Святослав Рыбас
Об этой истории предпочитают не говорить, хотя она объясняет, как начиналось разрушение Советского Союза. О ней поведал Владимир Глаголев, её участник, статью которого я опубликовал в журнале «Российский кто есть кто» (2005, № 6) «Афера с СОФЭ. История одной экономической дискуссии».
Недавно прочитал роман Анатолия Салуцкого «От войны до войны. Элита: измена в тылу» (М., 2023, «Наше завтра»), где эта история стала сюжетным стрежнем, вокруг которого выстроена семейная драма, конфликт отца (фронтовик, высокопоставленный сотрудник аппарата ЦК) и сына (член влиятельной группы сторонников перестройки).
Среди литературных персонажей Салуцкий дерзко помещает реальных исторических деятелей – Михаила Горбачёва, Александра Яковлева и Егора Лигачёва, главного редактора газеты «Московские новости» Егора Яковлева, главного редактора журнала «Плановое хозяйство» Владимира Глаголева, первого заместителя председателя КГБ Филиппа Бобкова. Этот ход, кроме острого читательского интереса, позволяет автору провести расследование причин «величайшей политической катастрофы ХХ века».
Итак, 1966 год. СССР после отставки Хрущёва возглавляют генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев и председатель Совета министров СССР Алексей Косыгин. За первым – мощный партийный аппарат, военно-промышленный комплекс и генералитет, за вторым – экономика. Темпы роста ВВП в два раза превышают американские.
Принципы планирования, принятые в начале индустриализации, исчерпали свой потенциал. Преобразования возглавил Косыгин. Многолетний председатель Госплана Н.К. Байбаков говорил о нём: «Это был самый добросовестный и эрудированный государственный деятель из всех, с кем мне довелось непосредственно работать».
Косыгинская реформа предполагала расширение прав предприятий, увеличение объёма средств, оставляемых в их распоряжении для развития производства и поощрения работников. При этом государство (!) сохраняло контроль за экономикой.
Глаголев (и Салуцкий) подчёркивают данный факт. В романе появляется фигура экономиста Василия Леонтьева, нобелевского лауреата, русского американца, который, кстати, регулировал по ленд-лизу в СССР самые важные поставки машин и оборудования, консультировал Ф. Рузвельта, создал метод математического определения межотраслевых балансов, создав систему «затраты-выпуск». Другими словами, Леонтьев был авторитетным американским «госплановцем», приезжал в Москву, советовал ни в коем случае не отказываться, а развивать советские традиции масштабного планирования, что впоследствии произошло в КНР.
А. Салуцкий: «С одобрения Косыгина Госплан приступил к разработке автоматизированной системы плановых расчётов (АСПР)». (Система разработки генеральных, пятилетних и годовых народнохозяйственных планов и контроля за их выполнением с применением экономико-математической модели и вычислительной техники с соответствующими технологией, организацией и кадрами.)
И здесь начинается скрытая борьба партийного аппарата с Косыгиным и реформой.
Руководство Центрального экономико-математического института (ЦЭМИ) выдвинуло идею создания Системы оптимального функционирования экономики (СОФЭ). Директор института академик Николай Федоренко и его заместитель (будущий наставник Гайдара и будущий академик) Станислав Шаталин, а вскоре и директор Института США и Канады Георгий Арбатов стали её активными пропагандистами.
Столкнулись взаимоисключающие идеи. В газете «Правда» (4.06.1973) была напечатана статья «Странная позиция» с критикой госплановского журнала «Плановое хозяйство», где главным редактором был Глаголев. В ней указывалось, что журнал «стремится опорочить творческий поиск советских учёных», «ставит под вопрос важные положения партийных документов», «обвиняет учёных, призывающих усилить внимание к прогнозированию». Если вспомнить роль «Правды» в СССР, то это была убийственная атака на Госплан, косыгинскую экономическую политику. После такого удара обычно следовали оргвыводы, увольнение главного редактора журнала и показательное покаяние критикуемых. Западные СМИ подхватили критику «Правды».
Но Байбаков вместо покаяния собрал коллегию Госплана, на которую пригласил всех участников полемики.
А. Салуцкий: «Та коллегия Госплана стала генеральным сражением между косыгинской реформой и СОФЭ, на котором решалась судьба СССР… СОФЭ делала крен в сторону прожектёрского прогнозирования, а госплановский журнал отстаивал долгосрочное отраслевое леонтьевское планирование».
Сторонники СОФЭ были повержены. Вскоре Глаголева наградили орденом «Знак Почёта», а редакцию журнала – орденом Трудового Красного Знамени. Закончился первый акт трагедии.
Второй акт совершился в течение 1967–1970 гг. А.Н. Косыгин, его союзники и сторонники были разгромлены партийным аппаратом.
В итоге АСПР и СОФЭ сошли с политической арены. В начале постсоветского периода, когда началась приватизация госсобственности, В. Леонтьев обращался к Б.Н. Ельцину с рекомендацией не раздавать бездумно остатки государственной экономики, а сохранить сильный госсектор. Леонтьеву не ответили.
Герой романа А. Салуцкого отмечает: «Набиравший ход советский экспресс пустили по тупиковому пути… «Волшебные», саморегуляторные свойства СОФЭ в переводе на язык Гайдара, это же и есть «рука Адама Смита», невидимая рука рынка, которая автоматом гарантирует изобилие».
Сам же Глаголев уточняет: «А чтобы расставить точки над i, напомню: именно перечисленные деятели впоследствии стали научными пособниками Горбачёва и Яковлева, идеологами разрушения советской экономики. Эти же люди через гайдаровские реформы сбросили страну в дикий рынок. Я был непосредственным участником драматической борьбы в экономической науке, печальным итогом которой стало скольжение страны к застою».
Добавим к этому признание генерала Ф.Д. Бобкова, которое привёл А. Салуцкий: «КГБ не занимался экономическими вопросами».
Итак, роман, сочетающий беллетристику, политический и экономический анализ, был прочитан с неослабевающим интересом. Он мог бы стать захватывающим телесериалом о нашем недавнем прошлом («экономическим Штирлицем»), которое до сих пор не осмысленно. Анатолий Салуцкий со своей задачей справился отлично.