Мы выстоим!

«Когда говорят пушки, музы молчат» – это известное крылатое выражение нельзя отнести к нынешним событиям. Жителям Белгородчины творчество помогает выразить боль и страх и укрепить мужество. О том, как сейчас живётся на приграничных территориях, беседуем с поэтом Валерием Черкесовым.

– Валера, вся страна следит за происходящим в Белгородском приграничье, тревожится, сопереживает. А каково приходится вам, жителям?

– Каково? Мы живём в буквальном смысле под разрывы вражеских ракет, которые сбивает наша ПВО. Мой старший сын позвонил из Приамурья, из Благовещенска, откуда я родом и где он сейчас живёт. Спрашивает: «Вы, наверное, уже привыкли?» И тут же сам ответил: «Но разве можно к такому привыкнуть!»

Конечно, нельзя. И хотя в последние дни обстрелов областного центра стало меньше, всё равно время от времени объявляется возможность ракетной атаки, звучит воздушная тревога. А по приграничным сёлам враг постоянно стреляет. У нас девять районов граничит с Украиной, то есть почти половина. Особенно интенсивно «долбят» Шебекинский, Грайворонский, Валуйский, Краснояружский, десятикилометровая зона приграничья объявлена опасной, оттуда отселили многих жителей. Хотя сёла обстреливали и раньше. Журавлёвка, которая находится на полпути до Харькова, была разнесена в первые дни СВО. Потом пришёл черёд Нехотеевки, где таможенный переход. Эти сёла, да и другие, что находятся на самой границе, не восстанавливаются до сих пор. Жителей там нет, кто-то нашёл приют в пунктах временного размещения, кому-то дали новые квартиры, построили индивидуальные дома.

– Вероятно, народ из Белгорода уезжает?

– Конечно, уезжал и уезжает, но никакого массового бегства нет. Из моих знакомых уехала только одна семья. Оставить родное гнёздышко трудно, особенно пожилым людям. У большинства из них, кроме жилья, никаких богатств не имеется. А продать дом или квартиру сейчас непросто: спрос упал, хотя цены не очень-то снизились. Да и, как написал поэт Николай Дмитриев, «старые деревья пересаживать нельзя».

– Мужественный вы народ, белгородцы…

– Ты же знаешь, Володя, что пафос я не люблю, но в данной ситуации ты прав. У моих земляков такая закалка ещё с Великой Отечественной войны. Белгород дважды освобождала Красная армия. После последнего освобождения целых домов в городе почти не было. Как свидетельствовал военный корреспондент, встречать наших солдат вышло едва ли полторы сотни жителей. И знаменитое Прохоровское танковое сражение произошло на Белгородчине – это недалеко от областного центра. Сейчас там возведён поистине величественный музейный комплекс «Прохоровское поле», пожалуй, каждый белгородец, и взрослый, и юный, там побывал.

Так что, как писала Анна Ахматова: «…и мужество нас не покинет».

– И всё-таки, скажи честно, чувство страха есть?

– Естественно, мы же не железные. В один из дней были в гостях у приятеля в пригороде. Солнечно. Голубое небо. Тишина. И вдруг грохот, белые разрывы ракет в вышине, как будто облетают лепестки ромашек. Я тогда про себя отметил: «Жутко красиво!» А потом буквально через два дома в огороде увидели вонзившийся в землю обломок украинской ракеты, который нёс возможную смерть.

Но, пожалуй, чувства, которые испытываешь при обстрелах, не назовёшь страхом, а скорее, недоумение что ли, неверие в то, что это происходит реально.

Харьков от Белгорода всего в километрах шестидесяти. Ходили автобусы и электрички. Мы часто туда ездили, возили детей в зоопарк, в цирк. Во время горбачёвской антиалкогольной кампании отправлялись к соседям за спиртным – у них с этим продуктом было проще. А в полуголодные 90-е годы – за колбасой, украинцы же везли от нас мешками сахар. Да и когда Украина уже стала самостийной, часто в Харьков наведывались.

Между прочим, в городе все разговаривали на русском. «Мову» можно было услышать разве что на рынке, да в метро на ней остановки объявляли, и вывески на магазинах были на украинском. Однако постепенно Харьков стал, так сказать, национализироваться. Чтобы попасть туда, понадобились специальные вызовы, а потом и визы. Мой друг, уроженец украинского Полесья, полковник в отставке, выполнявший интернациональный долг в Эфиопии и Афганистане, удостоенный многих наград, в том числе и украинских, когда у него умерла мать, не смог побывать на похоронах – его не пропустили украинские пограничники.

Вот трагедия двух братских народов, и она больно бьёт по самым обычным людям.

Ещё пример. В центре развития детского литературного творчества «Родная лира», которым я руковожу уже более тридцати лет, занимается школьница София. Её семья жила в Луганске. Девочка написала рассказ «Так начинается война». Вот фрагмент: «Мы с моей подружкой Ариной в песочнице строили замок и вдруг услышали, а потом увидели самолёт. Такой красивый в синем небе! Он летел низко, и мы могли его рассмотреть. Дети стали махать руками и петь песенку «Самолёт, самолёт, унеси меня в полёт». Из самолёта стали падать какие-то палочки. Воспитатель сказала, мол, наверное, он сломался.

Послышался страшный рёв, вспыхнул огонь. Больше я ничего не помню.

Через какое-то время я услышала крик, но открыть глаза не могла, мне было больно. Стала тереть их, а руки были почему-то мокрыми. Было очень страшно. Мама меня куда-то понесла. Вокруг было много людей, они плакали. Я посмотрела вниз. На земле лежали дети все в крови. Они были такие маленькие, похожие на сломанных кукол. А в песочнице лежала моя подружка Арина, раскинув руки, она смотрела вверх. Я зажмурилась от ужаса.

Всё было разрушено: наш садик, школа, дома. Погибло много людей.

Теперь я знаю, какая она, война, на звук, как пахнет и какого цвета, сколько горя, боли и ужаса она приносит».

После той бомбёжки семья переехала в Белгород. В ней пятеро детей. Старший, отслужив срочную службу, подписал контракт. Воюет в тех местах, где родился. А семья взяла в прошлом году двух мальчиков-сирот из Донбасса, родители у них погибли.

Можно только подивиться такой отзывчивости: пережив свою боль, стараются утишить боли других.

– Когда пушки говорят, музы молчат?

– Нет, это крылатое выражение нынче не «работает». Наша писательская организация выпустила книгу «Zа Отечество и Vеру» – стихи, проза, публицистика. Более 50 авторов, причём, может, кто-то из них впервые попробовал себя в литературном творчестве. Например, есть стихотворение жительницы села Новая Таволжанка, которое много раз подвергалось обстрелам, на него предпринимали атаки диверсионные группы. Такие строки:

У меня тоже написалось несколько стихотворений. Кстати, одно начинается так: «Молчите, пушки! Музы говорят». Хочется высказаться, выкричаться, а порой и выплакаться.

И такие неожиданные строки: «Блокадница».

– Да, строки не из весёлых. Ну а какие-то радостные новости бывают?

– Конечно. Недавно торжественно открыли после капитального ремонта Дворец народного творчества. Говорят: «Красотища!» А в детскую клиническую больницу, в которой выздоравливают и маленькие пациенты, пострадавшие от обстрелов, из Ботанического сада Белгородского университета передали несколько кустов цветущей сирени...

«ЛГ»-ДОСЬЕ

Валерий Черкесов – собственный корреспондент «ЛГ», член Союза писателей России. Публиковался в журналах «Нева», «Аврора», «Невский альманах», «Родная Ладога», «Всерусский собор». Лауреат Всероссийской литературно-театральной премии «Хрустальная роза Виктора Розова», Международной литературной премии «Прохоровское поле», литературной премии имени Леонида Завальнюка, дипломант IV Международного литературного форума «Золотой витязь». За литературную деятельность награждён медалями «Патриот России», «За вклад в отечественную культуру», «За заслуги перед землёй Белгородской» 2-й и 1-й степеней.