Валерий Хотлин
Прозаик, поэт, драматург. Родился в 1951 году. Член Союза российских писателей, Союза театральных деятелей России, член Клуба писателей Кавказа, заслуженный работник культуры Калмыкии, лауреат литературной премии им. А.П. Чехова. Автор книг «Осколки», «Я – сын России!..».
Исход
Бабушке моей и Эрнсту Неизвестному посвящается
Сорок третий, декабрь, и давно уж война
Гонит в логово бешеных немцев.
А калмыков в Сибирь отправляет страна,
Спецназвание: «переселенцы».
Ярость тысячи глаз, вопрошает народ:
По какому, какому же праву?
А в ответ только ветер позёмку несёт,
Да скотина бредёт за составом.
В опустевших дворах вой бездомных собак,
Их пристрелят: станут как волки.
Впереди неизвестности каменный мрак,
Комендант, лагеря, самоволки.
Их на станциях встретит молчаливый конвой,
«Людоедов», «изменников» этих,
Хмурый предсельсовета поведёт на постой,
А изменники – бабы да дети.
Да ещё старики,
Те, что вынесли путь, не замёрзли
в холодных вагонах,
Да войны инвалиды – фронтовики
Без погон, в гимнастёрках зелёных.
Безымянных могил не считали тогда
И поминок в пути не справляли,
Их сегодня считают, стучат поезда
Транссибирской стальной магистрали.
Стук замёрзших сердец
В холодной теплушке.
В горячке, в бреду мой юный отец
На единственной их подушке.
По бабушкиной щеке катится слеза:
Её сын – мой отец бредит,
С губ молитва, и молят бога глаза,
Но колёса стучат: «Не доедет».
Слезу, катившуюся по бабушкиному лицу,
Увидел всё-таки Бог,
Не дал умереть моему отцу
И рожденье моё предрёк.
Я с Родины еду в генах отца
Без сознанья, в бреду, с криком,
Чтоб на братьев своих непохожим с лица
Уродиться от русской калмыком,
Я сегодня пойду на известный курган
Помолиться и вспомнить дорогу.
Господин Неизвестный, я Ваш верный слуга,
А Вы там, высоко, рядом с Богом.
Так смогли Вы проникнуться болью чужой,
Не могу передать словами,
Что мне кажется. Вы уж простите, родной,
Что Вы ехали в ссылку с нами.
В Широклаге, землю терзая киркой,
Разве Вы не стояли рядом
С тем калмыком, покрывшимся сединой,
Но не сдавшимся под Сталинградом.
Да, конечно, Вы были с нами тогда,
С нами вместе, о чём говорить,
А иначе бы Вам никогда, никогда
Этот памятник не сотворить.
Но в один Ваш секрет я проникнуть не смог,
Как ни думал, как ни гадал.
Каким образом боль и печаль тех дорог
Переплавить смогли Вы в металл?
В моём сердце бабушки жалость –
Она, плача, за сына просит,
А сама в Сибири осталась
На печальном холодном погосте.
Ваша светлость, Светлая Память.
Вы недаром даны творцом,
Это было, конечно, не с нами, –
С нашим дедом, с нашим отцом.
Но когда, обласканный Богом,
Я начну забывать беду, –
Помолиться и вспомнить дорогу
Я детей на курган приведу
Конь мой и моего деда
Вороной у меня был в детстве.Мне о нём рассказывал дед.
Я мечтал о нём, как о наследстве,
А сейчас его нет.
Я бессмертными их считал,
Деда и своего иноходца,
И, взнуздав вороного, во сне скакал
По степи, догоняя солнце.
Мы прожили в Сибири тринадцать лет,
Иноходец нас не дождался,
Они умерли оба – и конь, и дед,
Я один из троих остался.
Но мой милый скакун
В небесах верен мне,
И лишь только усну –
Под окном бьёт копытом.
Нет, не зря я скакал по ночам на коне,
Наша дружба им не забыта.
Я к нему выхожу и хлебом кормлю,
И летим мы в обнимку к деду.
Я сейчас расскажу,
Как его я люблю,
И о бедах своих поведаю.
Я считал вас бессмертными – конь и дед.
Слов стеснялся и нежных ласк,
Вы побудьте со мной ещё
несколько лет,
Мне так плохо нынче без вас.