Матвей Раздельный
Родился в 1994 году во Владимире. Поэт, прозаик, публицист и литературный критик. Окончил с красным дипломом Владимирский авиамеханический колледж. Служил в Российской армии (2014–2015): Ракетные войска стратегического назначения и Воздушно-космические силы РФ. Публиковался в журналах, газетах и интернет-изданиях: «Дружба народов», «Огни Кузбасса», «Литературная газета», «Искра» (Эмира Кустурицы), «Культура», «Свободная Пресса», ИА Regnum, «Ваши Новости», Pechorin.net и др. Член Большого жюри литературной премии «Национальный бестселлер» (2022). Главный редактор медиапортала «МОСТ» (2022–2023). Куратор образовательно-просветительского проекта «Школа военкора» (2023–2024), Литературной мастерской Захара Прилепина (с 2020). Один из авторов книг «Дорога на Светлояр», «Мастерская «Забайкалье» и «Честь наивысшая – носить русский мундир!». В конце 2024 – начале 2025 г. – участник СВО на Украине в составе добровольческого подразделения «Родня» (позывной Критик).
* * *
В Донецк приезжают люди не с именами,
а с позывными – магическими словами:
подчас неожиданными заглавиями души.
Пишу тебе не впервые. И ты пиши.
В благословенный край, где тяжело без укрытий,
я прибыл не критиковать, но назвался – Критик
(так местный боец ещё полгода назад
меня окрестил – пацака из «Кин-дза-дза!»).
Не скрою, сменить авторучку на автомат (а
всё ж было наоборот у писателя Залка Мате) –
задача не из простых. Но если её не решить,
я вряд ли сумею дальше/спокойно/жить.
Гайдук (как Котовский, но не Последний) учит
сражаться за Новороссию с заокеанским дуче
трофейным ли пулемётом, советским ли РПГ-7.
Мне хочется в совершенстве овладеть всем.
А ты, большеглазая, летай Пёрышком по России,
по которой я перекатывался не всегда красиво.
Шли вести, Анфельция, донецкая Фея Драже,
окопной свечой согревая в пустом блиндаже.
* * *
Я прошёл полигон, который не все проходят.
О его окончании думаешь: «Хоть бы, хоть бы!» –
приезжая в Страну Терриконию ставить на кон
жизнь, изогнутую вопросительным знаком.
Я стрелял по бочкам и шинам, по гильзам ползал.
Тридцать лет – как болезный,
так и полезный возраст:
кто-то лезет в петлю, а я мастерю «нахалки» –
хохотушкам хохлатым взрывчатые подарки.
Ты прислала мне шарф,
самый тёплый на целом свете,
ледяным ноябрём сообщивший:
«Donbass lives matter1».
Я укутал им горло, в котором слова таятся,
что нет уз святее любви...
Товарищества и братства.
____________________
1 С англ. – «Жизни Донбасса имеют значение».
* * *
Мне б написать о Тёркине Василии,
ушедшем воевать за Новороссию,
пока ты в субтропической Бразилии
(куда тебя разведчицей забросили
узнать о вкусе яблока сметанного
и суринамской вишни – только с дерева).
А ты уже летишь над океаном. Но
ещё не создан «Тёркин под Авдеевкой».
Ты снова дома, а мои товарищи
на боевое дружно отправляются.
Их сменщики – Островский одобряюще
глядит – в учебной «Стали»2 закаляются.
А мы уйдём с Василием (Шах) Тёркиным,
женатом на, представь, шахтёрской дочери.
На Новый год салат, салют и ёлку нам
сухпай заменит, может быть, и очередь
из автомата – в лесополке выжженной:
так представляют фронт кинолюбители.
А может, в январе мы скажем: «Выжили»,
и нас причислят к лику победителей.
____________
2 Учебный центр специального назначения «Сталь» – профессиональный центр подготовки бойцов для выполнения различных задач фронта. «Сталь» была создана правительством Нижегородской области и штабом Захара Прилепина в сентябре 2023 года.
* * *
Я украду мелодику стиха.
«Тиха украинская ночь», тиха.
Но все слагать, как ты, вдруг захотели.
Я украду, не потому что вор.
Я подпишу (бес)смертный приговор
напрасно добивающимся цели.
Твоих стихов вовек не повторить,
тебя Господь назначил говорить,
используя межстрочное пространство.
К тебе не липнет уличная грязь,
когда ты от Матроны, помолясь,
выходишь толковать о христианстве.
Ты разглядела на войне любовь.
Среди родных, «нечуждых им гробов»,
среди прилётов, ДРГ3 и «птичек».
Ты создала лирический кевлар –
спектакль, включённый, «вишь», в репертуар
театров одинаково столичных
и тех, «военных действий» что зовут.
Меня, пожалуй, больше не убьют,
но не скажу того же о ребятах,
с которыми в божественном краю
стоял в одношереножном строю
ещё вчера, а кажется – когда-то.
Клянусь «при светлом празднике весны»,
«на волю птичку выпуская», сны
меня преследуют о судьбах пехотинцев.
И я молюсь – о них и о тебе,
живущей в нескончаемой борьбе
первопроходцев/первопроходимцев.
____________
3 ДРГ – диверсионно-разведывательные группы.
* * *
Под подушкой письмо, пахнущее духами.
На рабочем столе женский автопортрет.
Меня окружают вещи, созданные руками,
которые целовать бы тысячу тысяч лет.
За окном трамвай с надписью «Я – Донецкий!»
дребезжит, зовёт приезжего: «Прокачу».
Почему я люблю так по-взрослому, так по-детски?
Мне б кричать об этом. Но я опять промолчу.
Допишу роман (а я не слоны слоняю).
Капель боцманских читателям пропишу.
Слёз над книгами давно уже не роняю.
Вдруг почивших авторов нечаянно рассмешу?
Я беру поэму, сложенную дончанкой,
и меж строчек вижу глаз её антрацит.
И дончанка подмигивает: «Не скучай-ка,
вспоминай про искусство, изученное Сунь-цзы».
«Беспилотник сбит» (новость в тг-канале).
«На балконе стоя, за бесом я наблюдал».
Те, кто искренне любит, не думают о финале.
Да и есть ли у настоящей любви финал?
* * *
На сцене, что знала водолазкинского «Лавра»,
донбасская скалолазка воспела век из кевлара.
Она, впрочем, не по скалам, а по «всего-то холмам»
взбиралась на литературный олимп. Слышь, мам?
Пока мама была жива, смотрела по телевизору
сериал, где Борман в исполнении Визбора
говорил: «В своё время мы подумаем и об этом»,
а потом переключала на передачу с донецким поэтом
по имени Анна – аналитическую передачу,
в которой политологи до сих пор обо всём судачат.
Мама говорила, что дончанка ей напоминает
учителя
советской школы, когда Бог был ещё расточителен
на талантливых небодержцев
из ленинской Атлантиды,
когда люди в театрах знакомились, а не в «Тиндере».
И я собирал стихи Анны, как Горький – нэцкэ,
а затем началась СВО, и я сам оказался в Донецке
без оружия, но с блокнотом и ручкой в кармане.
Из «подростковья» и дальнего подмосковья, мама,
я приехал на малую родину
этой «женщины в платье
с кевларовой арматурой» – к духовным братьям.
И, как полагается в бывшем Сталино, тотчас встретил
самых советских и русских людей на свете,
которые, много лет убиваемые, не умирали,
будто бы пригубив из чаши святого Грааля.
Покинув республику с мыслью:
«Вернусь без блокнота и ручки»,
я, отложив заработанные две получки,
ушёл отовсюду, где человечности не хватало.
И улетел вдруг в Читу. А там – Анна стихи читала,
с экрана сойдя с точёной фигурой и лисьим взглядом,
что излучал чистоту, а с её наряда
гордо смотрела Куба – ДНР времён Че Гевары.
Анна сшивала века –
золотой, Серебряный и кевларовый.
Слышь, мам? Я знаком с той дончанкой
из передачи.
Возможно, я даже в неё влюблён восторженно,
по-ребячьи.
И я точно влюблён в любимый ею Донецк,
куда уезжаю, в дорогу взяв меч-кладенец.