Помолчим. И послушаем жизнь…

* * *

На горячем ветру,
У земли на краю
Села бабочка вдруг
На ладонь, на мою...
И сидит, не дыша,
Мир собой заслоня, –
Это чья-то душа
Отыскала меня.

Торопись, мотылёк!
Скоро дождь, скоро снег.
Этот тёплый денёк –
Твой единственный век.
Не вершится ничто
На миру просто так.
Это, видно, Господь
Посылает мне знак.

То ли, вправду, я слеп,
То ли путает бес...
Это – мама моя
Опустилась с небес.
Что-то хочет сказать
Лёгким трепетом крыл
На родном языке,
Что я знал и забыл.
Чтобы маму понять,
Стал я памятью – весь, –
Не исправится ТАМ,
Что напутано здесь.

...Вот и падает снег
На поля не спеша...
Пусть недолог наш век,
Но бессмертна душа...

* * *

В глубинке русской посреди разрухи
У нищих окон, как у царских врат,
Сидели на завалинке старухи
И тихо пели, глядя на закат.

Ни радио хрипящего, ни света,
Ни вечных кур, ныряющих в пыли…
Остались только песни им… И это
Взамен молочных речек и земли.

В чужие дали уходило солнце.
В чужие клети сыпалось зерно…
На мой вопрос: и как же вам живётся? –
Они глаза подняли озорно.

Святая Русь, не знавшая покоя,
Омытая слезами, как дождём,
Где б я ещё услышать мог такое? –
Чего не доедим, то допоём!

То допоём!.. Так как же жил я, если
Мне знать доселе было не дано,
Что голова всему не хлеб, а песни,
Которые забыли мы давно?!

В глубинке русской над деревней робко
Вставало солнце алой пеленой…
Старушки пели песню неторопко,
И медленно вращался шар земной.

* * *

Где же вы, золотые поля,
Где вы, волны бескрайние хлеба?..
Рожь не сеют. Одна конопля
Затуманила синее небо.

На меже одинокий репей
Распушился, как огненный кочет.
Знойной речи горячих степей
Как и я, он и слышать не хочет.

Он готов уже ринуться в бой,
Но и здешние гуси на речке
Объясняются между собой
На чужом, незнакомом наречье.

Он бросает растерянный взгляд
И кричит, что есть силы и мочи,
Собирая бездомных цыплят,
Что отбились от выцветшей квочки.

Ах, репей – беспокойный петух,
Собираются грозные тучи.
Коль в тебе наш запал не потух,
Значит, выстоим, брат мой колючий!

Поднимай задремавший народ
В той деревне, где все эти годы
Пахнет мёдом и липа цветёт,
Несмотря на прогнозы погоды!

* * *

Золотой зверобой, и горячее поле душицы,
И обвивший смородину сказочный алый цветок,
И родник под скалой, тот, который доныне мне снится,
И сиреневый полог тумана вдали от дорог.

Я мальчишкою знал: ты должна здесь вот-вот появиться,
Вся из солнца и трав, из ручьёв, от рассвета хмельных.
Побелели виски. Замолчали в отчаянье птицы.
Я оставил тебя, как венок из цветов полевых.

Я готов был припасть к первой встречной зелёной травинке,
Потому что в тумане всё время мерещилось мне:
Может быть, это ты в серебристой, как сон, паутинке,
Той, что ветер принёс, словно птица на сизом крыле.

И уехал я в город, оставив и горы, и поле…
И в ущелье домов, где не встретишь живого огня,
Ты по улице шла в золотых светляках зверобоя.
Я узнал тебя сразу. Но как ты узнала меня?

* * *

Помолчим. И послушаем Жизнь.
Блики солнца в воде отмерцали.
Тихий сумрак стирает межи
Меж стучащими робко сердцами.

Звёзды с ивы упали на дно
Водоёма: ни всплеска, ни мути…
И два сердца вдруг слились в одно,
Как две капли дрожащие ртути.

В не прикрытое кем-то окно
Залетела случайная птица.
Больно бьётся она о стекло,
А ты шепчешь, что сердце стучится.

Ей объятья рассвет распростёр,
Манит пленницу небом напиться…
Но не вырваться ей на простор.
Бог не дай мне вот так же разбиться.

Помолчим. И послушаем жизнь.

* * *

Дождь идёт – значит, будут грибы!
Красной птицею туча парит.
От слепого удара Судьбы
Тихо дерево в роще горит.

Робкий зверь стороной обошёл,
И окончен охотничий гон.
И, промокший, с пустою душой
Я бездумно смотрю на огонь.

И, привыкший идти напролом,
Не могу отойти от огня.
Это дерево сизым крылом,
Как любовью, согрело меня.

Что за чудо ниспослано мне,
Словно в стужу тепло шалаша?
Гибло дерево в синем огне,
Но моя возрождалась душа.

Это ж надо – сгореть на корню!
Чуть дымит почерневшая медь…
Может быть, я вот так же сгорю,
Мне бы только тебя обогреть!.. 

* * *

Осенний лес и неба синева.
Огонь осин и вспышки дикой вишни.
С деревьев тихо падает листва,
В глухом лесу она казалась лишней.

И солнца золотые кружева
Разлиты по земле, как Божья милость…
И где-то хохотнула вдруг сова
Средь бела дня… Что это с ней случилось?

Зачем она, природе вопреки,
Вперяет глаз прозорливый и меткий
Туда, где расписные лоскутки
С девичьим страхом покидают ветки?

И между нами, как меж двух страниц,
Лишь этот удивительный гербарий.
И пахло от дерев, лежащих ниц,
Сухой травой и свежими грибами.

Любимая! Вот жизни краткий миг…
И, к нам не проявляя интереса,
Прошёл с корзиной полною грибник.
Ему мы показались частью леса!

С корзиной полною – вот счастья знак.
Какого мы ещё искали знака?
И никогда я не смеялся так…
И никогда, друг мой, я так не плакал!

АВАЛЛОН

Сегодня снился странный сон,
Хоть я не увлекаюсь снами…
Приснился остров Аваллон
На бирюзовом океане.

Вдоль синей каменной гряды,
Как память об усердных предках,
Качались райские сады
И яблоки на тонких ветках.

И в каплях утренней росы
Туманы прятались в низинах.
И нимфы яблоки несли
Навстречу в ивовых корзинах.

Когда б не сон мой, как на грех,
Я убежал бы опрометью,
Поскольку знал: в корзинах тех
Лежали яблоки бессмертья!

И некто, о любви трубя,
Был довершеньем карнавала…
И вдруг я узнаю тебя,
Но ты меня не узнавала…

И я стоял, как в кандалах,
Не в силах сдвинуться… Не скрою,
Ты яблоко мне подала,
Сказав: «Расплатишься Любовью!»

– Не надо вёсел кораблю! –
Ответил я… – Будь трижды смертен,
Я всё равно тебя люблю,
И забери своё бессмертье!

Да, смертен, и судьбы иной
Я не желаю! Верьте, люди!..
……………………………………
И я проснулся…
Предо мной
Лежало яблоко на блюде!