На рубежах рассвета

Юрий Кублановский. Избранное. – М.: Эксмо, 2024. – 336 с. – 1000 экз.

Взяв в руки изящный и вместе с тем необыкновенно плотный сборник (две с половиной сотни стихов!), я сразу же потянулся к полке за первым изданием форматно похожего «Избранного» с чёрно-белым фотопортретом Юрия Кублановского работы вдохновенного фотомастера Виктора Баженова, который умел сохранять в своём искусстве отсвет души запечатленного героя. Та книжка – тоже умещающаяся в ладони – вышла в 2006 м.

Я её и по сей день люблю, она издавна значится у меня, как «походная».

…На днях напоминаю поэту о прежнем «Избранном», предшествующем нынешнему, и он мгновенно спрашивает: «А что Баженов?» Вот узнал сейчас: увы, в мае прошлого года Виктора Петровича не стало... Светлая память.

Нынешний сборник, между первым и последним стихотворениями которого пролегает более полувека, не содержит фотографий автора.

Между тем «фасад» издания для поэта, бывшего в юности живописцем и оставшегося таковым в стихах, – важен (Юрий Михайлович всегда следит за движением книги от рукописи до оригинал-макета с пристрастием ревнивого родителя, да и как же иначе?).

Смотрю на цветной фотоснимок: два лесных мира, отражённых в подёрнутой туманом водной глади (озеро или река). В угол кадра деликатно-контрастно заглядывают осенние ветки прибережного дерева да сохнущие травяные колосья. Тишина. Открываю и вхожу в эту, пусть и хорошо известную мне, но всегда хранящую пространство тайн и открытий, совсем не маркесовскую «осень патриарха».

И сразу попадаю в лирический этюд (так и называется – «На этюдах»).

Древнее древнего: 1969 год. Когда-то это стихотворение именовалось «Октябрь» и входило в самую первую из двадцати пяти книг автора: в небесно-синий томик опять же «Избранного», составленного Иосифом Бродским и выпущенного заокеанским Ardis’ом в далёком 1981 м. Именно эту книжицу и вытаскивали из упаковки с овсяными хлопьями брежневские жандармы, явившиеся в подмосковную Апрелевку, где поэт обретался с женой и маленьким сыном: с этого начался восьмичасовой обыск. А здесь –

Мог ли тогда «красивый двадцатидвухлетний» уроженец Рыбинска хоть в каком-нибудь сне предвидеть свой – как было сказано позднее в стихотворении «Для московских ребят…» – «таинственный путь»: со счастливо-мучительными вехами сам- и тамиздатства; с вынужденной, но плодотворной эмиграцией (книги «С последним солнцем», «Оттиск» и «Затмение»); с отягощённым обидной невостребованностью возвращением в отечество, проросшее новыми захватчиками 1990 х?

«…Полно, братья, ходить нам в товарищах и невидимках…» О да.

Мне, к счастью, не раз выпадало писать о поэзии Юрия Кублановского и о нём самом: и в «Литературной газете» к недавнему юбилею («Белый гвардеец», 2022), и не один раз в «Новом мире», и в журнале поэзии «Арион».

Помню, как я сооружал, волнуясь, послесловие к его пронзительному сборнику «Перекличка» (2010), а до того пособлял в составлении книги стихов и статей по случаю присуждения Ю.К. премии Александра Солженицына. Автор «Архипелага» тогда серьёзно хворал, и поэту не удалось получить знаковую награду из рук старшего друга, сомышленника и совопросника; к тому же Кублановского поставили в странную для его читателей «пару» к награждаемой одновременно с ним талантливой поэтессе-сверстнице, отвечающей за несколько иной творческий космос. Ну, как если бы разделили медаль между многоборцем и шахматисткой. Теперь всё – в истории литературы.

Нынешнее «Избранное», в отличие от двух предыдущих, Кублановский складывал сам.

Для давних его ценителей проговорюсь с оглядом: получилось столь же многослойно, исповедально и в высшем смысле «отчётно», как когда-то в собранном им – на тот момент самом полном – собрании стихотворений под названием «Дольше календаря» (2005).

…Если читать книгу медленно, следить не отрываясь за порой удивляющим своей откровенностью и несовременным простодушием героем; довериться ему, такому порывисто-сентиментальному (в начале) и устало-заматеревшему, но не растерявшему импульсивной чистоты (в конце), – читательский труд вознаградится щедрой россыпью впечатлений и разнообразных переживаний. Ибо чего и кого здесь только не найдёшь!

О новой организации современной поэтической речи и бесконечном расширении словаря поэта – словом, о самом письме, так ценимом тем же Бродским, и не говорю.

Но вот, кажется, он всё и описал. Пережил и зафиксировал, мнится, все возможные душевные повороты. Изумился, раскаялся, восторжествовал. Протянул руку собратьям – по обе стороны света. Предостерёг. Оплакал. Вспомнил. И не найти, похоже, российского угла или простора, не преображённого его строчками. А финала – нет, да и не может быть, пока над седой уже головой ежегодно нарождается Тот, кому и приносятся, по сути, эти регулярные чёрно-белые столбцы… Мои впечатления неизменны: тайна и чудо.

Завершающее нынешнюю книгу стихотворение называется «Первая строчка». Дата под ним – прошлогодняя, напишу её не цифрами, но словами: две тысячи двадцать третий.

Закрывая «Избранное», я подумал о тех, кто снова и снова доверится поэту и, вослед чтению, неизбежно двинется к своим делам, сохранив благодарно-памятное послевкусие от продолжающегося путешествия по этой удивительной «линии судьбы». Оно того стоит: а что ещё, если не настоящая лирика, может помочь уберечь – вослед сокрушительной молитве – читательскую душу от безблагодатной «цивилизации», в которой нет места заучиванию наизусть любимых строк, всплывающих в памяти посреди дня: будь то мысль о любимой женщине или об отроческом доме; тоска-печаль по братской дружбе и сыновье тяготение к Господу, к Его целебным покровам...

И, конечно, я по-доброму завидую тем, для кого встреча с беззащитно-распахнутым и сокровенно-лирическим космосом Юрия Кублановского (на фото) окажется открытием и щедрым подарком для души. Что ж, как сказано в Псалтири: «В долготу дний».

Павел Крючков, Переделкино