Несмотря на то что сегодня уже можно говорить о формировании отдельной школы набоковедения в отечественной филологии, некоторым аспектам его творчества, например его влиянию на западную и русскую литературу, по-прежнему уделяется недостаточно внимания – отмечает писатель, филолог, профессор СПбГУ и директор музея В.В. Набокова в Санкт-Петербурге Андрей Аствацатуров.
– Как сегодня выглядит основная экспозиция Музея Набокова на Большой Морской? Какие самые ценные и самые необычные экспонаты есть в вашей коллекции?
– Наша коллекция насчитывает более двух с половиной тысяч экспонатов, собранных за последние 30 лет. У нас есть личные вещи писателя, переданные музею сыном писателя Дмитрием Набоковым и его биографом Брайном Бойдом, костюм, карандаши, которыми Набоков писал свои тексты, семейный альбом, семейные фотографии, скрэббл, сачок, с которым он охотился на бабочек, расправилка для бабочек, энтомологическая коллекция, предметы быта и коллекция первых изданий произведений Набокова. Но самое ценное в музее – это его уникальные интерьеры, сохранившиеся с начала ХХ века. Об этих интерьерах, об их истории и специфике можно прочитать в книге «Дом Набокова», которая вышла год назад в издательстве Санкт-Петербургского университета. Из самых последних приобретений я бы назвал альманах «Грани» 1922 года, где состоялась одна из первых публикаций Владимира Набокова. Эту ценнейшую книгу нам подарила друг и постоянный посетитель мероприятий нашего музея Виктория Левена.
– Как изменился музей за те 5 лет, что вы его возглавляете? Какие самые интересные проекты удалось реализовать?
– Музей за последние пять лет стал популярной лекционной и выставочной площадкой. Мы создали интересный набоковский лекторий, где регулярно выступают писатели, литературные критики, историки кино, литературоведы, искусствоведы, историки. За эти годы мы провели более 70 мероприятий. У нашего лектория есть несколько магистральных направлений. В первую очередь это лекции и круглые столы, посвящённые художественному наследию Владимира Набокова. Это направление объединяет профессиональных филологов и современных писателей, которых интересует творчество Набокова. Другое направление – современный литературный процесс. Мы проводим встречи и круглые столы с известными современными российскими писателями и литературными критиками, которые обсуждают проблемы нынешней российской и зарубежной литературы. У нас выступали Андрей Рубанов, Михаил Елизаров, Герман Садулаев, Ильдар Абузяров, Ольга Погодина-Кузмина, Сергей Носов, Павел Крусанов, Алексей Татаринов и многие другие. Ещё одно направление – история перевода. Оно для нас актуально, поскольку Владимир Набоков был переводчиком и оставил ряд интересных соображений, касающихся проблем перевода. Мы приглашали с открытыми лекциями известных переводчиков: Яна Пробштейна, Григория Кружкова, Асю Петрову и многих других. Кроме того, у нас проходят открытые лекции по истории русской и зарубежной литературы, с которыми на нашей площадке выступают видные российские учёные. Мы не обходим и другие области гуманитарного знания, как, например, мировая история и история искусств, и привлекаем к сотрудничеству с музеем известных историков и искусствоведов. В моих планах организовать в стенах музея кинопоказы и развивать сотрудничество с интересными современными режиссёрами. Совсем недавно у нас с большим успехом прошёл первый кинопоказ. Мы представили нашей аудитории фильм кинорежиссёра и сценариста Сергея Четверухина «Сказительница». Сергей выступил у нас в музее перед показом своего фильма, рассказал о нём, а потом ответил на многочисленные вопросы.
Помимо этого в музее регулярно проводятся художественные выставки, связанные с литературным наследием Набокова, с историей города, с художественным наследием Петербурга, а также выставки ювелирных изделий. Часть выставок проводится совместно с музеями Санкт-Петербурга, в частности с музеем-усадьбой Рождествено. Среди наших последних проектов – выставка «Телефон. 20 лет Мира. 1918–1938», выставка совместно с музеем авиации «Тайный узор в явной судьбе», посвящённая первой дипломированной женщине-лётчице России Лидии Зверевой, выставка Chrysalis современного петербургского скульптора Антонины Фатхуллиной.
– Что запланировано в музее к 125-летию со дня рождения Владимира Набокова?
– Мы, собственно, начали праздновать 125-летие Набокова уже с первых месяцев этого года. У нас в музее активно работает лекционная площадка и регулярно проводятся лекции, в том числе посвящённые творчеству Набокова. И мы подготовили для наших посетителей большой лекционный цикл о разных аспектах набоковского наследия. Мы записываем эти лекции и выкладываем видеоконтент в наших группах, в социальных сетях для тех, кто не смог к нам прийти. Среди наших спикеров в этом году – сотрудники Санкт-Петербургского университета, чьи научные интересы связаны с творчеством Набокова: Л.Д. Бугаева, Н.Ф. Щербак, А.О. Большев, Ф.Н. Двинятин, С.Н. Ильченко, Б.В. Ковалёв. Я сам 26 апреля собираюсь прочитать в рамках празднования юбилея лекцию, посвящённую набоковской новеллистике.
Кроме того, мы подготовили к изданию большую коллективную монографию о Набокове под редакцией Ф.Н. Двинятина. Надеюсь, что она очень скоро выйдет в издательстве СПбГУ и наша аудитория сможет познакомиться с теми интересными исследованиями в области набоковедения, которые ведут научные сотрудники и преподаватели СПбГУ.
Кроме того, 24 апреля у нас откроется очень интересная выставка «Мода языком Набокова», где будут представлены образцы одежды прошлого, которые так или иначе отражены в текстах Набокова.
– Насколько хорошо творчество Владимира Набокова изучено сегодня в целом?
– Набоков изучен весьма основательно. О нём на сегодняшний день существует более сотни монографий и тысячи статей. Можно сказать, что это направление в литературной критике уже превратилось в некую отдельную школу с определёнными ключевыми исследованиями, на которые обязательно ссылаться, со своими безусловными авторитетами, рядовыми исполнителями и даже маргиналами. Набоков и его творчество изучаются с самых разных точек зрения, с позиций разных методологий: историко-литературной, сопоставительной, где Набоков изучается в контексте русской и западной литературы, биографической, структуралистской, философско-экзистенциалистской, нарратологической и т.д. Кроме того, нельзя забывать, что существует, как я бы его назвал, «народное набоковедение». Это мир блогов и форумов, куда пишут статьи, заметки, мнения непрофессионалы, те, кого литературные критики называют «дилетантами». В этом пространстве много, разумеется, всякой чепухи, но нередко попадаются крайне интересные гипотезы. Повторюсь, Набоков изучен очень хорошо, но в связи с этим здесь и возникает ряд проблем. Большинство монографий и статей, как правило, освещает только определённую сторону его творчества, определённую силовую линию. Или же они сосредоточены вокруг конкретных текстов. Обобщающих работ, где все эти линии были бы сведены воедино, где был бы создан обобщённый, единый «консенсусный» образ Набокова, как, например биография, написанная Брайаном Бойдом, очень мало. Мы знаем о Набокове, о его текстах много, пожалуй, слишком много, и его целостный образ в итоге оказался несколько расплывчатым. И эта тенденция только усиливается.
– Есть ли, на ваш взгляд, в набоковедении лакуны, ждущие своего исследователя?
– На сегодняшний день работа активно ведётся во всех, даже периферийных зонах. Однако есть некоторые территории, разработанные чуть слабее других, куда набоковеды заходят значительно реже. Исследователи предпочитают обращаться к крупным набоковским текстам, к его романам в первую очередь. Несколько слабее изучена набоковская новеллистика. У набоковедов есть, скажем так, «любимые» рассказы, например «Весна в Фиальте», Ultima Thule, «Знаки и знамения», которые по многу раз разбирались, а есть те, к которым они обращаются крайне редко, эпизодически, и о них написано мало. Кроме того, недостаточно изучен вопрос влияния Набокова на западную и русскую литературу. А эта проблема является крайне важной. Набоков многому научил, например, американских писателей. Его приёмы использовали Джон Барт, Джером Дэвид Сэлинджер, Джон Апдайк, Томас Пинчон и многие другие. В русской литературе среди тех, кто разрабатывает его поэтику, я назвал бы Сашу Соколова, Михаила Елизарова и Андрея Иванова. Здесь тоже есть отдельные интересные работы, но нет обобщающей монографии, позволяющей понять, чем в итоге Набоков актуален.
Одно из главных богатств музея – сохранившиеся интерьеры
– А насколько знакомо его творчество современному читателю? Можно ли сказать, что среди его произведений есть незаслуженно недооценённые, «непрочитанные»?
– Тут логичнее провести социологическое исследование или исследование продаж набоковских текстов. Вполне очевидно, что Набоков знаменит благодаря «Лолите». Самая широкая читательская аудитория, как правило, знакома только с этим романом, и этот роман является своего рода визитной карточкой Набокова для тех, кто приходит к нам в музей. Но в целом ситуация в набоковедении, которую я описал, вполне отражает и особенности читательского интереса. Внимание уделяется прежде всего крупной форме, таким романам, как «Машенька», «Дар», «Защита Лужина» «Приглашение на казнь». Чуть меньше внимания, как мне видится, наша отечественная аудитория уделяет «американским» романам Набокова, его новеллистике и его поэтическому наследию. Но откровенно непрочитанных или незаслуженно забытых произведений нет, разве что, может быть, его переводы Ромена Роллана и Льюиса Кэррола или его знаменитый комментарий к «Евгению Онегину».
– С тех пор как вы возглавили музей, вы начали заниматься творчеством Набокова профессионально, написали ряд статей о нём. Удалось ли вам заново открыть для себя что-то в его произведениях или биографии?
– Я, собственно, как и многие набоковеды, нашёл здесь свою нишу, которую несколько лет назад стал активно разрабатывать. Меня интересовало влияние на Набокова американского новеллиста Амброза Бирса, знаменитого своими рассказами о Гражданской войне. После Первой мировой войны, в 1920-е годы, Амброз Бирс вошёл в моду в Европе и США, и Набоков именно в это время его впервые прочитал. Видимо, особенное впечатление на Набокова произвёл известный рассказ Бирса «Случай на мосту через Совиный ручей», влияние которого отразилось на всём его творчестве, но прежде всего в рассказах «Катастрофа», «Пильграм», «Совершенство», где Набоков заимствует у Бирса приём ложного сюжетного хода, а также некоторую образность, которая в рассказах Набокова организуется в узоры, в некие внутренние сюжетные линии. Я об этом написал четыре довольно объёмные статьи, в которых подробно разбираю названные выше набоковские рассказы. Кроме того, буквально на днях мы с моим коллегой Фёдором Никитичем Двинятиным завершили работу над очень большой статьёй, посвящённой сопоставлению Набокова и Джеймса Джойса. Набоков, как известно, восхищался Джойсом, посвятил главному роману Джойса «Улисс» цикл лекций. А Джойс однажды присутствовал на публичной лекции Набокова. В принципе тема «Джойс и Набоков» в целом разработана и исхожена, но нам удалось найти некоторый новый ракурс. И в перспективе я собираюсь посвятить часть своей научной жизни исследованиям литературных связей Набокова и его влияния на современную русскую прозу. Мне это интересно не только с исследовательской точки зрения, но и как писателю, ведь я принадлежу современному российскому литературному процессу.