На пепелище. Советское послевоенное кино. 1945–1953 гг.: Документы и свидетельства. / Авт.-сост. В.И. Фомин. – М.: Канон+ РООИ «Реабилитация», 2024. – Кн. 1. – 700 с.: ил. – 1000 экз.
Этот фолиант уникальный. Автор-составитель – выдающийся киновед, доктор искусствоведения Валерий Фомин в первом томе собрал реальные документы 1945–1953 гг. – директивы, приказы, стенограммы заседаний Министерства кинематографии СССР и других партийных и государственных инстанций. Их дополняют воспоминания, письма, дневниковые записи ведущих мастеров советского кино, что придаёт строгому научному документальному исследованию живость и эмоциональность. И перед читателем предстаёт правдивая картина героического и трагического для кинопроизводства времени в драматический период «малокартинья».
Представляем вниманию читателей «ЛГ» один из самых ярких документов этой удивительной книги.
Беседа И.В. Сталина, А.А. Жданова и В.М. Моло¬това с Сергеем Эйзенштейном и Николаем Черкасовым по поводу фильма «Иван Грозный» состоялась 26 февраля 1947 г. По просьбе тогдашнего министра кинематографии Ивана Большакова запись беседы была сделана со слов Эйзенштейна и Черкасова.
«В 10 часов 50 минут пришли в приёмную. Ровно в 11 часов вышел Поскрёбышев проводить нас в кабинет.
В глубине кабинета – Сталин, Молотов, Жданов. Входим, здороваемся, садимся за стол.
Сталин. Вы писали письмо. Немножко задержался ответ. Встречаемся с запозданием. Думал ответить письменно, но решил, что лучше поговорить. Так как я очень занят, нет времени, – решил, с большим опозданием, встретиться здесь… Получил я ваше письмо в ноябре месяце.
Жданов. Вы ещё в Сочи его получили.
Сталин. Да, да. В Сочи. Что вы думаете делать с картиной? Мы говорим о том, что мы разрезали вторую серию на две части, отчего Ливонский поход не попал в эту картину и получилась диспропорция между отдельными её частями, и исправлять картину нужно в том смысле, что сократить часть заснятого материала и доснять в основном Ливонский поход.
<…> Вы историю изучали?
Эйзенштейн. Более или менее…
Сталин. Более или менее?.. Я тоже немножко знаком с историей. У вас неправильно показана опричнина. Опричнина – это королевское войско. В отличие от феодальной армии, которая могла в любой момент сворачивать свои знамёна и уходить с войны, – образовалась регулярная армия, прогрессивная армия. У вас опричники показаны как ку-клукс-клан.
Эйзенштейн. Они одеты в белые колпаки, а у нас – в чёрные.
Молотов. Это принципиальной разницы не составляет.
Сталин. Царь у вас получился нерешительный, похожий на Гамлета. Все ему подсказывают, что надо делать, а не он сам принимает решения… Царь Иван был великий и мудрый правитель, и если его сравнить с Людовиком XI (вы читали о Людовике XI, который готовил абсолютизм для Людовика XIV?), то Иван Грозный по отношению к Людовику на десятом небе. Мудрость Ивана Грозного состояла в том, что он стоял на национальной точке зрения и иностранцев в свою страну не пускал, ограждая страну от проникновения иностранного влияния. В показе Ивана Грозного в таком направлении были допущены отклонения и неправильности. Пётр I – тоже великий государь, но он слишком либерально относился к иностранцам, слишком раскрыл ворота и допустил иностранное влияние в страну, допустив онемечивание России. Ещё больше допустила его Екатерина. И дальше. Разве двор Александра I был русским двором? Разве двор Николая I был русским двором? Нет. Это были немецкие дворы.
Замечательным мероприятием Ивана Грозного было то, что он первый ввёл государственную монополию внешней торговли. Иван Грозный был первый, кто её ввел, Ленин второй.
Жданов. Эйзенштейновский Иван Грозный получился неврастеником.
Молотов. Вообще, сделан упор на психологизм, на чрезмерное подчёркивание внутренних психологических противоречий и личных переживаний.
Сталин. Нужно показывать исторические фигуры правильно по стилю. Так, например, в первой серии неверно, что Иван Грозный так долго целуется с женой. В те времена это не допускалось.
Жданов. Картина сделана в византийском уклоне, и там тоже это не практиковалось.
Молотов. Вторая серия очень зажата сводами, подвалами, нет свежего воздуха, нет шири Москвы, нет показа народа. Можно показывать разговоры, можно показывать репрессии, но не только это.
Сталин. Иван Грозный был очень жестоким. Показывать, что он был жестоким, можно, но нужно показать, почему необходимо быть жестоким.
Одна из ошибок Ивана Грозного состояла в том, что он не дорезал пять крупных феодальных семейств. Если он эти пять боярских семейств уничтожил бы, то вообще не было бы Смутного времени. А Иван Грозный кого нибудь казнил и потом долго каялся. И молился. Бог ему в этом деле мешал… Нужно было быть ещё решительнее.
Молотов. Исторические события надо показывать в правильном осмыслении. Вот, например, был случай с пьесой Демьяна Бедного «Богатыри». Демьян Бедный там издевался над крещением Руси, а дело в том, что принятие христианства для своего исторического этапа было явлением прогрессивным.
Сталин. Конечно, мы не очень хорошие христиане, но отрицать прогрессивную роль христианства на определённом этапе нельзя. Это событие имело очень крупное значение, потому что это был поворот русского государства на смыкание с Западом, а не ориентация на Восток. <…>
<…> Об отношении с Востоком Сталин говорит, что, только что освободившись от татарского ига, Иван Грозный торопился объединить Россию с тем, чтобы быть оплотом против возможных набегов татар. Астрахань была покорена, но в любой момент могла напасть на Москву. Крымские татары также могли это сделать <…>
Сталин. <…> Демьян Бедный представлял себе исторические перспективы неправильно. Когда мы передвигали памятник Минину и Пожарскому ближе к храму Василия Блаженного, Демьян Бедный протестовал и писал о том, что памятник надо вообще выбросить и вообще надо забыть о Минине и Пожарском. В ответ на это письмо я назвал его Иваном, не помнящим своего родства. Историю мы выбрасывать не можем…
Дальше Сталин делает ряд замечаний по поводу трактовки образа Ивана Грозного и говорит о том, что Малюта Скуратов был крупным военачальником и героически погиб в войну с Ливонией.
Черкасов в ответ на то, что критика помогает и что Пудовкин после критики сделал хороший фильм «Адмирал Нахимов», сказал: «Мы уверены в том, что мы сделаем не хуже, ибо я работаю над образом Ивана Грозного не только в кино, [но] и в театре, полюбил этот образ и считаю, что наша переделка сценария может оказаться правильной и правдивой».
На что Сталин ответил (обращаясь к Молотову и Жданову): «Ну что ж, попробуем».
Черкасов. Я уверен в том, что переделка удастся.
Сталин. Дай вам бог, каждый день – новый год. (Смеётся.)
Эйзенштейн. Мы говорим, что в первой серии удался ряд моментов, и это нам даёт уверенность в том, что мы сделаем и вторую серию.
Сталин. Что удалось и хорошо, мы сейчас не говорим, мы говорим сейчас только о недостатках.
Эйзенштейн спрашивает о том, не будет ли ещё каких либо специальных указаний в отношении картины.
Сталин. Я даю вам не указания, а высказываю замечания зрителя. Нужно исторические образы правдиво отображать. Ну, что нам показали, Глинку? Какой это Глинка? Это же – Максим, а не Глинка (речь идёт о фильме «Глинка» и трилогии о Максиме). Артист Чирков не может перевоплощаться, а для актёра самое главное качество – уметь перевоплощаться. (Обращаясь к Черкасову.) Вот вы перевоплощаться умеете.
На что Жданов говорит, что Черкасову не повезло с Иваном Грозным. Тут была ещё паника с «Весной», и он стал играть дворников – в картине «Во имя жизни» он играет дворника.
Черкасов говорит, что он играл большинство царей и играл даже Петра Первого и Алексея.
Жданов. По наследственной линии. По наследственной переходили…
Сталин. Нужно правильно и сильно показывать исторические фигуры. (К Эйзенштейну.) Вот Александра Невского – вы компоновали? Прекрасно получилось. Самое важное – соблюдать стиль исторической эпохи. Режиссёр может отступать от истории; неправильно, если он будет просто списывать детали из исторического материала, он должен работать своим воображением, но – оставаться в пределах стиля. Режиссёр может варьировать в пределах стиля исторической эпохи.
Жданов говорит, что Эйзенштейн увлекается тенями (что отвлекает зрителя от действия) и бородой Грозного, что Грозный слишком часто поднимает голову, чтобы было видно его бороду.
Эйзенштейн обещает в будущем бороду Грозного укоротить.
Сталин (вспоминая отдельных исполнителей первой серии «Ивана Грозного»). Курбский – великолепен (артист М. Названов). Очень хорош Старицкий (артист П. Кадочников). Он очень хорошо ловит мух. Тоже: будущий царь, а ловит руками мух!
Такие детали нужно давать. Они вскрывают сущность человека.
…Разговор переходит на обстановку в Чехословакии в связи с поездкой Черкасова на съёмки и участием его в советском кинофестивале. <…>
Сталин. <…>
Как вы считаете, товарищи (обращается к Молотову и Жданову), – дать возможность доделать фильм товарищам Черкасову и Эйзенштейну? (И добавляет): Передайте об этом товарищу Большакову.
Черкасов спрашивает о некоторых частностях картины и о внешнем облике Ивана Грозного.
Сталин. Облик правильный, его менять не нужно. Хороший внешний облик Ивана Грозного.
Черкасов. Сцену убийства Старицкого можно оставить в сценарии?
Сталин. Можно оставить. Убийства бывали.
Черкасов. У нас есть в сцена¬рии сцена, где Малюта Скуратов душит митрополита Филиппа.
Жданов. Это было в Тверском Отроч монастыре?
Черкасов. Да. Нужно ли оставить эту сцену?
Сталин сказал, что эту сцену оставить нужно, что это будет исторически правильно.
Молотов говорит, что репрессии вообще показывать можно и нужно, но надо показать, почему они делались, во имя чего. Для этого нужно шире показать государственную деятельность, не замыкаться только сценами в подвалах и закрытых помещениях, а показать широкую государственную деятельность.
Черкасов высказывает свои соображения по поводу будущего переделанного сценария, будущей второй серии.
Сталин. На чём будет кончаться картина? Как лучше сделать ещё две картины, то есть 2 ю и 3 ю серии? Как мы это думаем вообще сделать?
Эйзенштейн говорит, что лучше соединить снятый материал второй серии с тем, что осталось в сценарии, – в одну большую картину. Все с этим соглашаются.
Сталин. Чем будет у нас кончаться фильм?
Черкасов говорит, что фильм будет кончаться разгромом Ливонии, трагической смертью Малюты Скуратова, походом к морю, где Иван Грозный стоит у моря в окружении войска и говорит: «На морях стоим и стоять будем!»
Сталин. Так оно и получилось, и даже немножко больше.
Черкасов спрашивает, нужно ли намётку будущего сценария фильма показывать для утверждения Политбюро?
Сталин. Сценарий представлять не нужно, разберитесь сами. Вообще, по сценарию судить трудно, легче говорить о готовом произведении. (К Молотову): Вы, вероятно, очень хотите прочесть сценарий?
Молотов. Нет, я работаю несколько по другой специальности. Пускай читает Большаков.
Эйзенштейн говорит о том, что было бы хорошо, если бы с постановкой этой картины не торопили. Это замечание находит оживлённый отклик у всех.
Сталин. Ни в каком случае не торопитесь, и вообще поспешные картины будем закрывать и не выпускать. Репин работал над «Запорожцами» 11 лет.
Молотов. 13 лет.
Сталин (настойчиво). 11 лет.
Все приходят к заключению, что только длительной работой можно действительно выполнить хорошие картины.
По поводу фильма «Иван Грозный» Сталин говорил, что если нужно полтора-два года, даже три года для постановки фильма, то делайте в такой срок, но чтобы картина была сделана хорошо, чтобы она была сделана «скульптурно». Вообще мы сейчас должны поднимать качество. Пусть будет меньше картин, но более высокого качества. Зритель наш вырос, и мы должны показывать ему хорошую продукцию.
Говорили, что Целиковская хороша в других ролях. Она хорошо играет, но она балерина.
Мы отвечаем, что в Алма-Ату нельзя было вызвать другую артистку.
Сталин говорит, что режиссёр должен быть непреклонный и требовать то, что ему нужно, а наши режиссёры слишком легко уступают в своих требованиях. Иногда бывает, что нужен большой актёр, но играет не подходящий на ту или иную роль, потому что он требует и ему дают эту роль играть, а режиссёр соглашается.
Эйзенштейн. Артистку Гошеву не могли отпустить из Художественного театра в Алма-Ату для съёмок. Анастасию мы искали два года.
Сталин. Артист Жаров неправильно, несерьёзно отнёсся к своей роли в фильме «Иван Грозный». Это несерьёзный военачальник.
Жданов. Это не Малюта Скуратов, а какой то «шапокляк»!
Сталин. Иван Грозный был более национальным царём, более предусмотрительным, он не впускал иностранное влияние в Россию, а вот Пётр – открыл ворота в Европу и напустил слишком много иностранцев.
Черкасов говорит о том, что, к сожалению и к своему стыду, он не видел второй серии картины «Иван Грозный». Когда картина была смонтирована и показана, он в то время находился в Ленинграде.
Эйзенштейн добавляет, что он тоже в окончательном виде картину не видел, так как сразу после её окончания заболел.
Это вызывает большое удивление и оживление.
Разговор кончается тем, что Сталин желает успеха и говорит: «Помогай бог!»
Пожимаем друг другу руки и уходим. В 0.10 беседа заканчивается».
Планам переделки второй части сбыться было не суждено. Сергей Михайлович умер через год от сердечной болезни.
С нетерпением будем ждать выхода второго тома книги, в котором будут представлены не менее интересные документы.
