Ирина Медведева, Татьяна Шишова
В январе Владимир Путин поручил правительству повысить размер пособия по беременности и родам для студенток очных отделений вузов, а уже в начале весны в Орловской области ввели выплаты в 100 тысяч рублей и для школьниц. Сегодня регионов, где беременных школьниц поощряют рублём, уже с десяток. Помогать попавшим в трудную жизненную ситуацию, конечно, нужно, но не спровоцируем ли мы всплеск ранних родов? Закроем подростками демографическую яму или просто-напросто искореним чувство стыда?
В конце 90 х российское школьное образование решили обогатить секс-просветом, который должен был приблизить нас к цивилизованному миру. Начальные занятия, по образцу западных программ, назывались весьма симптоматично: «Уроки по снятию стыда». И в этом была логика. Если не снять барьер стыда, как донести до детей информацию, уместную разве что при подготовке сертифицированных проституток? К счастью, со школьным предметом «Половое воспитание» номер не прошёл. Но зато снятие стыда широко распространилось в искусстве, бытовой культуре, телепередачах, театре и кино.
Причём пропаганда бесстыдства коснулась не только половой сферы. Отнюдь! Скромность, традиционно считавшуюся в русской культуре добродетелью, стали отождествлять с закомплексованностью и учили «правильной подаче себя»: выпячивать свои успехи, красоваться, выставлять напоказ модную одежду, дорогую машину, роскошный дом. Иными словами, хвастаться. Но хвастовство у нас, наоборот, традиционно порицалось. Поэтому, чтобы люди исконный порок приняли за добродетель, необходимо было «снятие стыда». В данном случае оно прошло успешно.
...Гайдаровские реформы, которые преподносились как благо для народа. Невозможно забыть сцену, свидетелями которой мы стали году в 1991–1992-м. ЦДРИ (Центральный дом работников искусств). Заседание женского клуба, куда был приглашён очень известный социолог, входивший, несмотря на свой преклонный возраст, в команду младореформаторов.
«Друзья мои! Многие сегодня критикуют Гайдара за слишком крутые реформы, – вещал социолог. – А я, представьте себе, ругаю его за недостаточную решимость. Действовать надо жёстче! Когда проводится такая глобальная экономическая реформа, – что поделаешь, друзья мои? – балласт должен уйти!» Профессор пояснил публике, что он имеет в виду: «По нашим оценкам, преждевременно должно умереть от 6 до 8 миллионов человек. Это неизбежно». И его лицо округлила широкая улыбка.
Впечатлительные актрисы реагировали эмоционально. Кто-то всхлипывал, кто-то шептал: «Ужас! Кошмар!» А одна выкрикнула: «Нам-то что делать?» Лектор улыбнулся ещё шире: «Вам, друзья мои, надо мукой запастись, пока цены не взлетели. И червячков периодически перебирать. Ничего не попишешь. Реформы требуют жертв».
Это было не просто отсутствие стыда, а торжествующее, ликующее бесстыдство. Кстати, о торжествах. Через пару лет, когда запасы были съедены, «балласт» частично ушёл, а те, кто ещё силился жить, месяцами не получали зарплату, редакция популярной в то время газеты решила торжественно отметить свой юбилей. Банкет назвали «устричный бал» и не постеснялись оповестить полуголодных читателей о том, что устрицы будут доставлены самолётом из Парижа в сопровождении пяти специалистов по открыванию устричных раковин. Сам же бал, насколько мы помним, транслировался по телевизору...
СМИ и телевидение того времени буквально обрушивали на зрителей лавину бесстыжих передач, положительными героями которых становились уголовники и «новые русские». Впрочем, первое нередко предшествовало второму. «Половое воспитание», которому с трудом, но всё же удалось преградить дорогу в школу, перекочевало на экраны телевизоров и на страницы журналов, в том числе детских. Телепередачи «Про это», «За стеклом», «Дом-2» и тому подобные изо всех сил боролись с «совковыми предрассудками», касавшимися определённой тематики. Другие ток-шоу старательно расшатывали нравственные границы, занимаясь полосканием чужого грязного белья, оправдывая эгоизм, предательство, трусость, подлость, коварство, ложь. То есть пороки, за которые каждому нормальному человеку должно быть в большей или меньшей мере стыдно, объявляли добродетелями, а тех, кто возражал против таких смысловых перевёртышей, клеймили ханжами.
Прошло около тридцати лет, и вот результат. Сколько развелось мошенников, коррупционеров, воровство которых поражает циклопическими масштабами! А разве не бесстыдство, когда отец бросает семью с шестью детьми, объясняя это охлаждением к жене? Или уходит, когда рождается ребёнок-инвалид? А ссоры, склоки, судебные тяжбы из-за наследства? Это стало таким частым явлением, что уже воспринимается как нечто заурядное, а не постыдное. Детям не стыдно хамить родителям. Девушкам – прилюдно материться. Юношам – сообщать о своих панических атаках и даже о нетрадиционной ориентации.
А как детей обычно втягивают в самоубийственные группы или побуждают к противоправным действиям? На определённом этапе им предлагают сделать нечто постыдное. Например, послать кому-то свои непристойные фотографии (которыми потом их будут шантажировать). И как на это реагирует общество? Чем оно возмущается? Ужасным интернетом (что верно). Государством, которое в должной мере не ограждает детей от опасности (тоже верно). Ещё могут звучать упрёки в адрес родителей, пустивших на самотёк общение детей в сетях. Но почему-то никто не возмущается бесстыдством самих детей. А если сказать об этом, в ответ прозвучат оправдания: дескать, они-же-дети, спрашивать надо с родителей и т.п. Хотя речь идёт о подростках, а не о каких-то малютках-несмышлёнышах.
Подростки прекрасно понимают, что делают, иначе не скрывали бы свою переписку от родителей. Но почему общество так старательно выгораживает представителей юного поколения в тех ситуациях, когда естественно было бы их пристыдить? А родители ещё и обвиняют педагога или тренера в том, что он посмел сказать их провинившемуся отпрыску: «Как тебе не стыдно?!»
И это не парадокс. Дело в том, что в течение последних десятилетий прозападные психологи и педагоги твердили, что стыд – деструктивное чувство. Стыдить нельзя, это якобы вид насилия, так можно нанести ребёнку травму, непоправимый ущерб его психике. И многие им поверили.
А между тем стыд – это базовое чувство, которое возникает, когда человек делает нечто, противоречащее традиционным нравственным нормам. По Библии, первое, что испытали Адам и Ева после грехопадения, – это стыд. Можно сказать, что чувство стыда находится в ядре человеческой личности, в глубинах генетической памяти. Семейное, а потом и общественное воспитание актуализирует это чувство, делает его осознанным, вводит в границы культурных норм. Конечно, эти границы не железобетонные, они допускают некоторые сдвиги. Но то, что выходит далеко за границы, считается ненормальным, патологичным.
Отсутствие интимного стыда – это тяжёлая психопатология. Она бывает при остром истерическом психозе, некоторых формах шизофрении и слабоумии. Когда-то в психиатрии существовали термины «нравственное (или моральное) помешательство», а также «моральная идиотия». Обратите внимание: психиатрия считала нравственные расстройства предметом своего изучения и попечения. Не потому ли адепты глобализации, стремясь уничтожить суверенитет государств и традиционные культурные нормы, параллельно делают всё возможное для разрушения психиатрии? Один из примеров: в середине 90 х Минздрав отменил специальность «детский психиатр». И, невзирая на заметный рост психически больных детей, эта специальность по-прежнему в дефиците, хотя профессионалы многократно требовали её возвращения.
Разрушая барьеры стыда (не только интимного, а и в более широком смысле), обществу навязывают психопатологию в качестве новой нормы. В итоге здоровые люди копируют поведение психически больных и в той или иной мере повреждаются. Невозможно длительное время вести себя как шизофреники, олигофрены или психотики и при этом сохранять безупречное психическое здоровье, ясный ум. Содержание влияет на форму, но и форма (в данном случае поведение) не может не влиять на содержание (в данном случае на состояние психики).
Восстановить суверенитет без укрепления традиционных нравственных основ нельзя. А это, в свою очередь, невозможно без восстановления здорового чувства стыда. Чтобы подличать, наживаться на чужом горе, предавать, издеваться над слабым, бросать детей-инвалидов и старых родителей, материться, развратничать и бравировать своим цинизмом было стыдно.
Конечно, всё перечисленное (и неперечисленное) совсем не искоренишь, это утопия. Но вернуть критическое отношение к дурному не так уж и трудно. Базовые чувства (а мы написали, что стыд – базовое чувство) не исчезают бесследно. Стыд может быть подавлен, усыплён, но его довольно легко пробудить. Тем более что у насаждения шизофренического бесстыдства в качестве новой нормы не такой уж внушительный стаж – каких-то 30 лет! Да и людей, которых не удалось сбить с панталыку, к счастью, пока ещё немало...