Его монография была написана на основе сохранившихся документов и устных рассказов старых хантов. А Айпин пошёл по другому пути – он пропустил страшные казымские события через сердце художника и представил эту драму через какие-то мифические ощущения.
– Какая книга Айпина тебе ближе всего?
– «У гаснущего очага». В ней нет, если использовать вашу терминологию, чернухи. В ней много света. Я понимаю, что мрак в других книгах Айпина не случаен, он совпадает с его трагическим мироощущением. Но я хочу видеть в конце туннеля свет...
– Ева, ты владеешь двенадцатью языками. Насколько я знаю, романы Айпина уже переведены не только на французский, но также на венгерский, финский и эстонский. Не было ли у тебя желания сопоставить оригиналы с переводами?
– Пока такой идеи не было. Но спасибо за подсказку. Я этим займусь.
Беседу вёл
Вячеслав РЯЗАНЦЕВ