Дмитрий Данилов. Пустые поезда 2022 года. – М.: АСТ, Редакция Елены Шубиной, 2023. – 187 с. – 4000 экз. – (Классное чтение).
Книги Дмитрия Данилова – практически всегда подобие дневника. Импрессионистичного. Такой подход позволяет раскрыть механику пунктира жизни, обозначая дни-шпалоукладчики. Они и составляют частную жизнь человека, пребывающего в обывательской плоскости.
В трёхчастном заглавии новой книги все части крайне важны для понимания смысла авторского послания или, скорее, особой медитации посредством протокольных фиксаций.
Понятно, что поезда – символ цивилизации и линии человеческих жизней. Направления железнодорожных путей – это и сетка, связующая пространства, выполняющая роль маршрутного называния, придающая осмысленность однообразному и исчезающему пейзажу.
Герой едет из центра по периферийным маршрутам на расстояния не более дневного хронометража. Создаётся ощущение, что одной рукой держится за тот самый центр, чтобы не сорваться в огромность пространства и не затеряться в нём. Едет по маршрутам, которые актуализируют его давние впечатления, детские воспоминания, в том числе связанные с матерью. Так пытается зафиксировать её в исчезающей реальности, вызволить из смерти в ковидном госпитале, продлить общение. Мама вместе с маршрутами детства и воспоминаниями соприсутствует рядом. Но воспоминания исчерпаемы, как и сама жизнь.
Путь дробный, с пересадками, и непредсказуемый, хоть и по расписанию. Где-то играет роль случай, где-то опоздал, сбился с пути, забыл паспорт. Да, и поезда всегда разные: от стареньких тепловозов до рельсовых автобусов, «Ласточек» и «Сапсанов». Всё разное, но и всё одинаковое, повторяющееся, как шпалы, как пейзаж за окном.
В какой-то мере книга – попытка создания подобия волшебной сказки, которая пространством преодолевает время, совершая попытку собирания его в пути. Присутствует и добрый помощник – супруга, которая всегда в центре и при любой неразрешимой ситуации приходит на помощь. Впрочем, сказка едва ли удавшаяся: исчерпаны знакомые маршруты, окончательно осознана реальность расставания с матерью, да и железнодорожный дневник уже начинает откровенно тяготить самого автора, который стремится сойти с маршрута книги.
Может, всё дело в ощущении пустоты, которая всё бесцеремоннее вглядывается в тебя, выстраивая собственный маршрут в ничто и никуда?
Движение в поездах создаёт ощущение фатализма, и всё вокруг действует по совершенно особым законам, на которые ты никак не в силах повлиять и можешь только принять. А передвижение лишь фиксирует неизменяемость мира вокруг: «...понимаешь, что вот в этих местах, которые ты сейчас проезжаешь, никогда ничего не изменится».
Пустота – это не просто фон, не просто ощущение, но и главный герой повествования Дмитрия Данилова – «блаженное ничто». Она постепенно заполняет всё вокруг: внутри героя-повествователя, внутри поезда, снаружи. Полностью концентрирует внимание только на себе, создавая ощущение, что нет «ничего интересного, только домики, скука и пустота». Притом что пустота – это вовсе не полное небытие, а особый мир, особая сила и энергия, управляющая движением, что огромный космос внутри и снаружи. Судьба.
Вот и поезд движется «среди пустоты», будто постигая и осваивая её, но на самом деле пустота приобщает к себе поезд. Это движение «без какого-то смысла, без какой-либо цели». Причём «ехать желательно до бесконечности», в ней можно и пропасть, потеряться, забыться, как произошло с паспортом, поэтому рано или поздно надо ставить точку. В этом движении – огромные потенции для вечных повторяющихся сюжетов.
При желании можно уловить и рифмы с давним романом Виктора Пелевина «Чапаев и Пустота», где также присутствует образ поезда: «...человек чем-то похож на этот поезд. Он точно так же обречён вечно тащить за собой из прошлого цепь тёмных, страшных, неизвестно от кого доставшихся в наследство вагонов. А бессмысленный грохот этой случайной сцепки надежд, мнений и страхов он называет своей жизнью. И нет никакого способа избегнуть этой судьбы».
Герой-повествователь не столько описывает реальность передвижений, сколько состояния собственной души, раскрывающиеся в пустых поездах и пустоте вокруг них.
Применительно к датировке пустота – это и общее ощущение реальности, когда настоящее, как правило, и воспринималось через образ пустоты. То самое ответвление от главного пути – пустое и заснеженное. Особая оптика нигилизма по отношению к настоящему через окуляры ничто: «В закопчённое окно можно постоянно наблюдать настоящий флаг России, с тремя горизонтальными полосами – серой, чёрной и белой. Небо, деревья и снег – больше ничего».
2022 год не только год кончины матери повествователя, но и время возвращения России в большую историю. Начало преодоления того самого ощущения пустоты, переживания тупикового ответвления от главного пути. Начинается преломление прежней оптики того самого серо-чёрно-белого трёхцветия, иллюзию которого создавало грязное окно, ставшее посредником, блокирующим реальность. Наступило начало преодоления ограниченности видения.
Возникает настоящее движение, трансформация. В противовес фатальному пустотному появляется новая энергия и воля масс, плохо объяснимая и также ещё не считываемая в смысловом и логическом плане в силу горизонтального застоя наблюдателя. Возникают и пугающие ассоциации, намекающие на «жестокое, хищное начало в человеке», что нарочито усилено в оформлении книги, где появляется картинка с избитым образом иконы и топора. Всё сильнее проявляется главный маршрут – воля и энергия истории, которая вернулась и принялась вновь осваивать пустоту, выстраивая из неё сюжет большого пути.
Происходит подобие депривации – преодоление себя, собственных ощущений жизни, и человек постепенно начинает постигать огромное «ничего», от которого ранее он был отчуждён полной зацикленностью на себе, на своих желаниях, мыслях, чувствах, воспоминаниях, которые проецируют личностную матрицу вовне. Человек становится больше себя самого, ощущает себя частью большего, чем он сам. Свою включённость в большое движение. Это страшит, это пугает, от этого дух захватывает, поэтому и необходимо ставить точку, чтобы осмыслить новый опыт. Понять логику огромного движения, его причинно-следственные связи, отвергающие прежнюю обречённость того, что «никогда ничего не изменится». Открыть путь, который будет «за рамками этого цикла».
В книге Данилова горизонтальный человек сталкивается с чем-то иным, ранее неведомым, с совершенно новым измерением. Географическим, временным. Прорывающим матрицу проклятия неизменяемости. Момент развёртывания этого нового опыта как раз и фиксирует в своей книге Дмитрий Данилов. Пустота становится атрибутом прошлого, наступает новая датировка, новое исчисление, расписание и календарь, который приподнимает над плоскостью.