Сергей Макаров
Глава культурного проекта «Другая Среда». Лауреат литературной премии «Чаша бытия», Областной литературной премии имени С.Т. Аксакова. Публиковался в поэтическом сборнике «История Вдохновения» проекта «Другая Среда», изданиях «Колумнист», «Истоки», «НГ», «Гостиный дворъ», «Бельские просторы». Победитель Всероссийского семинара-совещания «Мы выросли в России» («Фантастика», 2020) и 5-го Оренбургского Слэма. Автор книг «Сизый дым»,«СМОГ»,«Здесь», «За гранью», рассказа «Боги изумрудного города» (МВГ, «Новые Имена»). Член Союза российских писателей.
Чебурек
У паперти торгового центра
я купил чебурек в чебуречной –
ароматный, горячий, сочный –
и, присев на ступеньку, зачем-то
без особый нужды, между прочим,
стал смотреть, как поток человечий
колготится под крыльями рынка,
как с практичностью старой крысы
под обрывки пустых разговоров
воплощает мечты-обмылки
повелителей мира свора.
Ранил голову выстрел мысли,
и я замер, как обесточенный.
Зазноблённый гласом вечного,
оглушённый беззвучным окриком,
думал я, распадаясь клочьями,
со щеками внезапно мокрыми:
«В человечестве что человечьего?»
Из пакета сочилась по капле
превосходная кровь чебуречья,
запах плыл в человечью реку,
и я, им окрылённый, внезапно
врылся челюстью в плоть чебурека,
наплевав на людей и на вечное.
Ценник
По улице шла пара – она и он:
упакованы в экокожу,
шёлк, деним, шифон,
у каждого последний айфон
и всё остальное последнее тоже.
У неё лабутены, у него стефано,
он в месяц стоит почти восемьсот,
она – двести. И, как ни странно,
вместе они счастливая пара.
А с лавки, презрительно корча рот,
потягивая кофе кошмарный,
пуская зависти волны,
смотрели ребята другой породы.
Правда, и здесь айфоны,
айрподсы и брендовый шмот,
всё, как велит дыхание моды,
с поправкой на их доход,
то есть на более низкий ценник.
И только я, бездельник,
сидел на бетонной плите и
рассматривал неба серую скатерть.
Тарелка луны светила и этим, и тем,
и мне. И бесплатно, кстати!
Я думал, сомнения не тая,
вгрызаясь в секреты Вселенной:
«Если задаром небо, луна и я,
мы бесплатны или бесценны?»
Одноногий
Кому сила, кому талант,
Кому небо легло на плечи…
Я поэт, я могучий атлант,
Меня знает и любит вечность.
Голос мой блюдо неба колет,
Нежно красным кровит заря,
Я – Иуда, и это больно,
Потому что Христос – тоже я.
Я из племени одноногих,
Мы непрочно стоим на земле,
Вдохновения чёрные дроги
Тянут вечно куда-то вовне.
Слово жжётся углём горячим,
Продираясь сквозь кущу дней,
Понимаю, что я однозначно
И Лонгин, и апостол Матфей.
Мне величие – как доспех,
Величайшая шутка в мире –
В том, что я, как и все, – человек,
Человек, как и все остальные.
До заката висеть на кресте –
За гордыню и желчь расплата,
За то, что я – ершалаимцы все,
И Пилат, и собака Пилата.
Таксист
На языке у таксиста горе,
Бывают горы и даже море,
Он с пассажирами вечно спорит
О ценах гречки и смене строя…
А на душе у таксиста вилы.
Там только клетка автомобиля,
Плен тела и стены пустой квартиры.
И как бы жизнь ни была обильна,
И, несмотря на жену и сына,
Он всё равно, всё равно один там.
Тоска в сознании выгрызла дыры,
И в дыры тянет ужасным сплином,
Ужасно тянет ужасным сплином.
И вот он снова и снова спорит,
И снова гречка и смена строя,
И снова горы и шум прибоя,
И горе, горе и сплина море.