«Интерес к французскому языку примерно такой же, какой был лет пятнадцать назад, но уровень даже самых продвинутых абитуриентов – за редким исключением – упал», – считает писатель, переводчик, филолог, руководитель новой магистерской программы СПбГУ «Петербургская школа литературного перевода» Ася Петрова. Беседуем о ценностях этой программы и о том, почему переводчику художественных произведений надо владеть иностранным языком как носителю.
– Как у вас возникла идея создания магистерской программы «Петербургская школа литературного перевода»? Что ценного она призвана дать студентам-филологам?
– Идея не моя. Идея СПбГУ. Я просто годами ходила и говорила со студентами о переводе, сделала открытый переводческий семинар, напечатала переведённую студентами под моим руководством книгу в «АСТ», устроила им презентацию во Французском институте. Я приводила на филфак редакторов, переводчиков, писателей, издателей, устраивала встречи с интересными людьми, даже возила молодёжь на экскурсию в издательство. И мы переводили, переводили, я старалась создавать творческую среду. Видимо, сначала была курица, а потом магистратура. Ну и, отвечая на второй вопрос, собственно, ценность программы как раз в том, что она одновременно даёт три ключика к литературной жизни: очень основательная филологическая база, огромная переводческая практика и, наконец, практическая часть, связанная с лекциями пиарщиков, издателей, редакторов, бизнесменов, созданием собственного переводческого проекта. После такой программы студент будет понимать, какие у него есть профессиональные перспективы, он перестанет чувствовать себя филологом, который не знает, куда податься. Совершенно точно.
– Какие задачи вам предстоит решать как руководителю программы?
– Поскольку все дисциплины уже прописаны, а все лекторы подобраны, ближайшие задачи в основном технические, организационные, административные.
– В чём главная сложность в преподавании современным молодым людям французского языка? Возрастает ли интерес к нему?
– Сложность в том, что французский язык очень сложный. Он гораздо сложнее всех романских языков, хотя есть определённые нюансы, но я обобщаю, и сложнее английского, конечно. А молодые люди привыкли к высоким скоростям – во всём. У них жизнь очень быстрая, и у них такое сознание, которому просто тяжело на чём-то одном долго фиксироваться. Тяжело читать длинные книги, тяжело смотреть медленное кино, тяжело сидеть и часами спрягать глаголы. А во французском языке грамматика очень сложная, её быстро выучить нельзя. Интерес к языку, однако, не уменьшается. Он примерно такой же, какой был лет пятнадцать назад, но уровень даже самых продвинутых абитуриентов – за редким исключением – упал, на мой взгляд. В том, что касается знания языка, я имею в виду.
– Как преодолеть страх изучения иностранного языка?
– Я думаю, вы имеете в виду не страх изучения, а скорее – страх говорения. Это очень серьёзная и большая тема. Страх заговорить на иностранном языке бывает разной степени интенсивности. Проблема психологическая, и чаще всего люди, которые боятся говорить на иностранных языках, на родном языке тоже боятся говорить. Просто симптоматика немножко другая, и мало кто обращает внимание на страх говорить на родном языке. У меня была одна студентка, которую я на занятиях учила кричать. Буквально. Она прекрасно занималась, всё знала, а сказать не могла, почти шептала. И я – разумеется, по взаимному согласию – вызывала её к доске, мы вместе выпрямляли плечи, работали над осанкой, убирали страх во взгляде и начинали… кричать. Закричать она сначала тоже не могла. А потом, кстати, прекрасно разговорилась. Но это такой авторский, если позволите, индивидуальный и одноразовый проект. Я не знаю, сработал ли бы такой подход на других. Суть, конечно, заключалась в том, чтобы перестать стесняться и бояться собственного «я». Уверена, что чем-то подобным страдает огромный процент людей.
– Что необходимо переводчику, кроме собственно знания языка?
– Можно долго говорить о том, что переводчику необходимо прекрасно владеть родным языком, быть исключительно образованным человеком, обладать исследовательскими навыками, уметь искать и находить информацию, а также любить литературу – желательно фанатично. Именно фанатично, потому что, если не быть фанатом своего дела, ничего не выйдет. Ещё надо любить сидеть. Склонив голову. Долго-долго сидеть на месте и не дёргаться. Но вы так упомянули о знании иностранного языка, как будто это само собой разумеется. А это, во-первых, не разумеется, потому что есть примеры гениальных переводчиков, которые провалили некоторые свои переводы именно в силу недостаточно глубокого знания уже упомянутой грамматики иностранного языка. Во-вторых, есть мнение, что настоящий переводчик должен обязательно переводить с нескольких языков. Я с этим не согласна. Как раз потому, что чаще всего – существуют вундеркинды, разумеется, – человек не в состоянии выучить до уровня носителя больше одного иностранного языка. А я считаю, что переводчику художественной литературы надо владеть иностранным языком как носителю. Вряд ли кто-то из писателей мечтает, чтобы его переводил человек, который знает язык средне или просто хорошо. Переводимый текст надо чувствовать как родной. Для этого мало знать язык хорошо.
– Как меняется искусство перевода, скажем, с развитием жанров?
– Если я вас правильно пониманию, то я бы сказала, что искусство перевода не зависит от развития жанров. Переводчик либо талантливый, либо нет. И в связи с этим я склонна полагать, что искусство перевода не меняется. Переводчик по-прежнему использует себя как основной инструмент. Представьте рояль, который настроен идеально. И тот, который не настроен. И как на нём будет звучать, ну, скажем, Бах. Вот в магистратуре мы будем настраивать инструменты.
– Что такое философия перевода и почему она важна для изучения?
– Философия перевода – это наука о смирении. Мало где её сейчас преподают. Смирение вообще не в моде у молодых людей. В моде напористость. Но одно другому вообще-то не мешает. Так вот о смирении: человек, который собирается стать переводчиком художественной литературы, должен с самого начала осознать, что никакой перевод никогда не будет иметь никакого отношения к оригиналу. Мы любим рассуждать о качестве перевода, о верности, о точности, об эквивалентности и адекватности. Да, всё это и многое другое имеет огромное значение, не стоит его преуменьшать. Но вне зависимости от всего перечисленного перевод никогда не будет не то что ближе или дальше… он никогда в принципе не будет состоять ни в каких отношениях с оригиналом. Нельзя «сказать почти то же самое», перефразируя Эко. Можно сказать либо одно, либо другое. Ну Вы же понимаете, что даже ни один синоним другому не равен, а если из условных «синонимов» состоит целый текст? Это просто другой текст – по мотивам, похожий, очень похожий, написанный под впечатлением и так далее, но другой. Не говоря о том, что мы, разумеется, думаем на разных языках по-разному. Поэтому мне нравится теория Гумбольдта о том, что каждый язык содержит в себе уникальную картину мира. Об этом надо помнить, когда переводишь. В России философии перевода нет. Это странно, ведь богословие имеет прямое отношение к переводу. Деррида недаром назвал свою известнейшую статью, посвящённую философии перевода, «Вокруг Вавилонских башен». Беньямин и Малларме говорили о переводе как о высшем воплощении языка, понимаете? Пруст называл свои романы переводом из самого себя. Дальше, чем в переводе, слову не улететь. Внутри так называемой философии перевода – и психология перевода, и антропология перевода, и социология перевода, и теология перевода. Почему важна эта дисциплина? Потому что надо, простите, отвечать за свои слова.
– Есть ли, по вашему мнению, нечто общее между детской литературой и художественным переводом – в том смысле, что задача того и другого – выступить своего рода посредником между миром и читателем (и детскому писателю, и переводчику необходимо как можно точнее донести мысль, что часто требует тщательнейшего выбора слов и высшего художественного мастерства)?
– Я считаю, что это очень красивое сравнение, интересное. Но вопросы детской литературы от вопросов перевода примерно на такой же дистанции как учёный, разрабатывающий программу безопасности для высадки на Луну, от космонавта, который окажется на Луне. Писательство и перевод похожи только тем, что и переводчик, и писатель печатают. Я правда так думаю. А насчёт тщательного выбора слов – разве это не столь же важно при каждодневной устной коммуникации? Даже художественное мастерство важно. Чем точнее сформулируешь, тем лучше тебя поймут, тем совершеннее будет результат.
– Можете ли вы назвать вашим учителем и вдохновителем Михаила Яснова? Кто из коллег – писателей и переводчиков – оказал на вас существенное влияние?
– О нет! Михаил Яснов меня исключительно терзал! Он же круглосуточно работал, и когда я, потрудившись часов примерно семнадцать, выходила из комнаты, он на автомате вместо «пойди отдохни» оговаривался: «пойди поработай». Так. Теперь серьёзно. Ну разумеется, я могу назвать Михаила Яснова и учителем, и вдохновителем, и гуру, и наставником, и ещё много кем. Это примерно как спросить, могу ли я назвать маму мамой.
Благодаря Михаилу Яснову я пришла в литературу, потом благодаря Денису Веселову я стала в огромном количестве выпускать книги. Один человек меня подготовил к полёту, а второй запустил в космос. Они забавным образом сработали синхронно и вдохновили. Но что касается именно искусства перевода: некие загадочные основополагающие вещи, которые со мной всегда, что бы я ни переводила, открыли мне Валерий Кислов и Андрей Маркович. Я участвовала в их мастер-классах коротко, три недели в Арле, но это, если хотите, мой ключ от тайной комнаты.
____________________________________________________________________________________
«ЛГ»-досье
Ася Петрова (Анастасия Дмитриевна Петрова) – писатель, переводчик, доцент СПбГУ, филолог. Родилась в 1988 году в Ленинграде. Лауреат премии «Книгуру» за сборник рассказов «Волки на парашютах», Всероссийской литературной премии им. С. Маршака; отмечена дипломом им. Г.Х. Андерсена IBBY за перевод книги Аньес Дезарт «Ты мне не нравишься». Автор книг «Свободная страна», «Кто не умер, танцуйте диско», «Взрослые молчат», «Наверно, я ещё маленький», «Никогда не разговаривайте с волшебниками», «Лучшая» и других. Руководитель новой магистерской программы СПбГУ «Петербургская школа литературного перевода».