МАКСИМ БОГДАНОВИЧ – 120 
***
Увидел снова я селенья,
Где годы первые прошли:
Там стены мохом поросли,
А в окнах радуги свеченье.
Там всё в пыли. И стало мне
Так грустно, грустно в тишине.
Я в сад пошёл. Всё пусто, дико,
И всё травою поросло.
Того, что раньше, нет – ушло.
И только надпись «Вероника»
На липе врезана в коре, –
Сказала мне о той поре.
Расти и укрепляйся, древо,
Как монумент живой, вставай
И к небу надпись поднимай.
Словам недвижным нет предела:
Чем больше дней-ночей их слышит,
Тем имя милое всё выше.
***
Молодые года,
Молодые желанья!
И беда – не беда,
Лишь любви ожиданье.
Помнишь только красу,
Милый облик девичий,
Золотую косу,
Мир счастливых наитий.
Тёмный сад-виноград
В белом цвете вишнёвом.
Обжигающий взгляд,
Чувство, ставшее словом.
Будь же молод всегда,
Полон светлыми днями!
Пролетайте, года,
Золотыми огнями!
Триолет
Мне долгая разлука с Вами
Чернее Ваших чёрных кос.
Чего ж недобрый час принёс
Мне долгую разлуку с Вами?
Я побледнел от горьких слёз
И начал триолет словами:
Мне долгая разлука с Вами
Чернее Ваших чёрных кос.
***
Непогожий вечер. Друг мой,
всё из грусти?
Чтобы скорбь развеять, тихо запеваю:
– Ой, летели гуси из-под Белой Руси,
Всколотили воду тихому Дунаю.
Есть любовь, измена,
есть и расставанье.
Многое ещё нам жизнью не избыть…
Я пою всё громче о чужом страданье,
О любви… И в пенье грусти мне
не скрыть.
Зимой
Привет, морозный, звонкий вечер!
Привет, скрипучий, мягкий снег!
Метель не веет, стихнул ветер,
И волен лёгких санок бег.
Как привидения, берёзы
Под синевой ночной стоят.
И в небе звёзды от мороза
Похолодевшие дрожат.
А влажный месяц прямо в поле
Прозрачный, белый столб спустил
И ризой светлою раздолье
Снегов синеющих накрыл.
Взрывайте ж их санями, кони,
Звени бубенчиками, медь!
Боры и нивы – как в погоне,
И хочет кровь в груди кипеть.
Романс
Quand luira cette etoile, un jour,
La plus belle et la plus lointaine,
Dites-lui qu’elle eut mon amour,
O derniers de la race humaine.
Sully-Prudhomme
1* Когда заблестит эта звезда,
Самая чудесная, самая далёкая,
Скажите ей, что ей принадлежит моя любовь,
О, последние из человечьего рода.
Сюлли-Прюдом
Звёздно Венера взошла над землёю,
Светлую память с собой привела…
Помнишь, когда повстречался с тобою,
Звёздно Венера взошла.
С этой поры начал я дожидаться
Неба ночного… Венеру искал…
Тихой любовью к тебе возвращаться
С этой поры я и стал.
Но расставаться нам час наступает;
Видно, уж доля такая у нас.
Крепко любил я тебя, дорогая,
Но расставаться нам час.
Буду в далёком краю вновь томиться,
В сердце любовь я свою затаю,
Каждою ночкой на небо дивиться
Буду в далёком краю.
Сияние луны
Душа твоя – рисунок артистичный:
Под лютней звон, красивых масок рой
Танцует там, одевшись непривычно
В надежде скрыть
печальный свой настрой.
На тихий лад все лютни петь умеют
Про жизни мир и светлую любовь,
Но веры в счастье пенье не имеет,
И с ясным светом слиты крики слов.
Под светом лунным,
что себя не прячет,
От чьих-то чар так просто
птицам спать.
И струи лёгкие в чуть слышном плаче
Меж мраморов пытаются мерцать.
Исполненное обещание
Сквозь радостный, залитый светом бор
Проходит насыпь…
Тени листьев чутки…
Как ровно рельсы, будто на рисунке,
Легли здесь вдоль! Как ярко семафор
Стеклом зелёным вновь горит от солнца!
Как телеграфные столбы гудят!
Смотри – дрозды на проводе сидят,
А провод ярче самого червонца!
И вот мохнатой лапой машет здесь,
Ломая ветви, к нам выходит чинно
Из-за кустов, где светится малина,
Весь тёмно-бурый молодой медведь.
Он воздух нюхает,
беспечно даль вбирает
Ленивыми глазами, будто спит,
И гул расслышав, на него глядит
И как-то удивлённо замирает…
Чуть слышно рельсы чуткие дрожат.
С весёлым шумом вновь в бору зелёном
Несутся за вагонами вагоны.
Шипит машина, искорки блестят.
Дым белый в гору тянется струёю,
От солнца рассиялись сталь и медь.
Смеются люди в окнах… А медведь
Стоит и слышит крик мой:
«Стих – за мною!»
Слуцкие ткачихи
(последняя авторская редакция)
Не видеть им родимой хаты,
Не слышать деток голоса.
Они на панский двор здесь взяты
Ткать золотые пояса.
Минуты – долгими часами,
О счастье позабыты сны.
Свои струящиеся ткани
На лад персидский ткут они.
А за стеной – пути и в поле.
В окно черёмуха видна.
И мысли тянутся невольно
Туда, где цветенью – весна.
Там всё так весело, красиво,
Там серебристы ручейки.
В зелёных волнах рожь спесива
И расцветают васильки.
Там гордый бор шумит сурово…
Ты ткёшь, безвольная рука,
Взамен персидского узора
Цветок отчизны василька.
***
De la musique avant toute chose.
P. Verlaine
2* Музыка прежде всего. П. Верлен
По-над белым пухом вишен,
Будто синий огонёк,
Бьётся, вьётся быстрый, лёгкий,
Синекрылый мотылёк.
А вокруг него и воздух
В струнах солнца золотых, –
Он с дрожащими крылами
И звонит чуть слышно в них.
Здесь волною льётся песня –
Тихий, ясный гимн весне.
Может, сердце напевает,
Навевает это мне?
Или всё же ветер звонкий
В тонких травах шелестит?
Или так сухой, высокий,
У реки камыш шумит?
Не понять того, наверно,
Не разведать, не узнать:
Не дают мне думать звуки,
Что летят, дрожат, звенят.
Песня рвётся, песня льётся
На раздольный, вольный свет.
Только кто её услышит?
Разве только сам поэт.
Сонет
Посвящаю А. Погодину
Un sonnet sans defaut vaut
seul un long poeme.
Boileau
3* Безукоризненный сонет
один стоит целой поэмы.
Буало
Среди песков Египетской земли,
Над волнами синеющего Нила,
Уж сколько тысяч лет стоит могила:
В горшке семян лишь горстку
там нашли.
Хоть зёрнышки засохшие в пыли,
Но всё-таки их жизненная сила
Вдруг пробудилась и заколосилась
Порой весенней в солнечной дали.
О, край родной, вот символ
твой природный!
Очнулся наконец-то дух народный.
Я верю, что бесплодно не уснёт.
Вперёд рванётся, мудро просочится,
Как тот родник, что глубину пробьёт,
Чтоб мощно на просторе проявиться.
Погоня
Только сердцем тревожным почую
За отчизну родимую страх, –
Вспомню Острую Арку святую,
Ратоборцев на грозных конях.
В белой пене проносятся кони –
Рвутся, вьются и трудно хрипят…
Стародавней Литовской Погони
Не разбить, не сдержать, не унять.
В неоглядную даль вы летите,
А за вами, пред вами – года.
Вы за кем так в погоню спешите?
Где пути ваши, где и куда?
Иль они, Беларусь, мчат, скликаясь,
За детьми за твоими вослед,
Что забыли тебя, отрекаясь,
И продали иль отдали в плен?
В их сердца бейте, бейте мечами,
Чужаками не дайте им быть!
Пусть узнают, как сердце ночами
О родимой сторонке болит…
Мать родимая, Мати-Краина!
4* Краина – страна (бел.).
Не уймётся такая вот боль…
Ты прости. Ты прими всё же сына –
Умереть за Тебя лишь позволь!..
Всё летят, всё летят эти кони
И серебряной сбруей гремят…
Стародавней Литовской Погони
Не разбить, не сдержать, не унять.
***
Когда смотрел на солнце я,
Мне солнце ослепило очи.
Но что мне темень вечной ночи,
Когда смотрел на солнце я?!
Пусть надо мною все хохочут,
Но вот им отповедь моя:
Когда смотрел на солнце я,
Мне солнце ослепило очи.
***
В жизни нашей немало дорог,
А ведут они все до могилы.
Но без ясных надежд, без тревог,
Загубив и последние силы.
Мы сойдёмся, мы встретимся там
И самих себя спросим там честно –
Для чего по далёким путям
Одиноко шли в край неизвестный?
И зачем торопились мы так,
Напрягая все лучшие силы,
Если тихо ползущий червяк
Всё ж догнал нас у самой могилы?
***
В стране пресветлой, где умираю,
Здесь, в белом доме у синей бухты,
Не одинок я, ведь книгу маю,
5* маю – имею (бел.).
Что из печатни Мартина Кухты.
Певцу
Знай же, брат молодой,
что в груди у людей
И сердца будто тоже из камня.
Слабый стих, как всегда,
разобьётся о них,
Не разбудит святого желанья.
Нам из стали ковать и закаливать стих,
Обрабатывать с гордым уменьем.
Лишь ударишь ты им, – он, как звон,
зазвенит,
Искры брызнут из хладных каменьев.
Перевод