Лёгкие деньги
Нет, я не обольщался, когда писал в те годы о криминогенной ситуации в Скопине. Не ждал триумфального «принятия мер» – в конце 90-х выступления прессы местные власти уже (как, впрочем, и сейчас) старались словно бы не замечать. И всё-таки, казалось мне, должны же они встревожиться, прочитав, – я ведь рассказал историю, в которой стражи порядка фактически подтолкнули ни в чём не повинного парня к самоубийству. А заодно привёл факты негодной работы милиции, погрязшей в корысти и беззаконии.
Не встревожились. Отделались коротким сообщением о том, что начальник милиции В.М. Кузнецов «предупреждён о неполном служебном соответствии». Всего лишь! И ситуация продолжала развиваться по криминогенному сценарию.
А догнало меня эхо скопинской жизни в московской клинике. В палате на трёх человек. В ней, как, наверное, в каждой мужской компании, в промежутках между визитами лечащего врача, шли своего рода парламентские дебаты. О всеобщем взяточничестве. О непрекращающейся стрельбе по бизнесменам. О новом российском капитализме, про который один из моих сопалатников, плечистый водитель грузовика, недоучившийся в Бауманском («Семью надо было кормить»), сказал, ворочаясь на визгливо-скрипучей койке:
– Да разве ж это капитализм? Настоящий капитализм – это когда экономика свободная. А у нас разве есть конкуренция? Вон малый бизнес душат все, у кого хоть какая-то власть!..
Другой сопалатник (назову его здесь Василием Рудаковым), молодой менеджер (28 лет), не выпускавший из рук новенький, светящийся голубым экраном айпад, позволявший с раннего утра и до поздней ночи «сидеть в интернете», переписываясь с нужными людьми, откликнулся со своей койки, не переставая перебегать пальцами по клавиатуре:
– Какая может быть конкуренция, когда даже нет нормальной прозрачности?! Ведь почти каждое предприятие выдаёт своим работникам «серые зарплаты». Или расплачивается продукцией. Вот, например, у нас в Скопине…
И стал рассказывать, как руководители Скопинского автоагрегатного завода, выпускающего амортизаторы для «Жигулей», доплачивают рабочим, получающим гроши, неучтённой продукцией. И те продают полученные вместо зарплаты амортизаторы скупщикам. Тоже за гроши. А вот скупщики эту необходимую деталь, часто выходящую из строя (её в просторечии именуют – «мосол»), вывозят из Скопина в близлежащие города, завышая цену в десятки раз. Эти псевдопредприниматели (их там называют «мосольщиками») наживают капиталы, строят коттеджи, покупают иномарки.
Оказалось: Василий, работающий сейчас в Москве, сам родом из Скопина, там живут его родители, там он учился в школе, ходил на занятия секции самбо. И везде – в автобусе, маршрутке, в магазинной очереди – каждый день слышал: опять стреляли… До сих пор, спустя годы, приезжая домой, он первым делом узнаёт криминальные новости.
– А что с амортизаторами? – спрашиваю. – Прекратился «бизнес»?
– Ничего подобного! Я у своего автомобиля недавно менял две передние стойки, заплатил перекупщику тысячу шестьсот шестьдесят рублей. А три года назад менял две задние, они тогда обошлись дешевле – всего за восемьсот рублей.
«Бизнес» продолжается...
Пропавшие вещдоки
В Скопин я приехал в конце 90-х во второй половине дня (на рейсовом автобусе – пять часов езды). Нашёл среди двухэтажных особнячков купеческого вида городскую гостиницу, совершенно безлюдную, и первое, что я услышал от пристально смотревшей на меня администраторши, был вопрос: «Вы надолго к нам?» С добавлением (голос понижен): «Вы уж тут поосторожнее, неспокойно у нас». Этот вопрос с предостережением я потом слышал везде – в милиции, городском суде, в прокуратуре.…Письмо, которое привело меня в Скопин, написала Н.А. Полякова, работница бухгалтерии небольшого предприятия. «…Я мать троих детей, – рассказывала Нина Алексеевна. – Их отец умер больше десяти лет назад. Дочка – школьница, а у старшего сына – язва желудка, он без конца болеет, словом – инвалид. Надежда нашей семьи – мой средний сын Саша. Ему было 22 года, он видел, как я бьюсь изо всех сил, пытаясь их прокормить, и попробовал вытащить семью из нужды. Назанимал у соседей большую сумму, я тоже всех знакомых обошла, выпросила в долг. И купил он с рук 79 амортизаторов для «Жигулей», ими здесь завод расплачивается с рабочими. Хотел продать с выгодой в Москве, да на выезде из Скопина грузовик остановила милиция. Амортизаторы забрали, Сашу задержали будто бы «за незаконное предпринимательство», хотя здесь большинство только этим и занимается. Правда, те, кто опытнее, запасаются какими-то справками, что, мол, амортизаторы куплены, а Саша такой справкой не запасся. И ему милиционеры, посмеиваясь, сказали: «А вдруг ты их украл?»
...Его продержали в милиции недолго – сутки. Пригрозили судом и отпустили. Но амортизаторы, стоившие огромную – для постоянно нуждающейся его семьи – сумму, не отдали. «Это вещдоки, они должны быть до суда у нас», – объяснили. Но никакой повестки в суд так и не пришло, да и не могло прийти, ведь для незаконного предпринимательства нужен хотя бы один факт продажи. И кражу милиция не смогла установить, потому что её не было.
А неудачливый предприниматель Саша («Он такой впечатлительный!» – писала Нина Алексеевна) тем временем метался. Приходил в милицию, просил отдать амортизаторы – его прогоняли: «Скажи спасибо, что не посадили». Ему совестно было смотреть в глаза соседям, которым обещал вернуть деньги. Но мучительнее всего были встречи с девушкой, на которой собирался жениться. Мало того что из бедной семьи, да ещё вот так опростоволосился.
Эта мука продолжалась целый месяц, и он не выдержал. Однажды утром его обнаружили висящим на нижней ветке дерева, возле дома его невесты. Орудием самоубийства оказался собственный ремень. В кармане брюк обнаружили записку: «Я, Александр Поляков, делаю это в твёрдой памяти. Нет другого выхода. Мама и все – простите…» Следующие строчки были обращением к невесте: «Ты молодая, красивая, ещё выйдешь замуж…»
После его похорон Нина Алексеевна, убедившись, что слезами горе не избыть, а громадный долг возвращать надо, обратилась в суд с иском к милиции, требуя вернуть амортизаторы или деньги за них. Перед этим она побывала в прокуратуре, где ей объяснили: следственные действия показали, что её сын амортизаторы не крал, и потому уголовное дело, поспешно возбуждённое милицией, закрыто. И суд, рассмотрев иск Поляковой к горрайотделу милиции, принял решение: вернуть ей 79 амортизаторов или их стоимость – 14 миллионов 470 тысяч 272 рубля. Такие (до дефолта) тогда были деньги.
С этим решением Н.А. Полякова пришла к начальнику милиции В.М. Кузнецову. Тот просветил её: «Мы бюджетная организация, деньги приходят только на зарплату». – «Тогда отдайте амортизаторы». – «Их у меня нет», – ответил Виктор Михайлович. Куда они делись, не объяснил. Лишь сердито добавил: «Мне не на что кабинет отремонтировать, а вы денег просите».
–…Но вот он уже и кабинет отремонтировал, и мебель новую завёз, – писала Полякова во все инстанции, – а денег так и не отдал, хотя прошёл год, как судебное решение вошло в законную силу.
Вертящееся кресло
Глядя на меня с презрительным прищуром, он объяснил: не возвращают Поляковой ни амортизаторы, ни деньги, потому что ни того, ни другого у них нет. Зато есть железное правило: сдавать конфискованные амортизаторы, именуемые дотошными юристами «вещдоками», на завод, откуда они предположительно украдены. Завод в ответ «благодарит» милицию за труды, выплачивая ей 30% их стоимости. Эти деньги идут на «социальное развитие». Милиция покупает автомобили. Оборудует тир. Ремонтирует кабинет начальника. Ну и – так далее.
Между тем, как я выяснил, из Скопинского районного суда в милицию обращаются: «Прекратите незаконную сдачу вещдоков на завод!» Нет, не прекращают. Суд жалуется на самоуправство милиции в прокуратуру и в областное УВД, обвиняет милицию (цитирую) «в злоупотреблениях и хищениях», которые стали «системой и нормой поведения». Эта «норма» обнажилась особенно выразительно на суде, который оправдал жителя Скопина Ов-ва С.Е., привлечённого к уголовной ответственности якобы за хищения заводских амортизаторов. Выяснилось: он их купил. Но выяснилось и другое: когда стражи порядка производили у него обыск, то попутно с амортизаторами прихватили автомагнитолу «Пионер», магнитофон «Романтик», водяной насос «Малыш», флягу с мёдом и два золотых кольца. Не указав всё это в протоколе обыска. Этот факт «всплыл» на суде. А сколько их, таких грабительских набегов, осталось в тени?
После оправдательного приговора Ов-ву С.Е. Скопинский райсуд отправил в областные рязанские инстанции определение: «Суд считает необходимым возбудить по указанным фактам уголовное дело». Не возбудили. Оперативники, производившие «изъятие вещдоков» у Ов-ва, продолжают свою кропотливую работу.
Разговор мой с начальником милиции тогда завершился неожиданно. Виктор Михайлович отвечал на мои вопросы, досадливо скрипя вертящимся креслом, и вдруг, утратив терпение, буркнул по поводу выплаты денег Нине Алексеевне:
– Мы вот возьмём да и опротестуем в областном суде иск Поляковой. А не получится, тогда и выплатим... Может быть...
Я в тот момент просто не поверил своим ушам. Он решил вступить в судебную схватку с женщиной, потерявшей по вине милиции сына?!
Добрый Папа
Внедрять свою опеку Кузины стали по известной схеме: «плохой – хороший бандит». Сын с такими же, как и он, крепкими парнями приезжал к мастерской «мосольщика», собирающего из унесённых с завода деталей амортизаторы, или к недавно возникшему ларьку. Предлагал внести взнос – за охрану. Цифра ошеломляла. Владелец в панике отказывался. Его били – до крови. Обещали – мы ещё приедем! А после их отъезда появлялся Папа-Кузин. Улыбчивый. Вежливый. Извинялся за сына: «Он у меня с детства вспыльчивый». Обещал всё уладить, но просил за хлопоты заплатить. Сумму называл вдвое меньшую. И все соглашались. В милицию идти никто не торопился, зная: те тоже могут обложить данью, какую требовал сын Кузина – Эдик.
Войдя во вкус, соратники Папы-Кузина решили поставить на колени и крупные предприятия. На агрегатном заводе им очень не понравился своей строптивостью заместитель директора по распространению Анатолий Сиваков. Как-то в его кабинет вошёл рослый молодой человек, ни слова не говоря, оборвал телефонный провод и аппаратом ударил по голове. А на следующий день в окно кабинета влетела бутылка с горючей смесью, загорелись шторы, пожар с трудом потушили. И Сиваков спешно уволился. Судьба сменившего его в этом кабинете человека оказалась трагической: он был так же неуступчив, на угрозы не поддавался и однажды – исчез. Бесследно! Его объявили в розыск. Не нашли до сих пор.
Затем на очереди оказался мясокомбинат, где директором была Любовь Кайдерова. Она мужественно отбила все наезды «опекунов», но последнего их визита не выдержала: как-то возвращаясь с работы, увидела свой дом в огне. Пожар не успели потушить, дом сгорел дотла. И Кайдерова уехала из Скопина, не сказав, куда.
А тем временем Папа-Кузин богател. В его собственности оказались акции некоторых успешно действующих предприятий. Но одно – «Скопинский палас» – ускользало из его цепких рук. А всё из-за упрямого владельца Михаила Полякова, сильно рассердившего Папу. И он дал команду руководителю своей охранной фирмы Анатолию Спорыкину устранить негодника. Спорыкин, бывший работник милиции, подошёл к заданию основательно: принял на работу молодого сотрудника Алексея Никулина. Убедился: самолюбив. Его страсть – автомобили. Очень хорошо! Однажды Спорыкин подвёл его к только что купленной иномарке, хлопнул дверцей: «Нравится? Дарю!» Но попросил отработать подарок. Снабдил фотографией Михаила Полякова, распорядком дня. Подсказал: владелец «Паласа» по вечерам бегает на пустом стадионе – такой фанат собственного здоровья.
В тот роковой вечер Поляков по дороге на стадион встретил приятеля, заядлого рыбака, он возвращался с уловом и зазвал Михаила к себе в гости. Молодой киллер Никулин об этом не знал. Он увидел в сумерках на стадионе бегающего по дорожке человека и, не разглядев как следует его лица, выстрелил. И только на следующий день узнал от своего начальника Спорыкина, что убил не того. Но – кого? Оказалось – одного из телохранителей самого Папы!.. Кузина таким – клокочущим от гнева! – ещё не видели… «Или ты в конце концов устранишь владельца «Паласа», или мы устраним тебя!» – было сказано Никулину.
И Никулин постарался. Он подстерёг жертву в подъезде, но промахнулся. Бежал за Михаилом Поляковым по ступенькам, догнал у чужой двери, снова выстрелил. Дверь открыла на шум какая-то старушка. Увидев лежащего, охнула. Никулин сделал ещё один – контрольный – выстрел, сказал оцепеневшей старушке: «Извините», и «бегом ушёл оттуда» – так он потом рассказывал об этом следователям.
Жизнь по кругу?
Жизнь горожан здесь почти два десятилетия делилась на две части: при дневном свете в Скопине работали все положенные учреждения, милиция разъезжала по улицам, суды судили, прокуратура принимала жалобщиков, предприятия выпускали свою продукцию. Но вот наступали сумерки, и те же улицы, предприятия, люди оказывались в безраздельной власти подручных Папы-Кузина. Упустив момент его «вхождения в силу», правоохранительные органы ничего теперь не могли с ним поделать – попытки хоть как-то его укоротить рассыпались сразу же. Потому что и его ограбленные жертвы, оставшиеся в живых, и случайные свидетели его преступлений, загипнотизированные кузинской угрозой смерти, отказывались от показаний.
Этот механизм бандитской самозащиты первым сломал киллер Алексей Никулин. Он понимал – за совершённые ошибки Кузин, никогда никого не прощающий, устранит и его. И пришёл к следователям каяться. Но осудили их всех (десять человек) только в 2005 году, так долго шло следствие. Вячеславу Кузину дали 13 лет лагерей строгого режима. Его сыну Эдуарду – 10. Остальным около этого. Только вот раскаявшемуся Никулину, погубившему двоих человек, – 16.
Долг милиции Н.А. Поляковой В.М. Кузнецов (предупреждённый о неполном служебном соответствии) всё-таки стал выплачивать. А затем, как мне сказали по телефону, уволился, переквалифицировавшись в заместителя директора керамического завода. Есть ли в его тамошнем кабинете любимое им вертящееся кресло, не знаю.
На этом бы и закончить, если бы не реплика моего сопалатника Рудакова из Скопина: «А Кузин-то две третьих срока уже отбыл и по условно-досрочному освободился. За хорошее поведение! В городе паника!..» Паника? Мне не верилось. Но заглянул на днях в интернет, на сайт «Скопин-Народ». А там открытое письмо президенту Путину. Вот лишь несколько строк:
«…Мы, жители города Скопина, обращаемся к Вам с последней надеждой… В нашем городе начался передел собственности… Это делается в интересах бывшего лидера ОПГ Кузина В.С. Он, недавно освободившись из заключения, часами просиживает в городской администрации, в кабинете главного юриста – у госпожи Немых… Возит её на своём автомобиле... И снова начались заказные убийства… По двум уже возбуждены уголовные дела… Были проведены обыски у Кузина и Немых… У Кузина (срок его условно-досрочного освобождения ещё не истёк) обнаружено два ящика патронов…»
…Я пытаюсь понять, уж не в летаргический ли сон погрузилась власть города Скопина? Или тот шок, который она пережила 15 лет назад, продолжается? И в состоянии сомнамбулизма эта анемичная власть обвивает свою шею всё той же смертельной петлёй?..
Петлёй беззакония...